Александр Селин - Видео Унтерменшн
Решив, что содержание все-таки удовлетворительное, Леснер восхищался теперь только красотой звучания «Видео Унтерменшн», тем более произнесенном Тарнатом на великолепном хох-дойче. (Да еще не забывал о том, что названия фирм с иностранным звучанием были в моде, так как указывали на «солидность» и «международность»).
– Вот оно, название фирмы! Вот оно!
«Видео Унтерменшн»! – и прогорают конкуренты.
«Видео Унтерменшн»! – и толпы заказчиков выстраиваются у медных ворот.
И вот уже тысячи набриолиненных пиар-менеджеров вышагивают под чеканный ритм слов «Видео Унтерменшн»…
И заключительный день Каннского фестиваля. Когда председатель жюри встает и объявляет: «Победитель – «Видео Унтерменшн!» Вот оно!
Леснер уже не думал о Тарнате. За несколько минут он убедил себя, что сам придумал название.
– Ай да Леснер! Ай да сукин сын! – Михаил откупорил бутылку коньяка и тут же всю ее выпил. Сегодня было что праздновать. Название для рекламного агентства наконец-то найдено! Причем найдено раз и навсегда.
К этому времени уже был готов логотип организации. Дело оставалось за названием. А все его ближайшие коллеги: Гусин, Буревич, Эзополь и даже Апоков до сих пор, боясь ответственности, не решались что-либо предложить. Боялись, потому как знали, что Леснер мог название тут же принять на скорую руку, однако в случае неудачных последствий очень сурово накажет проявившего инициативу. Знали это. И все четверо поступили очень умно. Взяли, да и разъехались по командировкам в «стремный» период.
– Валя, зайди ко мне. – Леснер вызвал секретаршу. – Короче, я решил больше этих четырех козлов не дожидаться… (имелись в виду Гусин, Апоков, Эзополь и Буревич). Пиши! Название нашего рекламного агентства отныне такое – «Видео Унтерменшн».
– Михаил Юрьевич, это кто придумал?
– Я, – ухмыльнулся Леснер. – Не само же оно придумалось.
– Ой, как здорово, Михаил Юрьевич! – Секретарша всплеснула руками. (Она тоже не знала немецкого. А если б и знала, то реакция была бы точно такой же) – Звучно! Красиво! Как будто с самого начала оно таким и было. Ой, я пойду сейчас Гале Иквиной расскажу!
– Я тебе расскажу! – осадил ее Леснер. – Я думал, значит, извилинами ворочал, а она сейчас побежит и расскажет! Сначала юриста вызвать. Запатентовать. А потом художникам дашь команду. И скажи этим дармоедам, что мне самому пришлось придумывать название! И чтоб не возмущались потом, если без зарплаты останутся.
В отличие от Леснера и Вали, художники сразу поняли смысл «Видео Унтерменшн». Удивились каждый про себя. Но, как обычно, возражать не стали. Во-первых, это было опасно, так как можно было просто-напросто с работы вылететь, а во-вторых, никто из высших «бонз», так же как и сама организация, сочувствия у них не вызывали. Они просто взяли листок с новым названием и честно подобрали фирменный стиль для этих двух слов.
Через несколько дней яркие буквы с логотипом украсили папки, фирменные бумаги, проспекты, щиты и титры нескольких телевизионных передач. Когда «четверо козлов» вернулись и начитанный Буревич охнул, понимая, в чем дело, менять что-либо было уже поздно. «Видео Унтерменшн» засело в головах у заказчиков и телезрителей.
* * *– Ты где раньше был, сука?! – орал Михаил Леснер на поникшего Буревича. – Где ты был, когда такой важный вопрос решался? Мне-то было недосуг, а вот из-за тебя, раздолбая, такое вот название проскочило! Из-за тебя! Так и знай, из-за тебя! Куда ты ездил?
– К маме, – лепетал испуганный Буревич.
– К какой еще «маме»?! Я тебе покажу «маму», толстозадый хрен! И ведь мобильный, засранец, отключил. Специально отключил, чтобы я тебя вызвать не мог, так что ли?
– Это не я, это мама отключила, – съежился Буревич. – Я и не знал, что она его отключила.
Буревич специально часто апеллировал к маме, потому что так отвечать посоветовал ему Гусин. Он сказал, что сердце Михаила Юрьевича смягчается при слове «мама». Однако это было дезинформацией. Леснер не любил, когда апеллировали к маме. Оптимально было бы говорить: «Болен отец».
– А-а!! Мама, говоришь, отключила?! А ну давай мобильный сюда! – бушевал шеф.
Начиналось наказание.
– Сотовый, говорю, давай! Давай-давай, раз его твоя мама все равно отключает. И еще, два месяца без зарплаты работаешь! Понял? Пошел вон! Гусина позови!
Гусин, хоть и лучше подготовился к разносу, но свое тоже все-таки схлопотал. Лишился портативного компьютера и секретарши. Эзополь, сославшись на болезнь, не пришел вообще. Однако, Апокову, который явился на ковер последним, удалось не только уйти от наказания, но и успокоить разбушевавшегося шефа. И в тот же день он стал вторым человеком в организации, поразив Леснера спокойствием и рассудительностью умозаключений.
– А мне нравится название.
– Что?! «Видео Унтерменшн»? Нравится? Ты знаешь, что оно означает?
– Знаю, Михаил Юрьевич. Кстати, кто его придумал?
– Да не помню. – Леснер смутился и почесал затылок. – Говорят, что режиссер Ханс Тарнат. Приехал что-то снимать в Подмосковье. Был у меня. Подсказал Вальке название, а та – художникам, ну и пошло-поехало. Вальку-то я выгнал. А художников пока нет.… Вот ведь подшутил, немчура поганый!
– Да хоть бы и подшутил. Мне все равно название нравится, – повторил Апоков. – Звучное такое, чеканное. Главное, что иностранное.
– А как же быть с теми, кто знает перевод?
– А они разве нам нужны? – удивленно поднял брови Апоков. – Их совсем немного – тех, кто знает, или тех, кто захочет понять перевод. Мы-то с другой клиентурой работаем. Я вот, например, до сих пор не знаю, как переводится «Менатэп». И никто не знает. А тем не менее самый богатый банк.
– А кстати, как переводится «Менатэп»? – поинтересовался Леснер.
– Вот видите, только сейчас интересуетесь, Михаил Юрьевич. А деньги вложили. Не знаю, как переводится. А если честно, и знать не хочу. В последнее время я много думал о будущем средств массовой информации и, в частности, телевидения. Пока я уверен, что мы с вами на верном пути. Так что все больше убеждаюсь, «Видео Унтерменшн» – это хорошо и правильно. А фонетическая энергетика какая!
– Подожди, а как же быть с этими умниками, которых мы набрали? Да они же смеяться будут над нами!
– Не будут. Или не будут работать. Скорее всего, – второе. Вот чувствую, наступят времена, когда «яйцеголовые» нам вообще не понадобятся.
С этого дня карьера Александра Апокова стремительно пошла в гору.
Глава 4
Роман Руденко
Выслушав рассказ Садовникова о визите на Шаболовку, Роман Руденко сначала побледнел, а потом долго о чем-то думал, покачивая головой.
– Значит, говоришь, за Христа принялись?
– Выходит, что так. За Христа.
– Ну, а ты почему работать отказался? – скривился Руденко. – Тебе же деньги нужны.
– При чем тут деньги? – обиделся Садовников. – Бог, наверное, накажет за такое. Руки отсохнут или сосулька с крыши на голову упадет…
– А у Апокова, как ты думаешь, руки отсохнут? – прищурился Роман.
– Такое впечатление, что вот у него как раз и не отсохнут, – вздохнул Садовников. – Ему все с рук сходит. Можно подумать, что его-то как раз и охраняет Всевышний. Только за что? Вот уже сколько лет не пойму…
– Я тоже об этом подумал, – кивнул Руденко. – Я давно об этом думаю. Со времен взлета Апокова. Правда, если бы телевизор можно было бы смотреть, то понимал бы, почему его Бог охраняет. А то ведь нет. Наоборот. Все провалил! Все засрал! А кто-то его охраняет! И с каждым провалом поднимает на ступеньку выше! Вот и скажи мне, кто?
– Понятно кто, Леснер.
– Тоже мне, нашел Всевышнего! – рассмеялся Руденко. – Нет. Тут не только в Леснере дело. Тут не все так просто… Надо же себе такое позволить! Иисус – Болгарин… Будешь есть что-нибудь?
– Нет. Только чаю хочу.
– Сейчас сделаю. – И Роман побрел на кухню зажигать газовую плиту.
Садовников любил гостить у Романа. В его квартире была именно та простота, которая привлекает людей, закаленных жизнью в общежитиях или часто снимавших квартиру. Никаких тебе евроремонтов, ни офисной обстановки. Курить разрешалось в обеих комнатах, и всегда запросто можно было остаться ночевать, если засиживался допоздна. Простая кирпичная «хрущевка» с потертым паркетным полом и старой родительской мебелью была когда-то желанным местом для вечеринок актеров и художников, которые навещали Романа большими компаниями. Однако два года назад Руденко сильно изменился, стал замкнутым и негостеприимным. А домой к себе впускал из прежних друзей только двоих или троих. Одним из которых был Сергей Садовников, «надежный, хотя и болтливый», как определял его Руденко. В последнее время в одной из комнат его квартиры появилась компактная лаборатория по изготовлению бризантных взрывчатых соединений. А кроме того, в каждом углу можно было найти что-нибудь экзотическое: эскизы и модели оружия с продвинутой конфигурацией, оптические прицелы, грудные мишени, военно-технические журналы, загадочные ксерокопии. И даже какая-то недособранная электромагнитная установка, способная, по словам Романа, испортить телетрансляцию в радиусе двухсот пятидесяти метров.
