Федор Ильин - Долина Новой жизни
Когда были переправлены необходимые вещи, Клэр еще раз повторил свои распоряжения Киму. Его крик долго еще передавался по ущелью.
Половина отряда отправилась назад, в монастырь, а другая осталась дожидаться их возвращения, оберегая переправу.
Герье, между тем, поднявшись на гору, старался сориентироваться на местности. Да, именно под этим исполином прокладывается туннель. Он выйдет в долину, началом которой является эта трещина. За хребтом – Американский сеттльмент. Еще дальше – Колония. Неужели они почти добрались?
После длительного обсуждения было решено пробираться к туннелю, принимая меры предосторожности, чтобы не быть замеченными.
Шли по горам, без дорог. Лишь к исходу другого дня достигли, наконец, тропы. Она круто сбегала вниз к рабочему городку перед входом в туннель.
Путешественники выждали наступления полной темноты и тогда только решили начать спуск.
Внизу уже царила весна. Теплый ветерок дул им навстречу, навевал бодрое, хорошее настроение.
Поворот тропинки – и из-за скал блеснуло море огней. В темноте четко выступали линии освещенных окон высоких зданий. Сюда уже доносился шум не прекращающейся день и ночь работы.
– Рабочий поселок, – сказал Герье.
– Вы не поверите, Рене, что я чувствую, достигнув, наконец, Долины Новой Жизни, – проговорил Клэр.
По обыкновению, супруги Фишер проводили вечер вдвоем, сидя за столом, занятые каждый своей работой.
Дети были уложены спать. В большой столовой – тишина. Мерно постукивает маятник стенных часов.
Фрау Анна возилась с бельем для своего маленького, обшивала полученные со склада рубашечки кружевами собственной работы.
Герр Отто писал что-то на больших листах белой бумаги, обложившись развернутыми книгами, и тихо посасывал трубку; иногда, откинувшись на спинку кресла, он смотрел в потолок, видимо, что-то обдумывая.
В дверь легко постучали. Стук повторился. Фрау Фишер бросила беспокойный взгляд на мужа.
– Отто, к нам кто-то стучит?
Хозяин неохотно встал и, застегивая на ходу ворот рубашки, недовольным тоном произнес:
– Кто бы это мог быть в такую позднюю пору?
Прежде, чем открыть дверь, он нагнулся к стеклу, прикрывая глаза рукой, чтобы не мешал свет лампы, спросил:
– Кто там?
Чей-то голос ответил:
– Откройте, герр Фишер, откройте.
Силуэт человека, стоящего на веранде, был незнаком. Но голос казался знакомым. Фишер распахнул дверь, и в комнату вошел человек, одетый во все серое, с номерным значком на груди. Он снял шляпу. Минуту длилось молчание.
– Не узнаете? – проговорил пришелец.
Фишер порывисто дышал:
– Рене… Герье? Вы?.. В Долине?
Фрау Фишер вскочила из-за стола. Белье и кружево попадали на пол. Она смотрела на Герье обезумевшими глазами, как будто перед ней было привидение. Маятник часов стучал так громко, точно бил молотком.
– Да, это я. Я возвратился в Долину по собственному желанию, но об этом никто не знает. Дорогой Отто, я нуждаюсь в вашей помощи.
– Ах, мой бог, – стонала пораженная ужасом хозяйка. – Кто мог ожидать, что вы вернетесь?
Фишер вытащил изо рта трубку и смотрел в упор на гостя своими удивленными, выпученными глазами.
– Зачем вы это сделали? – спросил он наконец. Рене тихо ответил:
– Кажется, вам неприятно мое появление?
– Что вы, что вы, дорогой Рене, – запротестовал хозяин. – Пожалуйста, садитесь и расскажите, как вы сюда попали?
– У меня тут товарищ, может быть, разрешите ему войти?
– Пожалуйста, пожалуйста. Где он?
Клэр вошел в столовую и спокойным голосом представился хозяевам.
– Джон Клэр, ученый-орнитолог, исследователь Гималаев.
Герье подошел к фрау Фишер, поцеловал ей руку.
– Не сердитесь, что мы так поздно вторглись к вам. Мы долго искали вас.
– Садитесь, садитесь, господа.
– Герр Отто, фрау Фишер, простите, я должен откровенно сознаться, что мы с утра ничего не ели. Наши запасы истощились, купить что-либо здесь невозможно. Питательных таблеток у нас нет. Я едва стою на ногах от слабости. – Сказав это, Герье тяжело опустился в кресло.
– Ах, бедные, бедные! – засуетилась хозяйка. – Сейчас вам будет приготовлен ужин.
– Значит, вы явились в Долину против воли Куинслея? – спросил Фишер.
– Извините, – вмешался Клэр, – мы очень просим сделать так, чтобы ваша прислуга не знала о нашем визите. Я боюсь, что ужин…
– Не беспокойтесь, – прервала его хозяйка, – я сделаю все сама.
Она торопливо вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Несколько минут длилось неловкое молчание. Герье сидел согнувшись, закрыв глаза рукой. Фишер сосал потухшую трубку, открывал ее и, забыв зажечь, снова брал в рот. Глаза его растерянно перебегали с одного гостя на другого. Наконец, Герье произнес:
– Я боюсь спросить вас об Анжелике.
Фишера этот вопрос, хотя его следовало ожидать, застал врасплох.
– Мадам Гаро… – проговорил он, заикаясь, – она, слава богу, вполне здорова.
Герье быстро опустил руку и взглянул прямо в глаза растерявшегося Отто.
– Вы не хотите сказать мне правду!
В это мгновенье в дверях появилась хозяйка.
– Анна, – беспомощно обратился к ней Фишер, – Анна, Рене спрашивает о мадам Гаро.
Фрау Фишер всей своей фигурой выразила то, что пытался скрыть ее муж. Глаза ее дико уставились на пристально смотревшего на нее француза.
– Она умерла! – воскликнул тот, вскакивая с кресла. – Умоляю вас, не обманывайте меня. Или, может быть… – он не договорил, в голосе его как будто что-то порвалось. Он хрипло повторил: – Или, может быть… – И опять замолчал, вопросительно уставившись на супругов.
Что могли они сказать? Три недели тому назад состоялось бракосочетание Анжелики Гаро с Робертом Куинслеем.
В то время как несчастный Герье пробирался к Долине, а, может быть, уже блуждал по ней, опасаясь быть пойманным прежде чем разыщет свою возлюбленную, она предавалась своей новой любви. Эта мысль леденила мозг Фишера. Неудержимо хотелось сказать неправду или утаить ужасную истину. Он схватил жену за руку и, крепко сжимая ее, сказал:
– Подтверди, Анна, что мадам Гаро жива, здорова и чувствует себя превосходно.
Фрау Фишер, опустив глаза, повторила:
– Она чувствует себя превосходно…
– Вы скрываете от меня что-то, не хотите сказать правду! – устало проговорил Герье. – Не бойтесь, я готов ко всему. – И так как супруги молчали, он продолжал: – Где же она живет? Могу ли я увидеть ее?
Фишер заторопился. Он рассказал о возникшей междоусобице в Долине; он пустился в такие подробности, что Герье не мог скрыть своего нетерпения. Хозяйка воспользовалась удобным моментом и выскользнула в соседнюю комнату; оттуда донесся стук посуды и звон стекла.
– Теперь мы живем здесь под властью Макса, а там, за пушечным заводом граница, за нею начинается запретная для нас страна. В ней, во главе правительства, стоит старший сын Макса – Роберт Куинслей. И вот, я боюсь, что вы, дорогой Рене, не проберетесь туда.
– Значит, Анжелика находится под властью Роберта?
– Да, да, они живет в Средней Долине.
– Что же она там делает?
Дверь открылась, и вошла хозяйка с подносом, уставленным тарелками и бутылками.
Фишер сделал вид, что не слышал последнего вопроса, и бросился помогать жене.
Клэр, наблюдавший всю эту сцену и хорошо понявший недосказанное, пришел на выручку бедным хозяевам и, принявшись за предложенное угощение, начал расспрашивать об интересующих его сторонах жизни в Долине.
Рене ел очень мало, но зато проглотил четыре таблетки, две розовых и две белых. Он сосредоточенно молчал и только в конце ужина, нагнувшись к фрау Фишер, тихо спросил:
– Что случилось с Анжеликой?
Хозяйка, не поднимая на него глаз, ответила:
– О, мсье Герье, если бы вы знали, как она ждала вас, как страдала!
– А теперь? – еще тише спросил Рене.
– Теперь? – Фрау Фишер с облегчением вздохнула, вспомнив слова мужа: «Мы давно ничего не знаем о мадам Гаро». – Вы слышали, мсье Герье, она живет теперь в другом государстве?
Хозяин в это время передал мистеру Клэру ящичек с таблетками и две бутылки с питательной жидкостью.
Англичанин встал и, почтительно благодаря хозяйку за радушный прием, напомнил Герье, что пора идти, если они не желают быть замеченными на пустых улицах в позднюю пору.
Рене больше не расспрашивал. У него составилось какое-то определенное мнение обо всем. Или, напротив, он опять впал в то равнодушие, безволие, которые уже несколько раз захватывали его за последние месяцы.
Когда гости удалились, фрау Фишер упала в объятия мужа.
– Несчастный, несчастный Герье, – стонала она. – Боже мой, какой бездушной оказалась эта женщина!
– Что ты, что ты! – возражал Отто. – Опомнись, Анна. Разве можно осуждать кого-нибудь, не учитывая обстоятельств? Неужели ты была бы довольна, если бы Анжелика вечно ожидала Рене? Ведь она не могла предвидеть, что он сможет когда-нибудь достигнуть Долины.
