Ольга Антер - Грань реального
Эвину больно было на них смотреть. И он решился.
– Я виноват больше, чем ты думаешь, Лана. Я виноват, что оценил свою собственную жизнь больше вашего будущего. Но я один могу это исправить, если останусь рядом. Да, если ты разорвешь Договор, я вернусь в Арканиум. И постараюсь забыть о том, что расскажу сейчас. И вам двоим посоветую то же.
– Я вся внимание.
– Ты ведь знаешь, что власть Риего строилась на двух основных позициях. Род Тройн и подчинение Арканиума.
– Подчинение – явная гипербола, – насмешливо протянул Лексаз.
– Тем не менее, оно имело место быть. Риего имел рычаги влияния на магов, а Старший род Тройн имел влияние на короля. Будешь это отрицать?
– Не буду, – тонко улыбнулся мужчина. – Но я сам специально устранился от происходящего. Это слишком куча вонючая, пусть из нее и извлекают золотые слитки.
– Это и была твоя главная ошибка.
Лана никогда не видела такого спектра эмоций на лице своего мага. Конечно, это не Гарл, – тот всегда выглядел подобием каменной статуи. Но самоконтроль занимал первое место среди дисциплин Арканиума, и главный изменяющий Старшего рода априори не мог быть отстающим.
Да, выбор между несколькими мужчинами делала она сама. И выбор казался удачным, до сегодняшнего дня. Сколько раз Эвин прикрывал ее спину, сколько раз спасал жизнь явно, о скольких она не знала и никогда не узнает?
А сколько раз она сама была пешкой в его руках? Кажется, больше, чем думалось.
– Ошибка?
– Ты главный наследник и потенциальный претендент на место Главы рода.
– Да чтоб вас всех… Ян прекрасно знает, что я отказался от любой борьбы за это место.
– А ты не догадываешься, что нужен ему? – язвительно спросил маг. – Нужен в столице, а не где-то на задворках? И уж тем более не в чужом роду?
– Я и не собиралась заключать официальный брак, закрепленный обрядом, и приводить его в род Баго, – удивленно отозвалась Лана, не понимая, почему Лексаз смотрит на мага так, словно хочет попросить замолчать. – Это вовсе не обязательно, и делается лишь для того, чтобы гарантировать будущую особенность детей. Что, собственно, и произошло позже. Но у Баго достаточно потомков.
– А у Тройнов? Всего две ветви Старшего рода, Лана. В одной – Лексаз и несколько замужних женщин, в другой – Ян и его сестра. И, заметь, ни одного ребенка с достаточно сильной особенностью.
– Ян сказал, что я должен остаться в столице. И что официальный брак между мной и Дерой даст возможность возродить род. Что кровь не должна распыляться, что ему нужны гарантии появления нового наследника.
Лексаз цедил слова сквозь зубы, не глядя на Лану, но каждое обжигало ее огнем. Лис – и жирная, увешанная украшениями, визгливая, словно комнатная собачонка, сестра графа? Мерзко…
– Ты отказался и уехал в Альдрию, забрав Лану с собой. И, когда вы вернулись, она была беременна.
– Ян был в бешенстве. Забрал у меня доступ ко всем счетам рода, да и на пороге Дома запретил появляться. Меня это, разве что, повеселило.
– Ты не преминул ему это показать, тешась собственной независимостью и безнаказанностью. И Ян направился к королю, потому как он один мог позволить вмешательство в жизнь Главы Старшего рода.
На растертый, расцарапанный нос мага было страшно смотреть, но он сам даже не замечал, что творят его руки.
– Меня вызвали в Арканиум глубокой ночью. Я не мог ничего возразить, ведь любой мой аргумент был бы раскрытием информации о твоем роде, Лана. Да, я пытался до тех пор, пока мог терпеть боль. А Глава даже не пытался помочь, неподвижно замерев под тяжелым взглядом короля. Мне приказали две вещи. Молчать и не мешать. Тому, что будет с тобой происходить. Ваши дети… Они бы все выжили, если бы вокруг не было столько желающих помочь.
– Скажи, маг, – сделав два быстрых шага, Лексаз ухватил изменяющего за грудки и подтянул его лицо к собственному. – Что изменилось с тех пор? Ян пересмотрел свои планы?
– Нет, – Эвин даже не дернулся, лишь попытался безразлично пожать плечами. – Риего умер. Все заключенные его волей Договора расторгнуты.
– Это произошло не вчера.
– Я должен был рассказать все сразу, в столице? Там, где каждое сказанное слово тотчас становится известно Арканиуму? Чтобы ты спустя десять минут держал точно так же Главу своего рода?
– Я знаю слово «честь»! – рявкнул Тройн, отталкивая мага и брезгливо отряхивая руки. – И могу научить ему других!
Эвин пошатнулся, но устоял на ногах, и принялся неторопливо поправлять одежду.
– Яна? – устало отозвалась женщина. – Это что, самое бесчестное из того, что он творит? Не смеши. Его интересуют лишь собственная гордость и удовольствие. И, как я понимаю, новый Договор на мой счет – лишь вопрос времени?
– Не думаю, – сморщил лицо изменяющий. – Реодор проводит совсем иную политику. В свое время Ян достаточно поработал над тем, чтобы трон занял младший братик, которого ему легко контролировать, и король этого не забыл. Но у графа и без того достаточно возможностей, чтобы заставить Лексаза уступить.
– И что ты предлагаешь?
– Лисичка, ну у тебя ведь одна-единственная уязвимая точка, – обернулся Тройн, и под его сочувственным взглядом Лане захотелось забраться под одеяло с головой. – И она последнее время занимает слишком много места.
– Тебе ведь все равно пора. Я огражу Тройна от действия заклятия. Что ты так смотришь, Лексаз? Да, оно на тебе. Не на Главе рода же.
– Брак в Старших родах заключается один раз. И его не расторгнуть.
Не обратив внимания на слова женщины, маг продолжил.
– Я сохраню вашего ребенка, но для этого мне нужно быть рядом. Живи в своем Доме и никому не говори, кто отец на самом деле. По крайней мере, пока не родишь. А потом… Особенность Тройнов сложно различить, даже если проявится именно она.
– И я должна в это поверить вопреки всему, что слышала прежде?
Нервно рассмеявшись, Лана вцепилась в руку успевшего вернуться в изголовье ее кровати Лексаза.
– Я предлагаю тебе сделку. Жизнь на жизнь. Защити меня, и я помогу тебе стать счастливой. Да, как Глава рода ты должна отказаться. Но ты ведь еще и человек, Лана. Который не хочет быть игрушкой, поломанной жестокими детьми.
Зима, наконец, подступила вплотную даже в этих теплых краях, вынуждая кутаться с плотную теплую куртку. Колоски трав, давным-давно выпотрошенные ветром, пригибались к самой земле под тонким слоем серого налета. Холодный утренний туман только-только начал сдавать свои позиции, и за бредущей по краю утеса девушкой оставался широкий след.
Штанины промокли насквозь, неприятно холодя ноги при шагах, и, похоже, еще напомнят о себе простудой. Но ей доставляло удовольствие сбивать ботинками гроздья повисших на траве капель. Хоть что-то она может изменить. Пусть даже то, что вовсе никому и не нужно, да и само вскоре исчезнет под лучами ленивого солнца, едва высунувшего свой бок над горами.
Тени от них постепенно втягивались, расширяя солнечную полосу на рваном краю утеса. Эта гряда, наверное, еще помнила то чудное время, когда ее склоны беспрепятственно стекали к ласковому морю, прячущему внутри длинные гибкие тела. Серебристые, черные, серые… Майдам чужды яркие краски.
Морщинистая поверхность моря стала гладкой, как стекло, и брызнула бликами прямо в глаза, когда Аори уселась на мокрый холодный край скалы. Глаза девушки были сухими, но краснота и припухлость вокруг свидетельствовали о множестве пролитых слез.
Она подтянула ноги к себе и обхватила их руками, утыкаясь лицом в колени.
Мэя больше нет – он погиб где-то там, в глубине темной воды. Отец таки довел начатое до конца. Ей не позволили смотреть, как возвращаются со своих вылазок спасательные экспедиции, привозящие одни лишь только мертвые тела. Можно ли считать хорошей новостью то, что майдов стало куда меньше, и им придется дорого заплатить за свою атаку? Глава Арканиума должен прибыть сюда самолично.
А вот Лана жива, и будет жить, судя по ее энергичности и злости. Так хотелось обратить на себя ее внимание, доказать, что и девушка из другого мира может быть полезной. Глава рода Баго… Сильная, красивая, уверенная в себе. Обожаемая своими солдатами, пусть даже сама на это не обращает никакого внимания.
Что ж, она все правильно сформулировала.
«Из дерьма боец лучше, чем из тебя».
Тарги тоже это знал. Потому и решал все сам. Странная прихоть капитана – иметь рядом такую бесполезную вещь. Можно было бесконечно верить в иллюзии и красивые сказки, но правду сказала одна лишь Лана. И никакой подростковой жестокостью не заменить внутреннего стержня, которого нет.
Зачем было сюда приходить? Просто, чтобы вырваться из заполненной недоброй суетой Альдрии? Почтить память Мэя глупыми словами, которые он все равно не услышит?
Он ведь был здесь таким же, как она сама. Чужим. И освободиться мог лишь так. Но смог, сам, а ей и того не дано.
