Владимир Кузьменко - Древо жизни. Книга 3
– Я их уже принял, Кибела! И принял их не только потому, чтобы остаться здесь, но в силу убеждений и совести своей. Тебя я полюбил за это время, что находился тут. Твоё величие и красоту неповторимую, что ты создала здесь и что есть ты сама.
– Я тебя тоже полюбила, – призналась Кибела. – Ты первый, кто действительно проникся ко мне любовью. Лапифы любят меня, но боятся и раболепствуют, титаны хотели покорить и изнасиловать. Ты же, человек с Земли, понимаешь меня и не боишься, любишь, но не хочешь насилия. Однако мне пора. Бери свой дар и уходи!
– Подожди, – взмолился Сергей, – я не могу взять женщину, которая меня не знает и не любит!
– Почему ты решил, – впервые за все время разговора рассмеялась Кибела, – что она тебя не знает и не любит? Она тебя знает, как ты не знаешь сам себя, и любит так, как не любила тебя ни одна женщина Земли. Потом, – она загадочно улыбнулась, – ты сам понял, что женское начало – всему основа и мужчина лишь служит женскому желанию. Так что служи, чтоб я была довольна службой, как служит мне все то, что дышит и живёт. И помни, голова растёт от тела и лишь дурная голова стыдится тела и того, что нужно телу. Бывают, правда, исключения. Но это все издержки. Нормально ум и красота должны быть вместе, неразрывно, в достигнутой гармонии Природы. Прощай теперь… до встречи новой.
– Погоди! – попытался остановить он её, но Кибела ничего не ответила. Её глаза были закрыты. Она спала. Сергей от изумления и растерянности застыл на месте, боясь пошевелиться. Так они сидели тихо минуты три. Наконец женщина открыла свои изумрудного цвета глаза и, увидев Сергея, улыбнулась, протягивая ему руку. Сергей взял её и почувствовал тепло мягкой ладони.
Они отошли от поляны, где состоялся разговор с Кибелой, уже шагов на сорок, как вдруг страшная мысль поразила его, и он остановился как вкопанный.
«Кибела!» – мысленно позвал он. В ответ глухое молчание. Он познал ещё – и тот же результат. Отчаяние охватило его.
– Кибела! – заорал он неожиданно для самого себя во всю глотку. – Отзовись! Иначе мы погибли!
Глаза его спутницы внезапно как бы остекленели, и она уставилась на Сергея невидимым взором. Потом в них появилось осмысленное выражение. Она строго взглянула ему в лицо и нахмурилась.
– Почему ты кричишь? Что произошло?
– Это ты, Кибела? – с сомнением, запинаясь, спросил Сергей.
– Я! Ты не ответил мне. – Лицо её было рассерженным.
– Не сердись. Случилось страшное. Но, может быть, я успел. Выслушай меня внимательно и действуй сразу, как только поймёшь, что я хочу. В той долине, где находится пещера, немедленно заблокируй от своей памяти всю свою корневую систему, а если это нельзя сделать, то уничтожь её.
– Зачем?
– Ты не знаешь, но мы проникли в твою память, снимая сигналы с корневой системы. Погоди, не сердись, послушай дальше. Только благодаря этому мы поняли, с кем имеем дело, и смогли стать, надеюсь, тебе друзьями. Да постой же! – вскричал досадливо Сергей, видя, что лицо Кибелы пылает гневом. – Послушай, что скажу тебе дальше. Если мы до этого додумались, то наверняка додумались и титаны, и наш разговор может быть подслушан электронным мозгом, если не уже, то через некоторое время он будет знать обо всем. И о нашем союзе. Тогда он предпримет крайние меры…
Морщины на лбу Кибелы-Леды расправились, и она кивнула головой, что поняла Сергея.
– Я могу и то, и другое. Может быть, надёжнее уничтожить, как ты сказал, всю корневую систему.
– Если блок ненадёжен, то да. Но если ты можешь гарантировать, что информация о нашем разговоре и наших планах не будет циркулировать в третьем её слое, откуда можно снять сигналы, то лучше блок. Во-первых, гибель этого слоя может насторожить мозг, и он предпримет разведку другими средствами, а во-вторых, надо подумать, как ввести в него ложную, полезную для нас информацию.
– Я все сделаю. Хотя не уверена, что мы не опоздали. – Она на минуту замолчала, затем продолжила: – Теперь ты можешь говорить смело. Блок уже стоит.
– Так быстро?
– Что здесь такого? Теперь все?
– За исключением одного, вернее, двух. Мне нужно постоянно иметь связь с тобой. Не орать же мне снова, чтобы ты меня услышала?
– Через неё, – Кибела для ясности положила руку на грудь, но Сергей решительно замотал головой.
– Только не через неё… понимаешь…
– Понимаю, – улыбнулась Кибела и на мгновение задумалась. – Если не срочно, то скажи Оксане.
– А если срочно? В любое время может понадобиться увидеться и поговорить. И не только в любое время, но и в любом месте. Я заранее не знаю, когда и где нам будет нужно встретиться.
– Ну что же, тогда мне придётся не выпускать тебя из вида. Любому дереву скажи, что видеть меня хочешь срочно, любой травинке, зверю или птице. Тебе я прикажу служить всему, что дышит на планете. Как видишь, я щедра, но безудержна в гневе. Смотри, не измени!..
– Прекрасная Кибела!
– Молчи, не возражай. Послушай лучше дальше. Коль ты меня избавишь от уродства и подлости титанов ненавистных, согласна буду я то сделать, о чем мечтаешь ты. Признаюсь, что мысли подслушала тайком я. И замысел мне твой сначала был смешон, потом великим показался. Не будем больше говорить об этом, но помни, что сказала я тебе. Теперь прощай! Люби свою супругу – мой дар и помни уговор.
Утром следующего дня все то, что произошло накануне, Сергею показалось бы сном, если бы не Леда. Леда была не сном. Кибела сказала правду. Леда знала его лучше, чем он знал себя, и любила так, как не любила его ни одна из познанных им женщин. Может быть, догадка родилась самостоятельно в его мозгу, а может быть, это была подсказка Кибелы, но Сергей понял её. Развившийся до невообразимых вершин интеллекта, растительный разум не мог оставаться в бездеятельности и избрал населявший планету мир для гигантского эксперимента, поставив во главу его жившего на планете человека. Сергей подозревал, что посредством рождения через дерево Кибела совершенствовала генетику человека, доведя её до кристаллической, если так можно выразиться, чистоты, совершенствуя его формы, создавая поистине гениальные произведения искусства. Отвергнув техническую цивилизацию, развитие которой несло бы гибель самому растительному разуму, Кибела стала на путь совершенствования генетического строения человека и некоторых других видов, населяющих планету. Язык не поворачивался у него назвать это развитие генетической цивилизацией из-за абсурдности такого понятия, но почему бы нет… С известными допущениями и оговорками, это была цивилизация, если понимать под термином – развитие, не учитывая социальность. «Не является ли Кибела недостающим звеном в построении Космического разума? – спросил он себя. – Единение в одну могучую систему разума Человека, разума Урании и разума Кибелы… Единение техники и природы. Не в этом ли высшая цель и счастье? Покорение пространства, времени, познание высших тайн математики и чистые ручьи, шумящие леса, полные дичи, неоскорбленный лик природы. Разве в принципе невозможно такое сочетание? И разве не может в одном и том же человеке сочетаться глубокий ум, прекрасное тело, жажда любви и чувственных наслаждений? А что в этом зазорного? – Сергей бросил взгляд на ещё не проснувшуюся после бурно проведённой ночи Леду. – Что здесь зазорного? – повторил он свой вопрос. – Какой-то моральный урод, скорее всего в силу своей собственной недееспособности, назвал этот величайший дар живого грязным и зазорным. – Сергей поморщился от охватившего его отвращения. – Тысячелетия, – подумал он, – над людьми тяготела мораль, созданная физическими уродами, кривоногими выродками с куриной грудью и рахитичными лбами. Что руководило ими? Поиск духовного совершенства? Ложь! Зависть, только зависть и злоба к тем, кого природа наградила щедро своими дарами».
СХВАТКА
Через две недели после первой встречи, а вернее, второй, так как Кибела уже являлась Сергею в образе Оксаны, состоялась третья встреча. До этого космический катер доставил на «Гею» несколько человек, которые демонтировали большой квантовый магнитометр, следивший за исправностью работы электронного мозга корабля. Магнитометр улавливал малейшие изменения магнитного поля электронного мозга, обрабатывал информацию и посылал её снова в контрольный центр. По этой информации электронный мозг судил об исправности своей системы и вносил, если надо, коррекции. Фактически квантовый магнитометр являлся необходимым звеном обратной связи и самоконтролирования работы сложнейшей электронной кристаллической системы. Теперь квантовый магнитометр должен был сослужить иную службу. Такие магнитометры, правда, значительно проще и примитивнее, стали широко применяться ещё в последнем десятилетии далёкого XX века в целях научно-технического шпионажа. Достаточно было поместить его по соседству со зданием, где работал компьютер, как спустя некоторое время хозяева магнитометра имели полную информацию о программах, введённых в вычислительную машину, о тех задачах, которые она решала, и готовые решения. Для защиты информации вокруг компьютеров создавались особые экраны, но Сергей надеялся, что титаны не стали создавать такой защиты. В этом не было нужды. Ведь не от лапифов же защищать информацию?
