Ольга Голосова - Преобразователь
Дальше — интереснее. Этот же человек оказался у входной двери, и по его требованию охрана позволила ему выпустить превратившегося Чернова! После этого он вышел следом и пропал из зоны наблюдения камер. После его ухода оказалось, что вся имеющаяся в доме вода протухла.
И вот, господа, у меня вопросы: кто был этот человек? Кто его послал? Каким образом он сумел сделать все это? Что было в стакане Чернова? Как ваши сотрудники оказались у подъезда и почему они ждали Чернова?
Многие из моих коллег справедливо замечают, что такой уровнь подготовки и владения ситуацией могут иметь только ваши люди или люди наблюдателей. Но тогда это беспредел, господа!
Если у вас есть ответы или хотя бы предположения, мы с радостью вас выслушаем.
— У меня встречный вопрос, — подал голос мужчина, сидящий справа от седого. — Что было в стакане?
— Когда прибыли эксперты, в стакане была только тухлая вода с минеральными примесями. По всей видимости, жидкость разложилась под действием воздуха или каких-то еще неведомых нам факторов на свои составляющие.
— А почему дежурившие у пульта и камер не подняли тревогу?
— Они утверждают, что были глубоко уверены в том, что на экране только знакомые лица.
— А вы не думали, что эта жидкость и есть тот самый метаморфинол, или «преобразователь»?
— Думаем, господа, и почти в этом уверены.
— Но тогда это означает…
— Что ядерный чемоданчик попал в руки макаки. Последствия непредсказуемы.
Неожиданно молчавший до сего момента коротко стриженный брюнет из свиты пожилого наклонился к столу и обвел всех черными, немного раскосыми глазами. Легкая желтизна и широкие скулы выдавали в нем примесь азиатской крови.
— Я полагаю, что вы все должны знать мнение, высказанное в Лондоне почтеннейшим председателем Cю-Шэном, — он произносил слова с легким акцентом, завышая голос. — Господин председатель осмелился предположить, что старик, которого записали камеры, есть один из Бессмертных.
— Так, значит, это они? — неуверенно произнес одетый в темно-синий с блеском костюм молодой человек. — Они вернулись?
На него обернулись все.
— Что?
— Как?
— Их нет!
— Мы считаем, что их нет, вы хотите, чтобы их не было. Но откуда-то вы появились!?
Окружающие возмущенно загалдели. Седой с таким удивлением посмотрел на возмутителя спокойствия, словно тот по меньшей мере высморкался в гербовое знамя Гильдии, а в глазах пожилого мелькнул немой укор, с каким обыкновенно взирают родственники умершего на внезапно объявившегося наследника.
Метрдотель, давно скучающий на своем месте, склонил голову к плечу. «Вот, кажется, начинается», — подумал он и посмотрел на часы.
— Мы, — перекрывая шум, слово взял седой, тем самым прекращая возникшую смуту, — мы ответим на те ваши вопросы, которые находятся в нашей компетенции. Самое большое недоумение вызывает наше присутствие там, — при этих словах седой и пожилой понимающе переглянулись. — Но оно вполне объяснимо. Дело в том, что от одного нашего агента мы получили информацию, что пропавший более полугода назад подмастерье в тот день будет доставлен в данный особняк. Соответствующее донесение находится в нашем архиве. Действие вызывает противодействие, и мы готовились отбить его. На войне как на войне, господа. Но вместо подмастерья из особняка выскользнула крыса, и, следуя уставу Гильдии, мои люди попытались уничтожить противника…
— Что в некоторой мере им удалось… — с легкой скорбью заметил пожилой и склонил голову как бы в печали.
— Надеюсь, по этому поводу вопросов нет?
— Вопрос снят.
— Далее. Если отмести возможность сговора вашего персонала и вашей Семьи, то придется предположить, что такая в некотором роде диверсия могла быть совершена либо нами, либо наблюдателями, либо третьими силами. Со всей искренностью заявляю: мы такого совершенства еще не достигли.
Среди слушателей послышались смешки и покашливание.
— Судя по реакции наблюдателей, вернее по ее отсутствию, и по данным нашей агентуры, они вообще пока не знают, что Чернов убит. Мы сами узнали об этом только от вас, так как идентифицировать пропавшее тело не представляется возможным.
Так что ваша деза прошла по всем каналам, и официальная версия такова: после неудачного перехода Чернов помещен в спецклинику.
— Значит, все-таки третьи…
— Да, и я предлагаю на основе только что изложенной информации выработать дальнейший план действий…
«Стрелять не будут. Вот и чудненько!» — метрдотель с облегчением вздохнул, поправил волосики и отправился на кухню проверить степень готовности десерта.
Прежде чем покинуть ресторан, седой задержался у входа. Охрана со свитой почтительно расступилась, пропуская к нему пожилого. Они улыбнулись друг другу.
— Смерть Чернова развязала всем руки, — вполголоса заметил пожилой.
— Меня пугают вопросы, на которые я не могу ответить, — тихо ответил седой, и они понимающе переглянулись. — Предлагаю еще раз все обсудить. Где-нибудь по-простому, без пафоса.
— Только бы обошлось без чудес, — пробормотал пожилой, и седой согласно кивнул головой.
Первым уехал «Ролс-ройс». За ним потянулась кавалькада черных автомобилей. Замыкал шествие огромный «Лексус» с синей мигалкой и правительственными номерами.
Метрдотель проводил их взглядом. Дождик так и не перестал. Смеясь и болтая, официанты убирали со стола. Нащупав в кармане заветный футлярчик, метрдотель расправил плечи и отправился на крылечко.
День удался.
Глава 36
Выбор
Мужчина в темных зеркальных очках, в куртке с высоко поднятым воротом и низко надвинутым капюшоном вышел из лифта и подошел к квартире, на дверях которой висела табличка «Продается». Оглянувшись по сторонам, он приподнялся на цыпочках и, вынув изо рта жвачку, залепил ею глазок видеокамеры, спрятанной в щитке. Затем он опустился на корточки, поднял коврик, сковырнул кафельную плитку и достал из образовавшейся дыры ключи. Открыв дверь, он вошел внутрь и осмотрелся. Не раздеваясь, прошелся по комнатам, заглянул в ванную. Затем вернулся в спальню и раздвинул стеклянные дверцы гардеробной комнаты. Автоматически зажегся свет. Окинув взглядом стопки вещей на полках, он провел рукой по вешалкам и прошел к окну. Сквозь жалюзи виднелась улица. Не снимая очков, человек изучающе оглядел двор, усыпанный опавшими листьями.
Снова вернулся в прихожую, снял очки и посмотрел в зеркало. В нем отразилось идеально красивое лицо без единой морщины. Неизвестный усмехнулся и коснулся ладонью стекла.
Отпечаток руки остался там, где только что было его отражение. Только на этом отпечатке не оказалось ни одного папиляра — будто до зеркала дотронулись рукой в резиновой перчатке.
— Ну, здравствуй, Сережа, — сказал я своему изображению. — Вот так и обновляется карма.
Перед моими глазами вдруг мелькнули картинки прошлого… Я отчетливо увидел договор, раскрытый на месте для подписи, голубоватую воду, льющуюся из бутылки, мгновенное превращение, крики окружающих, услужливо распахнутую дверь на улицу… Лица я не мог вспомнить. Лица того, кто… кто знал, что я не хочу это подписывать, того, кто дал мне пить иную воду.
Я провел рукой по лицу, отгоняя воспоминания. Лицо было чужим. Мое лицо преобразилось. С него стерли мою прошлую жизнь — мои морщины, мои круги под глазами, мою улыбку. Оно стало другим. Я повернулся к зеркалу спиной. Вокруг стояла мертвая тишина, только едва слышно гудел домашний медиасервер.
Я решил остаться здесь на ночь. Пройдя в прихожую, я разулся и вдруг заметил обувную коробку, перевязанную розовой ленточкой. Она стояла чуть в стороне от входа.
«Бомба, — вот первое, что я подумал. — Вместо контрольного выстрела — контрольный взрыв». Но заворачивать бомбу в столь подозрительную коробку было просто глупо. Я осторожно поднял ее и понес на кухню. Поставил на стол и легонько потянул за ленточку. Холодный пот прошиб меня, но я взял себя в руки и снял крышку.
В нос ударил запах тухлятины. Две дохлые крысы со связанными хвостами лежали внутри. И еще пасхальная открытка, изображающая воскресение Христа.
Я взял ее в руки.
«Любовь сделает вас свободными» — было напечатано на обороте. И номер сотового телефона. Ничего личного — просто деловое письмо. Мне даже почудился голос, который это произнес. Знакомый голос.
Я закрыл коробку и поставил ее обратно на стол. Потом прислонился к стене и схватился за голову. Догадка пронзила меня, как нож. Аида у них в руках. И они требуют медальон. Они знают, что он у меня. Они знают, что я жив. Или не знают, а проверяют наугад? Но если у них Аида, они могли заставить ее рассказать все. Под пытками. Но даже под пытками она не могла рассказать им, что я не умер.
