Юрий Никитин - Зачеловек
— …галактику.
— Пусть и так. Ладно, я на завтра заготовил целый пакет. Работы выше крыши, не обрадуешься.
Мрак, держа щенка на груди одной рукой, другой снял со спинки стула крохотный ошейник, нацепил.
— Пойдем-пойдем! Знаю ж, что кормить надо только после прогулки, но не могу, когда на меня такими голодными глазами…
Не спуская щенка с рук, так надежнее, а то не утерпит и положит кучку в лифте, вышли из прихожей на лестничную площадку, Олег запер дверь с самым серьезным видом, таков ритуал, чтобы, значится, не потерять человеческий облик, не отрываться от человеков, жить их заботами и нуждами. Мрака это забавляло, он и так не отрывается, а когда говорит насчет отрывания от человечества — больше пугает Олега, чтобы тот возражал, но для Олега, похоже, в самом деле важно: временами вообще готов истребить всех на фиг, а планету заселить своими да его, Мрака, копиями. А всякая протоплазма да испарится к такой матери…
Он на миг всерьез задумался, как это было бы, если в самом деле вот так размножаться: копировать себя и отпускать в свободное плавание. Скорее всего, в будущем так и будет: быстро, рационально, не надо двадцать лет на выращивание, обучение, воспитание, прививание необходимых моральных и этических установок…
Плечи сами по себе передернулись, стало жутковато, но посмотрел на чеканный профиль Олега, смотрит прямо и строго, такие в Средние века жгли ведьм и запрещали содомистские оргии в Вальпургиевы ночи… да сам Олег, кстати, приложил руку к этим указам, вернее, печать на перстне. Олегу все, что рационально и правильно, — хорошо, а с точки зрения математики и экономики что может быть лучше: вот так размножаться? Но человек, как это ни банально, не математика и не экономика.
Лифт опустил до третьего этажа, ввалилась целая семья с коляской, конечно же, поздороваться и не подумали, Олег не шевельнул и бровью, а Мрак удержался от соблазна съехидничать по этому поводу: будет похож на ворчливого деда, которому все в молодежи не так. Хотя здороваться перестали и эти самые ворчливые деды, в лифте это выглядит особенно смешно, когда заходят и стоят под стенками, старательно не замечая друг друга.
Но, напомнил себе, Олег прав, если хотим оставаться людьми, надо быть такими, как все, хотя бы биологически, как можно дольше. А потом просто всех людей поднимем до своего могущества. И затем вместе с воспрянувшим человечеством пойдем в новый отрыв от этого устаревшего мира. Оставив здесь вот этих, которые не здороваются.
Автоматическая дверь распознала, послышался звуковой сигнал и щелчок, тяжелая металлическая плита с легкостью отщелкнулась, скрылась в проеме стены, став почти неотличимой, а проем сделала достаточно свободным, чтобы Олег и Мрак могли пройти рядом. В коридорчике никогда не засыпающие датчики бездумно проверили обоих на взрывчатку, наркотики, болезнетворные вирусы, как проверяют и всех входящих, зажглись зеленые огоньки, по невидимым беспроводным цепям пошли сигналы, что все в порядке, а результаты проверки — в особую базу данных, где подбивается лояльность всех граждан города и страны, учитываются их меняющиеся данные, включая покрой и стоимость одежды, упитанность, наличие денег в карманах, будь то в простых или электронных знаках.
Входная дверь узнала их и отворилась сама, площадка перед домом залита ярким электрическим светом, а дальше пугающе огромный ночной город, где над старыми боярскими усадьбами, робко прижавшимися к земле, высятся пятидесятиэтажные элитные дома, усеянные на крышах параболическими антеннами, блестящими пластинами фотоэлементов, усилителями сигналов НЧ и мэзоприемниками.
Воздух, насыщенный парами бензина и отработанного масла, к вечеру попрохладнел, между домами густая вечерняя тень, зато в небе раскрылись огненные бездны, там перевернутая Земля, какой была шесть миллиардов лет тому, когда вся из вулканов, морей кипящей лавы, горящего базальта, формирования материков…
Верхушки высотных домов полыхают жарким огнем, зато внизу ночь, пустынно, с работы народ уже вернулся, балдеет перед жвачниками, а пора массового возвращения молодежи с дискотек, что приходится на последние электрички и перед закрытием метро, еще не наступила.
Олег с удовольствием вдохнул воздух, по крайней мере, заставил себя ощутить удовольствие, раньше ведь ощущал, значит, надо и сейчас, ведь он же человек, просто человек… Вздохнул, понимая, что и раньше был не совсем человек, это вот Мрак — да, человек, он и сейчас неотличим, а ему всегда было не по себе на дурацких пьянках, дурацких гулянках. Дурацкое веселье, которое только он один считал дурацким, а все остальные ликовали и радовались. Потом, правда, он в странствиях встречал себе подобных, всяких дервишей, отшельников, мудрецов, но и они не совсем люди, потому что на человечество умели смотреть со стороны и понимать, что с ним происходит.
Мрак опустил щенка на землю, тот отбежал на пару шагов, присел, смешно раскорячившись, из-под него потекла желтоватая лужица, все увеличивалась и увеличивалась, наконец щенок привстал, с недоумением оглянулся: неужели это он надул такое огромное море?
— Вовремя вывели, — сказал Мрак с удовлетворением. — Пусть привыкает такие важные дела свершать только на улице, как киберпанки какие.
— Киберпанки гадят в лифтах, — поправил Олег. — У них это в уставе.
Мрак вдыхал вечерний воздух широко и свободно, морда довольная, глаза и шарят по сторонам, и захватывают верхушки домов, где, помимо всего, установлены следящие телекамеры, записывающие все-все, что потом тщательно проверяется компьютерами на предмет опасности для общества.
— Только что здесь стояли такие серые блочные дома…
— Ты еще бревенчатые дома вспомни! — буркнул Олег.
— Я про них не говорил, — возразил Мрак, защищаясь.
— Но подумал.
— И не думал даже! Что ты стал таким подозрительным? Будь проще, Олеженька. И женщины, может быть, обратят на тебя внимание. Хоть какие-нибудь кривенькие.
Глава 5
Впереди возвышался, брезгливо отодвинув соседей, еще один пятидесятиэтажный красавец-дом, такой же, как тот, из которого вышли: с огороженной территорией, частной охраной и надежными следящими системами. С крыши смотрят мощные антенны, а также охранные телекамеры, что записывают все происходящее вокруг дома, уже не для правительства, а для себя, для охраны жильцов и дома.
Дальше дома среднего класса, целый квартал, а еще дальше — трущобы «третьего мира», дома-типовухи стандартной планировки, где обитает масса безработных и занятых на самых низкооплачиваемых работах. Там мужчины и женщины трудоспособного возраста, им еще рано на пенсию по возрасту, но и не состоят на учете на бирже труда, значит — не получают и пособия по безработице, живут неизвестно на что, не обучаются новым профессиям, детей не посылают в школу, телефоны отключены за неуплату, а свет и тепло им идет за счет общества, иначе вообще обречь их на вымирание в холодные зимы. Стоило бы, конечно, но — какая дурь — негуманно.
Тротуар блестит, только что прошла поливочная машина, в сторонке жадно впитывает влагу газон с чахлой травкой. Щенок отбежал еще чуть, снова присел, уже чуточку иначе, смешно сгорбив спинку, Мрак даже ощутил, как маленькое существо напряглось, натужилось и наконец выложило в травку две аккуратные колбаски.
— Вовремя, — согласился и Олег. — Жаль, что не на руках…
— Он у меня стойкий оловянный солдатик, — ответил Мрак с гордостью.
Олег всмотрелся в щель между домами, буркнул:
— Насчет женщин пока не скажу, но внимание мы на себя уже обратили.
Мрак оглянулся:
— Кто?.. А, эти…
— Да, — сказал Олег саркастически, — эти, которые. Они самые.
Челюсти сами собой стиснулись, как стальной капкан. Мир меняется стремительно, в быт вламываются высокие технологии, но эти вот темные личности на ночных улицах с их неизменным: «Дядя, дай прикурить!» и «Подруга, давай пообщаемся!» все те же, разве что стали более назойливыми, напористыми, агрессивными. Болтуны с высоких трибун важно говорят о «культуре третьего мира», подразумевая не тот третий мир, к которому он привык: раньше имелись в виду все нейтральные страны, что опасливо держались в сторонке от двух ощетинившихся сверхдержав: США и СССР, теперь это «культура» молодежных банд, что слоняются без дела, угоняют автомобили, торгуют наркотиками, затевают жестокие драки друг с другом, нападают на одиноких прохожих.
— Отлупим? — предложил Мрак ехидно. Олег отмахнулся:
— Пусть живут, как хотят. Они останутся в этом мире, а остальные уйдут вперед.
— И выше, — сказал Мрак, ухмыляясь.
— Да, и выше, — согласился Олег таким холодным голосом, словно говорил айсберг.
Высоко в небе проплыл с мягким рокотом милицейский вертолет, исчез за высокими зданиями. В темном небе среди звезд передвигаются в разных направлениях красноватые огоньки лайнеров, святящиеся точки спутников и обитаемых станций, дважды коротко-полыхнула на полнеба реклама пепси-колы, дорогое удовольствие даже с учетом все дешевеющих технологий.
