Влада Воронова - Крест на моей ладони
— Нина, там, в Праге, когда ты придумала сделать троедворский патруль… Я занялся созданием патрульной службы, только чтобы не думать о Сашке… Но у тебя были предчувствия, что всё закончится именно так? Ведь разноединниками в первую очередь стали те троедворцы, которые вошли в группу. Лучшие, что были на тот момент в Пражании. Люди, с которыми действительно можно работать.
— Нет, — качнула я головой. — Мне хотелось найти тебе какое-то занятие, отвлечь от боли. И действительно было стыдно за бывших соотечественников. Это случайное совпадение.
— Наличие таких совпадений показывает, — ответил он, — что к власти пришёл истинный государь.
— Роберт, пожалуйста, не надо этой мистической чуши. Мы ведь с тобой волшебники, а не эзотерики. Давай лучше работать.
— Разрешите выполнять? — он вскочил, замер по стойке «смирно». На какое-то дурное мгновение я почувствовала себя командором Совета Равновесия. Но Роберт тут же добавил: — Государыня…
— Выполняйте, всеповелитель. Докладывать каждые три часа. Да, зайдите к конструкторам и скажите Ревазу Аскерову, чтобы установил каркас для радужных пранников и сделал мне новый волшеопорник.
Роберт кивнул и ушёл. Я занялась отчётностью, которой с утра успели завалить стол.
* * *Уже сентябрь. Два года, как я живу в волшебном мире.
Второй месяц, как царица.
Дипломатические отношения с Царством заключили все, но симпатии мы не вызываем ни у кого.
Дитрих фон Грюнштайн растерянно перебирал разложенную на круглом столике в моём кабинете альянсовскую и лигийскую прессу.
— Государыня, это возмутительно! Они не смеют так о вас говорить!
— Комплиментов я и не ждала. Грюнштайн, я увела из-под носа Брокко и высокого координатора четверть их оборотней. И ещё неизвестно сколько перекидней убежит из Лиги и Альянса вслед за родственниками-перевертнями, которые в Царстве перестали считаться низшей расой. Заявлений от магов в нашем МИДе тоже хватает. Такая потеря людских ресурсов всегда чувствительный удар по экономике.
— И всё равно… — упрямо начал Грюнштайн.
— Собаки лают, — небрежно-спокойным тоном перебил Иштван, — а караван идёт. Не обращайте внимания, синьор, на всяких шавок.
Грюнштайн сдавленно охнул, уронил газету.
— Что там такое? — спросил Адайрил.
— Талулат, — едва слышно прошептал Грюнштайн. — На Царство обрушен талулат Предрешателей.
— Что ж, Девятка сама на драку напросилась, — сказала я и позвонила Олегу. Попросила срочно подыскать в Камнедельске толкового специалиста, который бы хорошо умел делать защиту от хака и различных цифровых средств слежения. Какой специалист требуется мне на самом деле, Олег понял, обещал найти.
— Это очень срочно, Олег, — подчеркнула я. — На счёт загранпаспорта и прочей дребедени не беспокойся, мы заберём твоего парня телепортом.
— Нина, — сказал он, — у тебя и так не самые лучшие отношения с Люцином. Не нужно обострять ситуацию несанкционированным порталом. Особенно сейчас.
— А сейчас у меня талулат, так что плевать на Люцинов ор.
— Понял, — сказал Олег. — Спеца я тебе пришлю уже с оборудованием, у вас вряд ли в срочном порядке можно будет купить то, что нужно. Это девушка, так что пусть её встретят два парня покрепче, сумка будет едва ли не тяжелее её самой. И по-итальянски она не говорит ни слова.
— Ерунда, переводчиков тут хватит. Называй точку и время встречи. Деньги за оборудование и услуги сотрудницы я переведу на счет твоей фирмы в течение часа.
— Не нужно.
— Нужно, Олег. Это не твоя война.
— Удачи тебе, царица Хорса.
Олег назвал точку и время встречи. Я убрала телефон.
— Командир, ты что опять затеваешь? — спросил Тимур.
— Надмирье Пречистое находится на Земле. Я хочу узнать, где именно, и предельно доходчиво объяснить Девятке, что такое талулат в исполнении истинных профессионалов.
Тимур довольно усмехнулся. Недавние троедворцы одобрительно покивали, зато альянсовцы и лигийцы уставились на меня с таким ужасом, словно вдруг узрели чумного дракона.
— Нет, государыня, — едва слышно прошептал Эрик, — это невозможно. Они ведь… — он не договорил.
— Они вовсе не боги, — ответила я, — а всего лишь преступники, которых слишком долго никто не отваживался призвать к ответу. Возможно, они очень сильные волшебники, но при этом всё равно самые обыкновенные преступники. Но я — страх и ужас любого преступника, его самый лютый кошмар: палач. Следователя и судью ещё можно разжалобить или обмануть, но встреча с палачом заканчивается для преступника только одним — смертью.
— Я пойду с тобой в Надмирье, — сказала Рижина.
— Нет! — вскочил с дивана Иштван.
— Да, — твёрдо ответила Рижина.
— Я иду с тобой, Хорса, — сказал Адайрил. — Я и сотня лучших воинов общины. Сотворители немало задолжали нашему народу. Пришло время платить.
Феликс Валенти, глава человеческой общины, молча встал рядом со мной. На плечо ему села эльфийка.
— Я иду с тобой, Нина, — решил Эрик. Дитрих мертвенно побледнел, но спорить не стал.
— С такой армией бой проиграть невозможно, — сказала я. — Мы победим.
Разноединники поверили.
* * *Когда налагается талулат, опальному правителю даётся возможность молить Наисправедливейших Судей о прощении у астрального зеркала. Наблюдать дивную церемонию будут главы всех потайниц и нычек, — чтобы видели, как приходится расплачиваться за неповиновение. Без телешоу останутся только вампирские общины, гремлинские и Троедворье. Да, чуть не забыла — ещё и отлучённые хелефайи.
Своего зеркала у Царства нет, и мне предложено воспользоваться ремнийским.
Волей Предрешателей в зал допущены только Брокко, Дьятра, четыре воина их охраны и четверо моих телохранителей — Роберт, Тимур, Дитрих и Валенти.
Астральный зал во дворце верховного предстоятеля невелик — десять метров в длину, пять в ширину, высота — три. Мебели никакой, в торцовой стене дверь, напротив — зеркало в золотой раме, щедро усыпанной разнообразными драгоценными камнями. Аляпистость и безвкусица жуткая, смотреть тошно. Само зеркало качества отвратительного: мутное голубоватое стекло, в котором вместо отражения видна только какая-то блеклая тень. Впрочем, его не для того делали, чтобы люди в нём своей красотой любовались.
По сценарию, покаяние должно состояться именно перед зеркалом. Но мне надо хотя бы на одну минуту проникнуть в Перламутровый Зал. Под блузкой закреплены три разночастотных маячка, и Марина Кошурина, хакерша из Олеговой фирмы, хотя бы по одному из них, да вычислит координаты точки.
Насколько мы с Робертом можем судить, девушка работает только в компьютерной части Олеговой фирмы и к основному месту его службы никакого отношения не имеет. Но специалист она уровня эфэсбешного.
Я подошла к зеркалу, произнесла взывающую речь. По нему пробежала световая волна, блеснули разноцветные искры, стекло стало прозрачным, и я увидела Перламутровый Зал и девятку Великих Решателей.
Эффектно выглядит, и даже очень. Вкус, воображение и хорошие режиссёрские навыки у Предрешателей есть. Молодцы, впечатление производить умеют.
Брокко, Дьятра и охранники рухнули на колени и склонились ниц, скользнув ладонями по полу — обычай древнеегипетский, так, согласно папирусам, приветствовали живых богов-фараонов придворные. Дёрнулись кланяться и Грюнштайн с Валенти, но Феликс оглянулся на Роберта и Тимура и остался стоять, рывком выпрямил с полупоклона Грюнштайна.
Я постучала по зеркалу отлично наманикюренным ногтем, обернулась к альянсовцам и сказала:
— Бросьте свой грошовый спектакль, Брокко. Поверить, что видеомонитор кустарной выделки — это окно в Надмирье Пречистое, смогут только ваши потайничные дикари.
Альянсовцы ахнули от ужаса и вжались в пол. Стекло астрального зеркала исчезло с лёгким мелодичным звоном.
— Войди в Перламутровый Зал, дерзновенная, — с величественным спокойствием произнёс кто-то из Девятки. Голос бесполый и гулкий, явно говорит через модулятор.
Я вошла. Роберт и Тимур шагнули за мной, но дверь опять стала зеркалом. Путь к отступлению отрезан.
Впрочем, его не было и раньше. Для меня теперь каждый бой и последний, и решающий.
Вздыбилась ментальная броня, налились стальной упругостью и крепостью мышцы, а разум захлестнула волна одержания. Это то самое высокое безумие битвы, при котором воин не чувствует ни страха, ни боли, может сражаться часами, не поддаваясь усталости, когда удесятеряются силы, а все мысли сосредоточены только на одном — уничтожить противника. Поэтому остановить таких воинов невозможно. У скандинавов они назвались берсерками, у славян — одержимцами.
