Стеллa Странник - Живые тени ваянг
Отец подошел к Кате и заглянул ей в глаза:
— Что-то случилось?
— Нет-нет!
В дверь стукнули.
— Пап, по-моему, Валек, лень ему ключи искать…
Привычки братишки она прекрасно знала. Он не любил делать лишних движений там, где спокойно можно без них обойтись. Как сейчас. Тем более, что замок стал заедать, видимо, требует смазки машинным маслом.
Они сидели втроем за небольшим обеденным столом на мягких стульях с узкой прямой спинкой, обитых бежевым велюром. Стульев было четыре. Но последний пустовал уже три года, с того дня, когда умерла мама. Поэтому каждый раз, когда они садились за стол, Катя думала о маме. Иногда ей хотелось убрать этот стул… Но она этого не делала.
— Голодный, как черт! — Валек торопливо зачерпнул ложкой наваристые щи. — Как там добрый молодец говорил, когда Баба Яга приказала ему сесть на лопату, чтобы в печку задвинуть и зажарить? Сначала ты меня… накорми!
Катя удивленно посмотрела на него. Вот и еще один мужчина растет. Уже в университете учится…
— Эй, сказочник, что там у вас в универе сейчас? Новые программы и эксперименты?
— Отпа-а-ад! — Валек отодвинул от себя пустую тарелку и потянулся за расстегаем с рыбой и рисом. Такие небольшие сдобные пирожки любила готовить мама. Еще с того времени они прочно вошли в их семье в список «коронных блюд». Валек с удовольствием откусил добрую половину расстегая и продолжил свой рассказ:
— Сегодня вот… например… занимались повышением креативности!
— И как это? За уши ее вытягивали? — удивилась Катя.
— Нет, мы в эксперименте участвовали, как подопытные кролики…
— Наверное, голодом морили этих кроликов? — подколола она братишку, намекая на отменный аппетит.
— Нет… Не угадала… Совсем другая тема. Называется «Непостоянство гениев»…
Катя прыснула в салфетку, но тут же взяла себя в руки:
— Это нидерландец Симон Риттер придумал?
— А ты откуда знаешь?
— Так я же в прошлом месяце в Амстердаме была.
— А-а-а, разочарованно произнес Валек, а я только собрался рассказать о Бетховене…
— Подожди, а что там у Бетховена было? Я слышала только о Ницше.
— Оказывается, он самую классную музыку сочинил не в порыве творческого вдохновения… Он ее… постепенно собирал…
— Вот как?
— Да, это — процесс отбора… А вот у Леннона и Маккартни…
Кто-то позвонил в дверь.
— Никогда не дадут закончить… — проворчал Валек и пошел открывать дверь.
— Я никого не жду, — бросила ему в спину Катя, как бы оправдываясь за прерванный рассказ. Редко на брата находила разговорчивость, обычно из него слова не вытянешь…
Они вошли вдвоем — Валек и Буди, как будто так и должно быть, как будто Буди вышел недавно, чтобы купить в гастрономе хлеб. Нет, если бы вместо него были бы даже… Леннон с Маккартни, это еще куда бы ни шло… Ну, Юрий Гагарин — на худой конец. Но — Буди, который…
— Катюша, а что сделала Баба Яга? — отец заметил недружелюбный взгляд дочери и попытался вывести ситуацию в верное русло.
«Что-что? — подумала Катя, — конечно, накормила дорогого гостя…»
— Ну ладно, — снисходительно проговорила она, — познакомьтесь…
— Георгий Дмитриевич, отец Кати…
— Валентин, брат…
— А я — Альберт Буди Блэнк…
Рука отца, которая только что сделала теплое рукопожатие, вздрогнула.
— Как вы сказали?
— Георгий Дмитриевич, как раз об этом я и хотел рассказать Кате, тогда… Еще в Амстердаме… Но она ведь не слушает меня! Я ей и визитку дал…
— Катюша, у тебя есть его визитка?
— Нет, папа… Точнее, не знаю… Мне кажется, я ее не видела. Нет, я ведь ее держала тогда в руке… Папа! Не знаю! Ничего не знаю…
«Может быть, я ее мимо кармана положила… А может… — мысли бегали в ее голове, не в силах собраться вместе и оценить ситуацию. — Альберт? Нет, только не это!»
Катя изменилась в лице. Она судорожно сжимала в руке салфетку и молчала. Наконец, ее мысли собрались в один клубок. Она взглянула Буди в глаза, окунувшись в их такую же, как и этот вечер, черноту:
— А почему ты не позвонил? Или не приехал сразу же? Ведь прошло уже больше месяца…
— Так ты же свою визитку мне не дала… А Паула…
Опять кто-то звонил в дверь. Как будто здесь — семинар начинающих поэтов. Георгий Дмитриевич бросил строгий взгляд на сына. Тот нехотя встал и шаркающими шагами поплелся в прихожую. В это время Буди, не дождавшись, когда его пригласят за стол, осторожно выдвинул мамин стул и сел на него.
— Добрый вечер! — молодой человек атлетического сложения улыбался голливудской улыбкой, словно выиграл в лотерею не меньше миллиона. И даже — не рублей. Потом он заметил незнакомого человека, на лице которого не стояло тавро «миллионер», и выигрыш потихоньку стал уменьшаться. Взглянув на Буди еще раз, он увидел табличку «доктор». И маленькую приписку — «из Азии». Черные волосы и такие же черные глаза однозначно говорили об этом. Правда, совершенно белый цвет кожи выдавал родственные связи с европейцами, а может, был он характерным именно для его национальности…
— Извините, я, кажется, помешал. У вас серьезный разговор?
— Нет-нет, проходи, Стас, — Георгий Дмитриевич с особым радушием выговаривал каждое слово, прокручивая в голове дальнейший план действий. А про себя подумал: «Надо посоветоваться с Катей, чего-то я пока не знаю…»
— Валентин, ты давай-ка чайку налей гостям, мы — на минутку… Катя, можно тебя?
Первой слева была дверь в кабинет, и отец крепко сжал Катину руку:
— Сюда…
Он осторожно прикрыл дверь за собой и строго посмотрел на дочь:
— У тебя с ним роман?
— Папа!
— Если нет — тогда не понимаю, что он здесь делает! Кстати, а почему у него такая же фамилия? Он что, наш родственник?
— Да нет же, папа! Правда, если считать, что Адам — наш родственник, то тогда — да… Дело совсем не в этом…
— А в чем?
— То, что он — Альберт!
— Катя! Тебе не нравится это имя?
— Нравится — не нравится… Ну не могу я сейчас тебе это объяснить, для этого нужно много времени…
— Хорошо, я дождусь, когда это время наступит…
— Папа, Буди… То есть, Альберт — доктор философии Лондонского университета Метрополитен. Вот вы и поговорите о науке. Заодно и протестируешь его… Может, он такой же доктор, как я… космонавт…
Они вернулись в столовую и с удивлением наблюдали, как Стас и Буди нашли общий язык. Видимо, Стас успел похвастаться тем, что стажируется в Лондоне, а Буди сообщил, что в Лондоне работает. Об этом можно было судить по последним фразам их диалога.
— Да что говорить об этом? — видимо, Буди в чем-то был не согласен со Стасом. — Банк Англии — один из старейших в мире, но перешел на десятичный принцип денежного счета гораздо позже, чем русские банки.
— Как это «позже»? — похоже, Стас об этом не знал.
— Позже на… двести пятьдесят лет, — уточнил Буди. — А ты едешь туда стажироваться…
— Так этот банк появился еще раньше Петровской денежной реформы? — Стас был потрясен такой новостью.
— Вот именно! А вообще-то… — Буди сделал небольшую паузу, подыскивая более точные слова, — отличные знания по созданию денег из «воздуха» получишь. Если, конечно, захочешь…
Катя прервала их беседу. Она уже немного успокоилась и брала ситуацию под контроль:
— Стас, у тебя что-то срочное?
— Я собирался сделать тебе предложение!
В его словах проскользнуло раздражение. Видимо, жених ожидал более радушный прием.
Только сейчас она заметила в его руке букет белых роз.
— Собирался? — переспросила Катя. — А сейчас уже… передумал?
Как она ждала эту сцену! Представляла ее именно с белыми розами! Вот он галантно встает на колени и произносит самые важные в этой жизни слова, а она бросается ему на шею и замирает в поцелуе… А потом он поднимает ее на руки и кружится в вальсе…
А вальс-то при чем? Дубль-два. А потом он поднимает ее на руки и несет… в спальню. Розовое атласное покрывало пахнет «Мисс Диорр шери»[31], и кажется, что губы срывают сладкие и ароматные вишни. Плоды темно-бордовые, почти черные, потому что уже переспевшие…
— Стас, давай оставим этот разговор на завтра. Сегодня у нас гость издалека. Хорошо?
Катя проводила его до входной двери и вернулась в столовую с белым несчастливым букетом:
— Мне нужно побыть одной… Папа, я думаю, вы с Буди найдете общий язык. Да?
— Я тоже пошел! — Наконец-то и Валентину представилась такая возможность! Он давно закончил ужин, но никак не мог улизнуть: то гостей надо встречать, то приборы подавать, то чай разливать.
Катя прошла в свою комнату и бросила себя на кровать. Мысли путались.
На кухне продолжалось чаепитие.
— Катя говорила, что вы тоже преподаете? — Буди сделал глоток ароматного темно-коричневого напитка из белой чашки с озорными голубыми горошинами и внимательно посмотрел в глаза Георгию Дмитриевичу.
