Песах Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Книга 1
«И что? — спросил второй. — Она действительно держит слово?»
«Да, — подтвердил первый. — Никому еще не удалось выведать у нее тайну, а сама она сыграла только раз и обогатилась на свю жизнь»…
Берлинн обернулся, но никого позади себя не обнаружил, а чуть поодаль увидел две женские фигурки, на которые и обратил свое пристальное внимание. Первая фигурка принадлежала старухе лет ста пятидесяти, о которой можно было сказать одно слово: «Ведьма». Рядом со старухой стояла прелестная девушка, ровесница Берлинна, и он влюбился сразу, потому что решил, что именно она и являлась владелицей тайны шестидесяти чисел.
Логически рассуждая, любой на месте Берлинна сделал бы противоположное заключение — как, на самом деле, могла молодая девушка узнать у Канистры тайну выигрыша, если адмирал погиб лет за сто до ее рождения? Берлинн, однако, не думал о такой частности: выбор свой он сделал и немедленно приступил к атаке.
С томным видом Берлинн подошел к женщинам и скромно представился, не доверяя никому процедуру представления собственной персоны. Девушку звали Лайзой, а старуху, оказавшуюся Лайзе родной бабушкой, называли Графинкой, и Берлинн так и не понял, было это имя, прозвище или, может быть, какой-то местный титул.
Лайза, которой ужасно докучали поклонники-космоматросы, была рада общению с молодым человеком, из всех комплиментов признававшим только один: «Вы прекрасны, как главный приз!» О своей любви Берлинн сказал Лайзе в тот же вечер, когда они встретились на вечеринке в клубе космопорта. Девушка, правда, не очень поняла, признавался ли ее новый знакомый в любви к ней или он имел в виду игру в лото, о которой говорил с придыханием и закатыванием глаз.
Разумеется, она сделала выбор в пользу первой гипотезы и потому, когда Берлинн, не желавший упускать ни минуты, предложил Лайзе встретиться ночью в ее спальне, чтобы обсудить шансы на будущее, девушка решила, что речь идет о будущей совместной жизни, и сказала «да». Могла ли она думать, что Берлинн имел в виду вовсе не предложение руки и сердца?
Спальни Лайзы и ее бабушки Графинки располагались рядом и соединялись большой, никогда не закрывавшейся дверью. На Шпике-4, где с жильем всегда была напряженная ситуация, такое расположение спален считалось роскошью — в иных домах спальня вообще была общей. Но Берлинн об этом не знал — на его планете каждый желавший мог иметь собственный дом, сотканный из стеблей прубанны.
Дальнейшие события развивались со скоростью звездолета, преодолевающего световой барьер. В полночь Берлинн явился к Лайзе, воображая, что станет обладателем как девушки, так и ее тайны, причем второе занимало моего героя больше, чем первое. Лайза же готова была отдать себя, но ни о какой тайне не имела ни малейшего представления. Так они и беседовали. Берлинн кричал «Откройся!», а Лайза отвечала «Конечно, люблю!», полагая, что именно это хотел услышать ее неожиданный возлюбленный.
Дискуссия могла бы продолжаться до утра, если бы страдавшей бессонницей Графинке не надоело слушать пререкания молодых. В отличие от внучки, она давно забыла о том, что такое любовь, но тайну шестидесяти чисел помнила по гроб жизни, и страстные вопли Берлинна оценила сразу.
В самый разгар свидания — Берлинн на коленях с заломленными руками, Лайза перед ним с бледным лицом и страстным взглядом — Графинка ворвалась в спальню внучки и закричала: «Молодой человек, отстаньте от девушки, только я знаю эту тайну, только я!»
Ах, какой облом! Берлинн повернулся вокруг оси и с теми же заломленными руками обратил свой призыв «Откройся!» не к внучке, а к бабушке. Поняв, какой оказалась дурой, Лайза упала в девичий обморок, легкий, как ветер мая, а Графинка твердо заявила: «Открыть тайну? Только через мой труп!»
Нашла кому угрожать! Доведенный до отчаяния Берлинн все понимал буквально. Через труп? Пожалуйста, будет тебе труп. Мой герой достает излучатель, штатное оружие космопроходцев, и делает из Графинки труп, к которому обращает свой призыв раскрыть наконец тайну.
От вспышки Лайза пришла в себя, увидела мертвую бабушку и бросилась ей на грудь, а Берлинн понял, что собственными руками убил мечту своей жизни. Кто ему откроет теперь тайну шестидесяти чисел? Лучевик упал из руки Берлинна, и юноша поплелся прочь, оставив в спальне свое несбывшееся счастье.
Едва он скрылся из глаз, Графинка поднялась на ноги и сказала внучке: «Этот тип — сумасшедший. Он действительно убил бы меня, если бы не промахнулся. Ничего, я отплачу ему той же монетой». Лайза, окончательно переставшая понимать происходящее, вторично упала в обморок — на этот раз уже до конца романа.
Берлинн вернулся в свою комнатку в космопортовской гостинице, где, как и в спальне Лайзы, двери не закрывались вовсе. Он бросился на постель, проклял судьбу и вдруг услышал голос Графинки: «Я скажу тебе числа, а ты запоминай, может и пригодятся».
О чем мог подумать Берлинн, увидев в дверном проеме убитую им старуху? Лично я подумал бы, что мне мерещится. Лайза решила бы, что вечером выпила слишком много дамского вина «Шанель». Любой из читателей предположил бы, что это голографическая запись из архива. Но Берлинну такое и в голову не пришло. Графинка вернулась с того света, чтобы сообщить победные числа — такой была его первая и единственная мысль.
Медленно продиктовав случайный числовой набор и убедившись, что Берлинн все аккуратно записал в тетрадку, Графинка удалилась с сознанием исполненного долга. «Все, — сказала она внучке в ту же ночь, — теперь этот тип будет знать, как морочить бедным девушкам голову!»
Между тем осчастливленный Берлинн, поверивший в одночасье в потусторонний мир и в женскую благодарность, отправился в местное отделение лотерей и продиктовал компьютеру-банкомату одно за другим числа из своей драгоценной тетрадки. Он готовился встать под дождь из галактических банкнотов, но вместо этого услышал заунывный голос компьютера: «Угаданы три числа из шестидесяти. Ваша ставка бита»…
«Проклятая Графинка», — подумал Берлинн и, глядя в глаза компьютеру-банкомату, увидел вместо пластиковой оболочки фигурку старухи, так ужасно обманувшей его ожидания. Я бы на месте моего героя тоже лишился рассудка, так что последующие действия Берлинна были вполне предсказуемы.
Окончательно рехнувшись, несчастный юноша хотел было выстрелить в себя из лучевика, но не тут-то было — он ведь уронил оружие возле «трупа» старухи! Пришлось воспользоваться другим способом, популярным среди самоубийц на Шпике-4: с криком «Провалиться мне на этом месте!» Берлинн нажал на кнопку выключателя, и пол под ним действительно провалился, открыв шахту глубиной сто семьдесят метров, куда в местных гостиницах бросали устаревшее оборудование, поломанную постояльцами мебель и грязное белье, с которым никто не хотел возиться.
Берлинн умер в полете, воображая, что падает в ад, где непременно встретится с Графинкой и отомстит за ее вероломство. Последние строки романа удались мне больше всего — это настоящий апофеоз силам судьбы, которые играют человеком, когда им больше нечем играть.
А теперь скажите: что в этом сюжете непонятного? Почему отдельные читатели не поняли авторской мысли? Нет, господа, иногда я на своих читателей удивляюсь. Как-то я даже не удержался и высказал одному читателю все, что я о нем думаю.
НЕУДАВШАЯСЯ ЛЮБОВЬ МАРГЕТТЫ
Для читательских писем у меня в почтовом ящике отведена особая ячейка, куда я заглядываю лишь изредка, чтобы не портить себе настроение. Прошли времена, когда юные девицы заваливали меня непристойными предложениями. Сейчас пишут, в основном, старые и болезные, которые ничего не предлагают, а только требуют, и побольше, и лучше в галактических кредитах, а не в израильских долларах.
Поэтому я заглядываю в читательский почтовый ящик для того, в основном, чтобы очистить его от накопившихся залежей. Однажды, отправляя письма в корзину, я обратил внимание на одно, помеченное грифом «важно, интересно, не пропустить!». Подсознательный импульс заставил меня вскрыть электронную оболочку, и на меня уставилось голографическое изображение тингопарта с Арикуна-4, заявившее на ломаном галактическом диалекте иврита:
— Шекет получать предупреждение есть. Одно из разных. Иначе ты быть молодой, а не иначе будет как есть и хуже.
Что еще за предупреждение, что это за «иначе — не иначе»? Не люблю, когда со мной разговаривают таким тоном. Наверняка этот тип не прочитал ни одной моей строчки и судил о моем творчестве по бездарным критическим опусам в периодической печати Галактического клуба писателей.
Я не мог оставить это хамское предупреждение без последствий и послал сигнал ответа. В воздухе проявилось еще одно голографическое изображение тингопарта с Арикуна-4, заняв место рядом со своей первой копией, так что я потерял ориентацию и не знал, какой тингопарт — из письма, а какой — настоящий. Пришлось обратиться к обоим с требованием оставить меня в покое и не загружать почтовый ящик бессмысленными отправлениями.
