Ольга Антер - Грань реального
В подчиненном строгой гармонии ритме жили множество чужих нот. Отзвуки, остатки эха. Какие-то сильнее, какие-то реже. Одни он мог узнать, другие давно забыл. Большинство нитей были мертвы, давным-давно оборваны, рассыпались пеплом, и вскоре должны были исчезнуть, подобно своим предшественницам. Но некоторые… О, они горели светом, живым огнем.
– Я… Я не уверен, – пробормотал Меатин на своей родной речи, с трудом открывая глаза. – Слишком далеко, размыто, холодно… Я чую очень, очень слабый отзыв, может, потому, что я хочу его чуять…
Неожиданно осекшись, Мэй крупно, испуганно задрожал.
– Что с тобой?
Эвин едва успел схватить рванувшуюся вперед девушку за руку.
– Отец… Он где-то рядом…
– Найтир? Здесь? Мы должны предупредить…
– Нет! Стой! – теперь уже майду пришлось спешно останавливать Аори под недоумевающим взглядом изменяющего. – Там. Там, где может быть Лана. Или ее тело.
– Значит… Значит, ты не сможешь туда добраться?
Вместо ответа Меатин повернулся к бассейну. Там, видимые лишь его взглядом, кружились беззаботные майды, не понимающие еще, что теперь стало их миром. Если Лана не вернется, их будет окружать одна только ненависть и презрение. А если не вернется он сам, они вырастут искалеченными. Никто не научит их быть майдами, никто не сможет вновь вернуть Дани хотя бы рассудок, если не разум.
Достаточно просто промолчать. Не добавлять ничего к уже известному, забыть, что сегодня Лана защищала не людей.
Никто и никогда не увидит в нем человека.
– Найтир бросил клич. Это… Это как бы одновременно и вызов, и ликование ввиду безусловной победы.
– Значит, все кончено…
– Нет. Это всего лишь прелюдия. Ритуал. Начало игры.
Аори и Эвин молчали, наблюдая, как Мэй опускается на одно колено возле глади бассейна. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но не знал нужных слов.
Поднявшись, серебристый майд протянул руку в сторону изменяющего и пристально, понимающе на него посмотрел. Без лишних уговоров Эвин достал из кармана и надел на чешуйчатое запястье черный, отблескивающий гладким узким экраном браслет.
Delain. Electricity.
18.
В самый первый раз особенность Ланы проявила себя в далеком детстве. Настолько далеком, что воспоминание об этом случае стало единственным на долгие годы.
Вся ее семья тогда приехала к дедушке в гости. Небольшой дом стоял на берегу илистого озера, и маленькая Лана обычно с удовольствием устраивалась на заменяющей сидение облезлой доске, иногда дотрагиваясь ладонью до проплывающих мимо кувшинок.
Но не в тот день. Серебристые ветви плакучих ив все так же полоскались в безмятежной водной глади, изредка тревожимые слабыми порывами ветра. Где-то неподалеку, сразу за лугом, привычно перекликались птицы, разбавляя нестройный лягушачий хор. Редкая в этом краю детвора перекрикивала и тех, и других, с размаху врываясь в озеро ради того, чтобы тут же с визгом рвануть прочь из питаемой ледяными ключами темно-зеленой толщи.
Лана, надувшись, смотрела на них издалека, не желая присоединяться. Весь день ее мучило что-то непонятное, необъяснимое. Ближе к вечеру она устроила настоящую истерику, когда ее пытались взять с собой кататься на лодке. Испортила всем день, и родители, едва не отшлепав вредного ребенка, уехали совсем рано, недоумевая, что случилось с обычно сдержанной дочкой.
А наутро им позвонили из службы спасения. Дедушка едва не погиб, когда двигатель старой моторки взорвался.
Лана запомнила даже не саднящую боль прошедшего дня. Нет. Только страх и гордость в глазах родителей, настоящих Баго, когда они поняли, насколько особенность дочери превышает их собственную.
Отец тогда первый и последний раз перед ней извинился.
Та самая особенность, что за руку оттащила Лану от лодки, сегодня вновь отвесила ей смачный пинок. Ровно за мгновение до того, как обезумевший солдат хлестнул очередью по своим товарищам.
Тело словно само собой швырнуло на жесткое, ледяное днище вертолета, и Лана, перекатившись на спину, без колебаний выстрелила в ответ. Особенность ее рода всегда плохо работала против своих же, и войны между ветвями Баго были самыми кровопролитными. Никто не мог ничего предугадать, почти любая атака заканчивалась смертью. Но на то она и Глава, чтобы быть немного впереди.
Пол резко накренился, и Лана едва успела ухватиться за раму сидения. Автомат, выскользнув из рук, ухнул вниз, и женщина, выругавшись, кое-как подтянулась и заглянула в кабину пилотов.
Демоны раздери их души…
Оба солдата безжизненно обмякли в своих креслах, перед смертью украсив кабину брызгами собственной крови. Остальные Баго, отражавшие атаки майдов и не успевшие среагировать на новую угрозу, либо отправились вниз вслед за оружием Ланы, либо, подобно пилотам, повисли на ремнях, не подавая никаких признаков жизни. Проверять их пульс не было никакой возможности.
Стрелка альтиметра ринулась вниз. И, учитывая запас высоты, счет шел в лучшем случае на десятки секунд. В свою очередь, уровень горизонта вздыбился и не менялся, ожидаемо не обращая внимания на навязчивую сигнализацию и постепенно выползающий на экран край моря. Да, конечно, автопилот бы смог стабилизировать машину. Вот только во время боя пилоты Баго всегда его отключали, выделывая недоступные даже самой хитроумной электронике финты. А осевшее на штурвал тело пилота задало абсолютно незапланированную траекторию движения.
Навалившись грудью на боковину сидения, Лана выбросила руку вверх, хватаясь за край проема. Куртка зацепилась за какую-то острую перекладину, не позволяя двигаться дальше, и женщина, упершись ногой в пол, зло ее рванула.
Не успела Лана добраться до кабины, как рулевой винт, то ли не выдержав нагрузки, то ли встретив на своем пути что-то твердое, самостоятельно улетел в неизвестном направлении. Содрогнувшись, отчего женщину вновь швырнуло вниз, вертолет накренился еще сильнее. Реактивный момент, получив свободу, принялся раскручивать многотонную махину в воздухе.
Медлить больше было нельзя. Металл стонал, а мир вокруг сливался в цельную бешеную круговерть. Пальцы Ланы онемели от напряжения, их едва не сводило судорогой от боли. Где-то рядом раздался треск, на лицо посыпались жгучие искры, и Глава рода Баго разжала руки и оттолкнулась, направляя тело в открывшуюся внизу дыру и даже не успев взмолиться о чем-то более подходящем для приземления, нежели вздыбленный гребень скалы.
Видимо, богам ее молитвы не были нужны.
Лану швырнуло на ребро проема, и, перевалившись через край, она выскользнула наружу. Короткий полет, и вместо беспрекословного единения с земной твердью по боку больно ударила холодная гладь моря, принимая в себя затянутое в доспех тело. Вокруг взвихрились тысячи пузырей, воздух моментально вырвался из неплотно сжатых губ, перед глазами полыхнуло багровыми отблесками. Где-то высоко над головой вертолет вновь произвольно изменил направление движения – видимо, тело сползло со штурвала, – и на всей скорости врезался в скалу, так и не успев самостоятельно развалиться на части.
Взрыв был заметен даже из глубины, и именно благодаря ему Лана смогла понять, где именно находится небо.
Замолотив ногами и руками, женщина попыталась всплыть, но броня неумолимо тянула вниз. Лана, не обращая внимания на горящую рану, обеими руками рванула застежки, отправляя на дно тяжелый жилет и куртку. Грудь начало сдавливать, и она изо всех сил рванулась вверх.
Баго выскочила из очередной волны едва ли не наполовину, жадно вдыхая и пытаясь откашляться. Вода вокруг вспенилась вслед за суматошными движениями рук, и Лану тут же накрыло очередным горбом.
Успокоиться. Нужно успокоиться и действовать, как учили. Тогда безусловно получится выбраться и вернуться к Ри.
Воспоминание о дочери придало сил, и Лана, подобрав ноги под себя, с силой выпрямилась, на две секунды появляясь над водой и делая очередной вдох.
Волна. Есть время сбросить ботинки.
Вдох.
Волна.
Один, второй.
Вдох. Осмотреться.
Берег, скорее всего, там, куда влечет неумолимый бег. Сейчас время очередного прилива.
Вдох.
Скалы, отвесные скалы. Но море относительно спокойно. И из него нужно выбираться как можно скорее.
Вдох.
Лана заставила себя сделать первые гребки коченеющими руками, проталкивая тело чуть наискось относительно бега волн. Туда, где над водой, едва различимый в подсвеченной догорающими обломками темноте, виднелся небольшой уступ.
Пальцы, белые, словно шкура майда, впились в вычищенные морем камни, и Глава Баго из последних сил поползла выше, мгновенно ощутив все прелести ледяного воздуха.
Выступ кончился в полутора метрах над водой, превратившись в испещренную щелями скалу. Днем, в теплой сухой одежде и, желательно, со снаряжением, можно было бы попробовать по ней взобраться. Но в теперешнем состоянии подобная попытка закончится, в лучшем случае, художественно разложенным телом на пресловутом выступе. В худшем же волны вновь сомкнутся над головой, и сил выбраться уже не будет.
