Николай Удальцов - Что создано под луной?
– Ну, уж нет! Этот жесткий бифштекс послал нам не Бог, а мерзкий буфетчик, ленящийся отбить мясо и вымочить его в молоке или вине перед жаркой.
– Да это безбожник! – возмущенно крикнул один из странствующих монахов.
– Перестань, святоша, – донеслось с той стороны стола, где сидели крестьяне, – Просто выпил человек лишнего.
При этих словах Искариот задергался от хохота:
– Настоящий мудрец тот, кому дураки отказывают даже в праве считаться трезвым…
Желтые глазки толстого корчмаря бегали по лицам споривших, а физиономия отражала желание понять, грозит ли такой разговор неприятностями ему самому
И определить меру этих неприятностей.
Два княжеских стражника, остановившие своих лошадей у коновязи во дворе, спешившихся и направившихся к дверям корчмы, положили конец сомнениям.
«Стражники разбираться не станут, – решил корчмарь, – За любой спор о боге – княжеская дыба обеспечена».
– Тише! – зашипел он, выпучив свои глазки, отчего они стали еще желтее, – Тише! Хватит спорить. Княжеская стража.
Все сидевшие в зале, включая и странствующих монахов, тут же примолкли – видимо, иметь дело со стражей не хотел никто.
Богу – богово, князю – князево.
Но стражники, постояв у дверей и, видимо, передумав входить, ускакали.
Корчмарь облегченно свободно вздохнул, и ему тут же захотелось найти виновного в его собственном страхе.
Когда трус вздыхает свободно, ему всегда хочется кого-нибудь наказать за свой прошлый страх.
Настоящие виноватые за страх могут нагнать новые страхи, поэтому виновного трус всегда ищет не среди тех, кто вызвал страх, а среди беззащитных.
Самой беззащитной оказалась девушка, нарисованная углем.
– Убирайся отсюда!
– Куда же мне идти, хозяин?
– Подыхать на большой дороге! Я тебя из милости приютил, а ты… – жирный корчмарь замялся, подыскивая вину для служанки, но его, подходя ближе, перебил Крайст:
– Если кричишь о милости, значит это не милость, а корысть, – а то, что сказал Искариот, оставшийся сидеть за столом, но уже застегнувший пиджак своей дорогой французской тройки, никто не услышал:
– Из милости не берут, а дают…Когда Крайст, Риоль и девушка, нарисованная акварелью, – Искариот задержался в зале – уже выходили из дверей корчмы, к ним подошла девушка, нарисованная углем:
– Можно я пойду с вами?
– Можно, – ответил Риоль, – Только мы пойдем очень далеко.
– Чем дальше отсюда – тем лучше.
– Почему ты хочешь отсюда уйти?
– Потому, что здесь меня никто не уважает
Поэтому мне все равно куда идти.
– На нашем пути может случиться разное.
– Разное – может случиться и без всякого пути… А потом, вы разве не знаете, куда идете?
– Мы знаем, куда идем, но куда придем – пока неизвестно.
– Я хочу пойти с вами.
– Почему ты выбрала именно нас? Неужели мало путников, способных о тебе позаботиться, проходит здесь?
– Не мало. Но все они знают куда придут. И поэтому, они все одинаковые.
– А что особенно в нас?
– Мне кажется, что вы уважаете себя, может тогда, вы и меня станете уважать.
– Что значит, по твоему – уважать?
– Уважать человека – это, значит, предоставлять ему возможность делать выбор…– Кстати, а где Искариот?
Девушка, нарисованная акварелью, заглянула в окно корчмы и ответила Риолю:
– Проповедует жирной свинье-корчмарю библейские истины.
– Это – как?
– Получил по одной стороне физиономии – подставь другую.
Риоль посмотрел на Крайста: «Осуждаешь насилие?» – Крайст вначале промолчал, но, увидев, как появившийся, наконец, в дверях Искариот, достал из бокового кармана платок, вытер им правую руку, а потом с отвращением бросил кусок ткани на землю, тихо сказал, перекрестившись:
– Когда как…– Чего испугался корчмарь? – спросил Крайста Риоль.
Он уже понял, что вопросы – это все.
Ответы – это все, тоже.
– Остальные испугались не меньше. Просто некоторые из них были пьяны.
– А пьяные ничего не боятся?
– Они боятся. Только потом.
– Так чего же они все бояться?
– Князя.
– Почему?
– Их так с детства учили – бояться князя.
– Больше чем Бога?
– Небояться Бога они учились потом, когда росли.
– Почему?
– Потому, что князь – это для них ежедневный и князь и Бог.
– Не понимаю: как можно быть Богом, не будучи им?
– Для забитых, суеверных, неграмотных людей, только небог и может быть Богом…Искариот, что-то шептавший двум девушкам, при этом, довольно ехидно улыбаясь, казалось, не слушал их разговора, но после последних слов Крайста, обернулся и тихо проговорил: «Для забитых, суеверных, неграмотных людей, Богом может быть кто угодно…»
– Скажи, Крайст, суеверия – тоже от дьявола? – спросил Риоль, задумавшись, словно еще не задавая вопроса, а только подходя к нему.
– Суеверия от страха и глупости, и это, конечно, зло, – ответил Крайст, но потом, вздохнув, добавил:
– Только что это была бы за человеческая цивилизация, если б не было суеверий…
– Почему люди боятся Бога больше, чем Дьявола? – это и был главный вопрос, который в этот момент хотел задать Риоль Крайсту, но Крайст ответил не задумываясь, как будто, отвечать на этот вопрос ему приходилось уже не раз:
– Потому, что с Дьяволом людям легче договориться…– Но ведь люди рассчитывают на помощь именно Бога, а не Дьявола. – Для того, чтобы рассчитывать на помощь Бога, нужно для начала найти с Ним общий язык…
– Но ведь Бог помогает людям? – проговорил Риоль, но в его голосе не было уверенности. Крайст заметил это и, покачав головой, улыбнулся: – Только в том случае, если цели Бога и цели людей совпадают…
– И все-таки, много лет, надежда на Бога – была единственной надеждой людей.
– Надежда на бога – это только прикладная часть веры, Риоль.
Ошибка людей заключается в том, что они просят у Бога невозможное.
– Но разве для Бога есть что-нибудь невозможное?
– Конечно. Бог не может считать, что ему возможно все. Этим он отличается от людей – твоих современников…– Что же может ограничить область дел Бога?
– Область дел Дьявола.
– Почему?
– Потому, что Бог не может делать то, что хочет делать Дьявол…– Но, в конце концов, для защиты людей от дьявольских несправедливостей, Бог создал адвоката. После этого, по крайней мере, в оценке людских поступков, дьявол оказался бессильным? – услышав эти слова Риоля, Крайст откровенно рассмеялся: – Нет. Дьявол просто создал второго адвоката…
– Скажи, Крайст, в древние времена историю было делать легче и интересней? – Нет. Просто это обходилось дешевле…
* * *– Кстати, мы так и не пообедали, – конкретизировала девушка, нарисованная акварелью, поправляя свои белокурые волосы и делая вид, что не замечает того, что мужчины любуются ей.
– Да, а если учесть, что мы и не позавтракали, то проблема удваивается.
Голод – не теща, из дома не выгонишь.
Только теперь уж харчевню выберу я, – сказал Искариот. Крайст посмотрел на него с сомнением, но согласился:
– Посмотрим, что у тебя получится.
– Доверьтесь моей интуиции.
– Доверяя интуиции, не стоит забывать того, что интуиция – это результат эволюции непонимания…
Искариот осмотрелся и исчез в кустах, сквозь которые несколько тропинок вели к асфальту шоссе, находившегося сразу за не высокими деревьями, над которыми возвышались мачты ЛЭП.
По одной из этих тропинок Крайст, Риоль и девушки вышли на дорогу, покрытую свежей разметкой из непрерывных и прерывистых линий.
Шоссе было таким прямым, что стометровые столбики в белую и красную полоску виднелись на несколько километров вперед, и лишь где-то у горизонта, сведенный в одну тоску асфальт делал поворот у темневшей группы деревьев.
Вдоль гравийной насыпи, как раз с той стороны, откуда они вышли на дорогу, стояли фонарные столбы, обвешанные шарообразными плафонами гелиевых ламп.
Было светло, но лампы почему-то горели.
И от этого, дорожные знаки, прикрепленные к столбам, слегка фосфоресцировали.
Риоль, почти автоматически, подчиняясь старой привычке опытного астролетчика, одним взглядом оценивать показания приборов на панелях управления и замечать все аномалии от ожидаемого, отметил, что среди знаков: «Только прямо», «Ограничение скорости 90», «Осторожно. Возможен выход животных на дорогу» и даже надписи «Самовольная порубка леса запрещена!», – указателя «Пункт питания» не было.
Не смотря на то, что шоссе было совершенно пустым, оно выглядело таким ухоженным и эксплуатируемым, что не вызывало сомнения в том, что машины ездят по нему часто. К тому же, в нескольких сотнях метров от того места, где стояли Риоль, Крайст и девушки, виднелась автобусная остановка, украшенная полуметровой красной буквой «А» на белом фоне.
– Ты когда-нибудь ездила на автобусе? – спросил Риоль девушку нарисованную углем.
– Нет, но однажды мимо дома, в котором я жила, шестерка лошадей тащила осадную катапульту. Так, что того, что большой телеги я не испугаюсь.
