Стивен Джонс - Монстры
Пока мы, спотыкаясь, пробирались по гальке до прибрежного песка, я праздно размышлял над возможной причиной массового исхода жителей на берег в такое время дня. Они явно вышли не на рыбную ловлю, потому что их лодки, неуклюжие металлические посудины с нарисованными краской номерами на бортах, либо стояли на стапелях на берегу, либо болтались в воде у матово-красной стенки причала, составлявшей отчетливый контраст со светящейся желто-зеленой водой.
Вначале мое внимание привлекла именно пристань, поскольку довольно много народу сновало туда-сюда по настилу, часть двигалась по металлическим трапам, спускавшимся к воде, но больше всего людей сгрудилось возле лодок. Они не трогали причальных тросов, но заглядывали под брезентовые чехлы или пробирались в двери суденышек побольше. Однако, подойдя ближе к берегу, мы, не задумываясь, повернули на восток. Вначале нас никто не замечал, но теперь многие заторопились нам навстречу с приветственными возгласами и пошли вместе с нами.
Там, на дальнем конце берега, народу было еще больше. Люди мелькали среди черных скал, между которыми волновался и вспухал угрюмый прибой, и видно было, как мужчины и женщины бесцельно тыкали в воду длинными палками с крюками на концах, иногда поскальзываясь на камнях, но застревая у расщелины или иного препятствия, что спасало их от падения в воду. Центром всеобщего внимания служило место, где черный песок и валуны образовали нечто вроде узкого клина, с одной стороны ограниченного морем, а с другой — почти отвесной скалой.
Там, где можно было предположить конец узкой тропинки, упиравшейся в скалу, на самом деле оказался сводчатый проход в скальной породе в сотню футов шириной, под которым пролегала уводящая вглубь и покрытая черным песком тропа, уже размываемая морем, огибавшим восточную оконечность скал. Это место было словно обведено незримой чертой, и группки обитателей деревни держались в четверти мили от арки, напряженно вглядываясь в песчаную полосу. Подойдя ближе, мы увидели Мак-Ивера в окружении других мужчин, которые, по-видимому, и распоряжались всем происходящим.
Надо сказать, что в этой части берега было нечто еще более отвратительное и зловещее, чем в других местах. Ветер разносил зловонный запах, не имевший ничего общего с ясным и резким запахом морской соли, а по песку тянулись странные полосы до самой каменной арки, заметно изъеденной морской водой. Как я вскоре сообразил, эту территорию затопляло во время прилива.
Мак-Ивер подошел к нам тотчас же, как только узнал о нашем приходе, и на его тяжелом, хмуром лице отражалось явное беспокойство. Стоя в сумерках на этом жутком берегу в окружении таких же, как он, странно одетых и экзотически выглядевших людей, он своей рыжей бородой и диким видом напоминал мне какого-то языческого идола древнего мира.
Пока мы с Рортом торопливо подходили к ним, Мак-Ивер махнул рукой в сторону гигантской арки, и его спутники слегка подались назад, уступая надвигавшемуся приливу. Наше присутствие придало им мужества, хотя непонятно почему: ведь мы с Рортом были такие же простые смертные, как и они. Видимо, этим несчастным людям мы казались воплощением силы и власти Центрального Комитета, который олицетворял собой в те мрачные дни закон и надежду для всех, кто, подобно им, так долго прожил на грани неведомого.
По дороге к границе прилива Мак-Ивер объяснил нам, что вся деревня встревожилась из-за исчезновения одной из женщин. Ее следы привели на этот безлюдный берег. Место считалось нечистым, и жители деревни держались подальше от него. Мы начали расспрашивать его, и Мак-Ивер покачал головой: он опасался самого худшего. Женщина — точнее, почти девочка — оставила следы на песке. Было и еще кое-что, но Мак-Ивер не стал вдаваться в подробности.
Вскоре мы с Рортом поняли, что он имеет в виду. На песке был отчетливо виден причудливый и непонятный рисунок отпечатков — я не могу сказать следов, потому что они больше походили на полосы, — девичьих ног, а по краям тянулись широкие борозды. Мне не хотелось бы давать волю воображению, но больше всего эти борозды напоминали след гигантского слизня. Поверхность песка поблескивала в свете угасающего дня, и в одном месте мы отчетливо разглядели следы той же вонючей слизи, что обнаружили на блокпосту. Поднимался ветер, и мы с Рортом и Мак-Ивером продрогли до костей, стоя на черном песке и вглядываясь в очертания арочного свода огромной пещеры, у входа в которую уже плескалась приливная волна.
Следы исчезали под темной водой. Бесполезно было идти дальше, да я и сам не пошел бы туда, даже если бы за моей спиной стоял весь Центральный Комитет. Прежде чем я задал очередной вопрос Мак-Иверу, я уже знал ответ. Я, конечно, сравнил номер женской особи в своей записной книжке с тем, что дал мне Мак-Ивер, но нисколько не удивился, узнав, что это та самая девушка, которую я встретил на дороге при таких необычных обстоятельствах. Девушка с зеленым лишайником на груди. Та самая, по просьбе которой мы с Рортом и предприняли вылазку на пост № 1.
Глядя на темный зев пещеры, я понял, что она унесла с собой тайну своего заболевания, скорее всего, навсегда и что нам теперь не удастся не только осуществить гуманитарную помощь, но и провести весьма перспективное исследование. Рорт разразился проклятиями, а Мак-Ивер опустил голову, когда я высказал им свои соображения. Я объяснил ему, что придется провести поголовный медицинский осмотр жителей деревни, и попросил подготовить людей. Мне хотелось проверить, нет ли у кого-нибудь еще признаков этого необычного заболевания. Тем временем мы с Рортом проведем сеанс радиосвязи с К-4, чтобы представить полный отчет за день. Я знал, что придает этому большое значение.
Я предупредил Мак-Ивера о необходимости проверить систему безопасности на ночь и посоветовал ему по возможности выставить дозорных. С трогательной верой в наше всемогущество Мак-Ивер пообещал принять все возможные и необходимые меры. Я попросил у него послать с нами кого-нибудь на блокпост за портативным радиопередатчиком, чтобы иметь возможность связаться с деревней после наступления темноты. Идея показалась нам весьма полезной: после двух вторжений на блокпост и исчезновения девушки стало очевидно, что на острове дело обстоит нечисто. Мак-Ивер ушел отдавать распоряжения. Еще немного посмотрев на черный зев негостеприимной пещеры, мы с Рортом и с одним из местных жителей отправились к блокпосту. Не сговариваясь, мы знали, что нам хочется оказаться за крепкими запорами внутри блокпоста задолго до наступления ночи.
IXТой ночыо я долго сидел в смотровой башне блокпоста, вглядываясь в призрачно-зеленоватое свечение океана, олицетворявшее период полураспада, который переживало человечество. Рорт связался с К-4 немедленно после нашего возвращения, и Мастерс приказал нести вахту всю ночь как на блокпосту, так и на главной станции. По словам Рорта, коммандер счел наше сообщение чрезвычайно важным и отреагировал, как всегда, энергично. Я легко представил себе, что сейчас происходит на К-4. Мастерс одобрил снабжение деревни радиопередатчиком, а Мак-Ивер уже опробовал его, связавшись с нами.
Докладывать было нечего, но я попросил его на будущее связываться с нами регулярно три раза в день. Рорт в гостиной возился со специальным оборудованием. Я должен был нести вахту первым, а в полночь Рорту предстояло меня сменить. Налет соленой пены замутнил стекла, а ветер гулко завывал вокруг ржавеющей антенны старого блокпоста. Мы с Рортом радовались толстым стенам и прочным засовам на двери. Следы студенистого вещества, дважды оставленные непрошеными гостями, пробудили в нас дурные предчувствия.
С другой стороны, так легко можно поддаться мрачным раздумьям. Именно поэтому Центральный Комитет распорядился ежегодно менять состав полевых исследователей, особенно в таких местах, как наш остров. Впрочем, на некоторых из наших коллег эта атмосфера не действует. Я знал, что Мастерс может получить назначение хоть в преисподнюю, рассматривая ее как объект научного исследования.
Крутым парнем был и австралиец Локспейзер; трезвый, лишенный воображения, он мог работать на К-4 годами, не обращая внимания на "атмосферу". На Фритьофа тоже можно было положиться. А вот насчет других я не был так уверен. Но хотя нервы Рорта несколько сдали в последнее время — он прошел через такое, что и супермену не выдержать, — все же мало кого я предпочел бы ему в сложной ситуации.
С такими мыслями я выпил кофе, приготовленный Рортом, и, убаюканный слабым шорохом ветра вокруг стен башни, задремал на несколько минут. Проснулся я около одиннадцати. Зевая, поднялся со стула, так как собирался провести наблюдения. Я вышел на покрытую ржавчиной стальную платформу, опоясывающую верхний этаж башни, как на старинных маяках. Пару дней назад раздвижная дверь поддавалась с трудом, но теперь, хорошо смазанная, она легко заскользила под нажимом руки.
