Влада Воронова - Крест на моей ладони
— Иногда случается. Командир нашего отдела рассказывал, как однажды ударил солдата.
— Он считал свой поступок неправильным, — сказал Дьятра, — и рассказывал о нём вам, молодым офицерам, чтобы вы не повторяли его ошибку.
— Да, — подтвердила я.
— Какое наказание положено офицеру за оплеуху подчинённому?
— Крупный штраф, из которого половина идёт потерпевшему. Но могут и в звании понизить. Всё зависит от того, насколько тяжким сочтёт ваш проступок Дисциплинарная коллегия. Тут не поможет ничего, даже заступничество подчинённого, который будет с пеной у рта утверждать, что досталось ему за дело. Скорее наоборот, такая защита станет отягчающим обстоятельством, потому что в Троедворье рукоприкладство и личные оскорбления подчинённых считаются главным признаком командирской профнепригодности. Хороший предводитель подчиняет людей, не прибегая ни к каким формам насилия.
— Это заметно, командор Нина Хорса, — ответил Дьятра. Спустя несколько мгновений сказал: — А вы знаете, что после вашей драки с кудесником в «Белиссимо пикколецце» среди простеней стали невероятно модны боевые искусства и в первую очередь те большемирские клубы, где есть русские тренеры? Нагрузка на телепортные линии, связывающие Ремнию с германскими и штатовскими потайницами, возросла вдвое. И одновременно в Альянсе резко сократилось число магородных любителей именовать простокровок обезьянками.
Я пожала плечом.
— Вы сделали это нарочно? — спросил он. — Устроили публичную драку с высшим?
— Да. Но на столь скорый и значительный успех не рассчитывала.
Дьятра кивнул.
— Пора возвращаться, Хорса. Или вы предпочитаете остаться?
Я отрицательно покачала головой. На основице меня ничего не держало.
До щели было недалеко, мы шли пешком. Но вдруг альянсовцы свернули в сторону. Я посмотрела на них с недоумением.
— Мёртвая зона, — пояснил Дьятра. — Стометровый квадрат.
В глазах чаротворца плеснул страх.
— Вам ли бояться? — удивилась я.
— Человекам легко говорить, — ответил Дьятра. — Вы ничего не чувствуете. Ни тоски, ни радости.
Я хотела было возмутиться, но вовремя сообразила, в чём дело, и прикусила язык. Для всех магородных переход с многослойницы на одинарицу сопровождается чувством лёгкой дисфории — тоски, раздражительности, иногда страха. Переход с одинарицы на многослойницу, наоборот, вызывает эйфорию — весёлость, лёгкость, благодушие. Многослойница бывает волновой и вихревой. В зонах вихревых энергопотоков резко возрастает рабочий тонус организма, мы пользовались ими, чтобы быстро восстановиться после тяжёлых боёв или тренировок. Но долго находиться в такой зоне нельзя, возвращение на волновую территорию вызовет резкую боль во всём теле. Кстати, переход вихревка-одинарица сопровождается эйфорией, одинарица-вихревка — дисфорией. Если человек надевает волшеопорник, его ждут те же ощущения, что и магородных.
— Дьятра, — не поверила я очередной догадке, — так у вас у всех нет тренировки на глубинный равновес?
— Что? — не понял он.
— Приём такой, который не позволяет пространственным изменениям влиять на эмоциональное состояние. В Троедворье всех приготовишек учат равновесу ещё до контакта с первоосновой. Эмоции воина не должны зависеть от таких пустяков как переход с одного типа пространства на другой. Этому приёму сорок тысяч лет, как вы могли его не знать?
— И сколько времени занимает обучение? — растерянно спросил Дьятра.
— Вообще-то неделю, но можно научиться и за час, в крайнем случае — за два.
— Но это же будет предельным шоком! Зачем такая жестокость?
Я пожала плечом.
— Гуманистов в Троедворье не водится. И времени лишнего нет, чтобы целую неделю на такой пустяк тратить. Да, это шок, но для жизни и рассудка он не опасен. В большинстве случаев.
Дьятра поправил воротник рубашки.
— Командор, вы можете обучить глубинному равновесу моих людей? За неделю.
— Пожалуйста.
— Благодарю, — поклонился Дьятра, опять поправил воротник. Левой рукой, хотя и правша.
Я посмотрела на перстень у него на мизинце. Бледно-зелёная нефритовая печатка с латинской буквой D. Предельная строгость формы, неброский цвет. Кольцо подошло бы Люцину, удачно дополнило его образ аскета, но на салонно-аристократичном Дьятре смотрелось нелепо. И это не талисман, волшебства в перстне нет совсем. На фамильную драгоценность тоже не похож, слишком новый. Как и на подарок подружки — ни одна женщина не купит своему любимому украшение, которое совершенно ему не идёт.
Мы вошли на одинарицу. Альянсовцы старательно хранили самообладание.
— Дьятра, — спросила я неожиданно для самой себя, — а вы бывали в Перламутровом Зале? Как он выглядит?
— А разве Неназываемый вам не рассказал? — удивился Фокон.
— Нет. Похоже, он ничего не успел разглядеть.
— Ещё бы. Вору было не до того, — презрительно фыркнул Дьятра с высокомерием избранного, иначе говоря — особо приближённого холопа. — Но рассказ будет длинным. Хорошо бы сесть где-нибудь в тени…
Альянсовцы уже привыкли к одинарице, состояние дисфории прошло, и Дьятра свернул в маленький церковный дворик. Мы сели на скамейке под раскидистым деревом. Фокон воспользовался случаем и ушёл в церковь помолиться, устройство Перламутрового Зала его не интересовало. Лагвяны, повинуясь резкому жесту Дьятры, робко присели рядом с ним на краешек скамьи.
— Перламутровый Зал выстроен в форме четвертинки шара, — объяснил Дьятра. — Пол и одна стена ровные, из светлого гранита. В стене астральное зеркало в резной кипарисовой раме, высотой три метра, шириной два. В пяти метрах от зеркала дверь в Надмирье тех же размеров, косяки, порог и притолока тоже кипарисовые. Зеркало и дверной проём окружены сложным узором из маленьких настенных светильников. Круглая стена затянута упыриными шкурами. Они серебристо-перламутрового цвета, поэтому кажется, будто заходишь в саму нигдению. Но в Перламутровом Зале нет того жуткого ощущения беспредельной пустоты.
— А мне в нигдении нравилось, — сказала я. — Мы даже пробовали там в волейбол играть, но не получилось — плохо фиксируется сетка, а если мяч упустишь, то улетит он уже навсегда, ни за что не найти.
Дьятра посмотрел на меня с опаской.
— Троедворье не зря называют страной безумцев.
— Господин, — обратился к нему один из лагвянов, — это правда, что в Перламутровом Зале бесследно исчезают все тревоги и усталость, взамен которых приходит недоступная прежде сила?
— Да, — ответил Дьятра. — Но только для тех, кто знает меру. Слишком жадных Перламутровый Зал карает утратой и тех сил, что были, а в придачу — жестокой болью.
Я вскочила со скамейки. Неясная цепь ассоциаций и догадок стала внятной и однозначной.
Надмирье Пречистое находится на Земле, на основице! В мёртвой зоне. Я припомнила рассказы Элунэля о Пути Благодатной Радуги, Цветочном колодце и площадке Бесед, которая лежит сразу же за ним — десятиметровый полукруглый пятачок, вымощен черно-бело-серым мрамором, у ровной линии стоят девять резных кедровых кресел под навесами из серебристой ткани. Площадка окружена густой и высокой живой изгородью из тех же жёлтых и красных роз, что и колодец ануны, разглядеть что-либо за этим забором невозможно.
Гранит и упыриные шкуры в точке волновой магическо-стихийной активности вызывают вихревые искажения, замкнутое пространство доводит их до высочайшей интенсивности, отсюда глубокая и длительная эмоциональная дестабилизация при переходе с одного типа пространства на другой. В состоянии эйфории обычный парк кажется прекрасней райского сада, а дисфория заставляет воспринимать возвращение в родную потайнцу как величайшее несчастье.
Тренировок на равновес у лигийцев и альянсовцев нет потому, что из-за сырьевого изобилия одинарицы и вихревки встречаются здесь чрезвычайно редко. Это в Троедворье пространство как лоскутное одеяло: кусочек такой, кусочек сякой… Там виртуозное владение древней техникой — вопрос выживания, а в Лиге и Альянсе она давно забыта за ненадобностью. Троедворцы вынуждены постоянно отслеживать пространственные изменения, думать, как можно использовать их с наибольшей выгодой, а лигийцы и альянсовцы о свойствах пространства не задумывались ни разу в жизни.
Сферичность помещения повышает гипнабельность, люди безоговорочно верят всему, что говорят им Верховные Учителя. И даже после возвращения никому и в голову не придёт усомниться в том, что вещалось в Перламутровом Зале, — таких жесточайших тренировок на ментальное противодействие, как у троедворцев, у жителей мирных стран нет.
Понять то, что поняла я, жителям Альянса и Лиги не хватит ни волшебнических знаний, ни житейского опыта. При этом ни один троедворец, как и ни один вампир Лиги и Альянса до сих пор ни разу не получал полный объём информации о Надмирье Пречистом.
