Евгений Гаркушев - Авалон-2314
Старейшими из них являются аэропорты-космопорты во Флориде (Соединенные Штаты Америки) и в Казахстане (Байконур). Кроме того, действуют стартовые площадки баллистического и космического транспорта на острове Калимантан (Океания), в Центральной Африке – на берегу озера Чад, в Тибете неподалеку от Чамдо, в аэропортах Пекина, Сеула и Токио, в устье реки Амазонка (Бразилия). Всю Европу и Ближний Восток обслуживают космопорты Египта, Сицилии и Туниса, а также резервные космопорты Норвегии и Ирландии – здесь есть свободные площади для старта и приземления тяжелых летательных аппаратов.
Разгонные пилоны, стартовые площадки и приемные поля для баллистических капсул существуют практически во всех столицах государств и многих крупных городах. При необходимости быстро попасть из одной точки земного шара в другую, как правило, используется комбинированная схема: поездка по струнной дороге до ближайшего баллистического порта, суборбитальный перелет в другой баллистический порт и еще одна поездка по струнной дороге. Если быстрота перемещения не важна, можно пользоваться только струнным транспортом.
Довольно большую роль в континентальных пассажирских и курьерских перевозках играет планерный транспорт. Полностью компьютеризированные планеры с собственным интеллектом и привязкой к системе глобального прогноза погоды являются надежным, дешевым и сравнительно быстрым видом воздушного транспорта.
Моря и океаны по-прежнему бороздят транспортные суда, но они используются в основном для связи с мелкими островами и в развлекательных целях.
Из личных записей Даниила Гончарова
Вирт, 2314 год
Первая встреча с лектором программы «Лицей»
«Дорожное» подключение к вирту было неполным, уголком сознания я слышал, что происходит за пределами мобиля, и даже получал представление, где нахожусь. Но гораздо ярче проступал образ виртуальной реальности. Небоскребы государственных программ и домики частных заведений, сияющие перекрестки и развилки информационных потоков, координатная сетка неба, образы пользователей вирта и ботов… Я снова в сказке! Наверное, к вирту легко привыкнуть. Кажется, что здесь и дышится легче, и краски ярче. Вот и первый вопрос «лицейскому мудрецу»: вызывает ли вирт привыкание?
Найдя на вызванной мысленной командой панели подключения закладку адресной службы, я дал запрос по координатам Лицея и тут же получил код – 3141592. Для кого-то он представлял собой ничего не значащий плохо запоминающийся набор цифр, но я-то учился в школе, когда калькуляторы еще были редкостью, а о компьютерах только слышали, поэтому запомнил код сразу. Чувство юмора у тех, кто выписывал адрес для Лицея, было своеобразным – ведь для такой полезной программы могли зарезервировать и простой номер. Но что может быть проще числа «пи» – без запятой, с точностью шесть знаков?
Введя код, я очутился перед колоннадой античного мраморного храма. Поодаль плескалось море, вокруг росли оливковые деревья. Никакого намека на присутствие огромного города поблизости. Выходит, в Лицей нельзя прийти просто по улице вирта? Или, если долго брести по берегу, виртуальный город все же появится?
Я поднялся по слегка вытертым ступеням, вошел в полутемный коридор. Навстречу мне степенно двигался мужчина в белой тоге и деревянных сандалиях. Благородные черты лица, кудрявые черные волосы, прекрасная осанка.
– Приветствую ищущего знаний! – приятным баритоном провозгласил он. – Вы впервые переступили этот порог?
– Здравствуйте. Да, – коротко ответил я.
– Хотите представиться или желаете сохранить анонимность?
– Меня зовут Даниил. А вас?
– Называйте меня лектор. Я лишь отвечаю на ваши вопросы. Учитель – слишком громко и обязывающе, гуру – тем более. Некоторые видят во мне Платона или Аристотеля, но я не разделяю взглядов античных мудрецов по большинству вопросов, да и несправедливо по отношению к жившим некогда людям присваивать их имена и заслуги. Тем более что есть надежда: спустя некоторый промежуток времени и Платон, и Аристотель будут возвращены к жизни как личности и станут присутствовать среди людей во плоти.
Сократ, Платон и Аристотель… Пифагор и Демокрит. Может быть, когда они будут воскрешены, наконец-то удастся понять, почему произошло «греческое чудо», сказочное развитие философии, логики, математики в небольшой стране в сравнительно короткий период времени?
А как мудрецы прошлого будут ощущать себя здесь? В мире, который в корне отличается от привычного им? Где трава не такая зеленая, но вина всегда вдоволь, где бесконечный океан можно пересечь за пару часов, а на светлый Олимп подняться в фуникулере, где реальность превзошла самые яркие мифы?
Возможно, греки смогут выделить достаточно обширные пространства для реконструкции древних эллинских государств. Смогут ли античные философы жить в башнях из металла, бетона и стекла? Разве что Диоген и другие циники… Или чистота восприятия мира у греческих мудрецов была такой, что они примут все как есть? И нужно ли им учиться – или сами они постигнут мир даже полнее, чем мы?
– Вы задумались, Даниил? – спросил мудрец.
– Да. Вы один, лектор, или вас в Лицее много?
– Лектор – не более чем функция программы «Лицей». Что касается нашего общения, то, если вы дадите на это согласие, все логи будут записываться, и каждое ваше обращение к программе начнется так, будто мы расстались вчера. В памяти «Лицея» будут храниться ваши прежние вопросы и ответы на них.
– Спасибо, давайте так и поступим.
– Желаете ли побеседовать в саду, в библиотеке, или в большом зале, у фонтана? А может, выйдем на берег моря или спустимся в пещеру?
– Куда ближе идти и где не занято? – спросил я и тут же понял, что задал глупый вопрос. В любое место вирта можно перенестись в одно мгновение, а программа, которая изображает мудреца, наверное, беседует сейчас с миллионом таких, как я, – и в библиотеке, и у фонтана, и в подвале, и даже на крыше храма, а то и свесив ноги с резной капители, – почему нет? Но если я не захочу, то не увижу никого. А встреченные в здешних коридорах взыскатели знаний будут всего лишь спокойными, молчаливыми, умиротворяющими ботами – обучающиеся не должны мешать друг другу.
Лектор и бровью не повел. Доброжелательность, спокойствие и еще раз доброжелательность.
– Мы можем занять любое помещение и нигде не станем лишними. Путь к знаниям тернист, но прям.
– Тогда побеседуем в библиотеке.
Несколько шагов по коридору, тяжелая дубовая дверь – и мы оказались в помещении, заставленном стеллажами. На них громоздились толстые тома из пергамента и бумаги, лежали свитки, стояли системные блоки компьютеров, лежали диски, кристаллы и устройства, назначения которых я не знал. Пахло в библиотеке морской свежестью и хорошо выделанной кожей, а не пыльными книгами.
– Уютно, – констатировал я.
– Мы старались, – ответил лектор, присаживаясь на широкую деревянную скамью. – Слушаю тебя, о взыскатель знаний.
– Можно ли мне изъясняться не высоким слогом, подстраиваясь под вашу речь, а просто? – спросил я. – Даже сама обстановка располагает к высокому слогу, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы заговорить пятистопным ямбом.
– Без вопросов. – Мудрец подмигнул мне: – Я и прикид могу сменить на современный. А, чувак?
– Нет, обойдемся без крайностей. Мне бы хотелось поддерживать разговор в обычном стиле. Так сказать, оставаться в рамках университетских стандартов.
– Так ведь, батенька, в разные времена существовали разные стандарты, – усмехнулся лектор. – Вы из какого века? Двадцатого? Двадцать первого? Когда обучались?
– Как раз на рубеже.
– Понятно. Постараюсь соответствовать.
– Если вас не затруднит.
– Чего уж там. Спрашивайте, любезный. Отвечу как на духу.
Нет, одно дело читать книгу или статью, а другое – беседовать с человеком, который выглядит совсем как живой.
– Вызывает ли вирт привыкание? – спросил я, присаживаясь на скамью у книжных полок.
Лектор устроился за невесть откуда взявшейся кафедрой и, похоже, собирался разговаривать со мной оттуда.
– Интересный вопрос. В той степени, как наркотики или флешбэк, вирт привыкания не вызывает. Но психологическая зависимость от вирта очень сильна. Некоторые люди готовы променять личную жизнь на существование в вирте, поэтому режим свободного пребывания в кибернетическом пространстве для детей ограничен до четырех часов в течение половины дня, а рабочий день в вирте не может превышать десяти часов в день, с двумя обязательными выходными. По решению специальных комиссий или суда время доступа для конкретного человека может быть увеличено или уменьшено, если это не ущемляет его прав и прав других лиц. Кстати, полезная деятельность в вирте – такая, например, как наша с вами беседа, – не засчитывается как время свободного пребывания и считается работой.
