Анатолий Бритиков - Охота на дракона (сборник)
“Я не говорю, — замечал Ефремов, — что литература обязательно должна заниматься этими вопросами с научной стороны. Но вселять в людей уверенность и показывать им всю безграничную мощь человеческого ума, перед которым ничто самые сложные счетные машины, — это прямой долг литературы, та основа, на которой должны строиться наши ощущения нового…”51
В одной из своих литературно-критических статей Ефремов писал:
“В наше время люди все больше освобождаются от бесконечного и монотонного труда. Поэтому большая проблема жизни — держать человека в “алертном” состоянии… Для этого нужно, чтобы у него была большая и высокая цель”
Только великая цель порождает великую энергию, и во взаимной реализации той и другой только и достижима полнота счастья на всех уровнях — биологическом и социальном, духовном и интеллектуальном, личном и общественном.
* * *Сумма человеческого счастья, считает писатель, складывается не только общими социальными условиями, но и индивидуальными биопсихическими возможностями, и чем больше гуманизируется общественная среда, тем острей выступает проблема личного счастья, в сложнейших обратных связях со всеми процессами человеческого бытия.
Красота целесообразности целостно охватывает лично-общественную природу человека.
И так же как отдельная личность, совершенное общество тоже должно быть устроено по законам высшей целесообразности.
Не зря в ефремовской концепции будущего предусмотрены специальные механизмы вроде Академии Горя и Радости в “Туманности Андромеды”, регулирующие гармонию системы “человек — общество — природа”.
И на пути к будущему искусство обязано целеустремленно повышать свою функцию регулятора этой системы.
* * *Русская литература в лице самых выдающихся ее мастеров давно вынашивала эту мысль.
Еще у Достоевского князь Мышкин говорит, что “красота спасет мир”.
Представляется верной следующая интерпретация этой загадочной фразы: “Красота спасет мир тем, что потребует от человека перестройки по своему образу и подобию”52.
Ефремовская концепция красоты-целесообразности намечает стройную программу изучения эгой проблемы.
Счастье и красота — словно бы сдвоенная спираль генетического кода, по которому развиваются и отдельная личность, и общество в целом.
Накопление красоты должно быть подобно, по мысли Ефремова, цепной реакции, запускающей на полную мощность социально-биологический процесс возрастания счастья.
Так, исследуя ступени физической красоты человека, Иван Ефремов отправляется от разносторонне диалектического понимания коммунистического идеала счастья, и в углублении этого понимания по сути дела и состоит в конечном итоге критерий и цель его концепции прекрасного.
РУМБЫ ФАНТАСТИКИ
Степан Вартанов
ОХОТА НА ДРАКОНА
Тамп повернулся навстречу Сонду всем корпусом, словно собираясь ринуться в атаку.
— Ага! — торжествующе взревел он. — Явился, красавчик! Готовь синенькие!
Не обращая на грубияна ни малейшего внимания, Сонд, улыбаясь, обвел взглядом собиравшихся. Сливки общества. На вечеринках у Корри не бывает иначе.
Он учтиво поклонился супруге хозяина, госпоже Лейте, мимоходом с удовольствием отметив, что грубая выходка Тампа вызвала у нее гримасу отвращения. Пусть чуть заметную, пусть немедленно и тщательно уничтоженную, но тем не менее…
Затем он повернулся к Веге и повторил процедуру с улыбкой и поклоном. Эта, ясное дело, смотрит на него с откровенным восхищением. Яркая женщина… Впрочем, насколько далеко сие восхищение, знали лишь они двое…
Помахав рукой остальным гостям, стоящим чуть в отдалении, Сонд, словно ненароком повернулся к Тампу.
— Прости, — рассеянно произнес он, — мне показалось, что ты меня окликнул.
На лицах Веги, Лейты и двух — трех гостей, с интересом прислушивающихся к ставшему традицией спору двух заядлых охотников, появились улыбки. Но Тампу было не до этих тонкостей, скорее всего, он даже не заметил иронии.
— Я вернулся! — торжественно объявил он.
— Ага, — подумал Сонд.
— Не понял, — произнес он вслух. — Вернулся? Ты разве куда-то уезжал?
Улыбки на лицах стали шире. Краем глаза Сонд заметил, что к ним, сильно прихрамывая, направляется Сильвет, охотник жестокий и азартный, но менее удачливый, чем Сонд, или скажем, Тамп.
— Не валяй дурака, — добродушно произнес Тамп. — Три месяца назад я вылетел на сафари.
— Да?
— Да! — передразнил Тамп. — И если ты помнишь, мы поспорили. Что-то насчет дракона, а?
Сонд небрежно, двумя пальцами, вынул из кармашка календарь, поиграл кнопками. Кивнул.
— Было.
— Ну так вот — готовь синенькие. — Тамп подошел к панорамному проекту и щелкнул тумблером.
Дракон потрясал воображение. В нем не было ничего от дряхлой немощи динозавров Земли, или привыкших к слабому тяготению суперящеров с Исама Третьего. Это был боец — горы и ущелья мускулов, покрытых изумительной, невозможной красоты шкурой. Пасть чудовища была приоткрыта, обнажая шеренгу саблевидных клыков, бело-желтых у основания, и бело-голубых на концах. Глаза животного, казалось, излучали концентрированную мощь, вызывая мистическое почти ощущение, что дракон сейчас шевельнется и прыгнет…
Дракон был мертв.
Разрывная пуля, — безошибочно определил Сонд. Тамп попал чудовищу в горло, в единственную точку, не защищенную костяными пластинами или буграми мышц.
Антиграв-платформа, висевшая над сказочным трофеем, казалась игрушечной. Видимо, Тамп долго пытался взобраться на голову дракона, не угодив при этом в огромную лужу черной крови, но не сумел, и вынужден был использовать технику.
Сонд вздохнул, неожиданно почувствовав острую жалость к себе. Не он! Не он выследил эту тварь, не он гнал ее шутихами и сиренами именно к этому месту, чтобы убить одним снайперским выстрелом здесь, на фоне гор, в заранее точно рассчитанный час, когда склоны окрашены восходящим солнцем.
— Восхитительно! — прошептал у него над ухом Сильвет, и Сонд очнулся.
— Твоя взяла, — нехотя признался он.
Тамп немедленно расплылся в людоедской улыбке.
— Как насчет синеньких? — поинтересовался он.
* * *Вечеринка была в самом разгаре. Из окон доносились звуки музыки, звенели бокалы. Сонд полной грудью вдохнул ночную прохладу и сбежал по лесенке вниз, к морю. Постоял немного, затем пожал плечами и ступил на причал. Чего он ждал, в конце концов? Тамп опытный охотник, и уж если он поспорил, значит… Глупо раскисать — придет день — он отыграется. Вся жизнь игра, всего лишь. С его деньгами и его положением в обществе рано или поздно понимаешь, что смысл жизни состоит в том, чтобы получить как можно больше удовольствия. Так он и делал.
В юности Сонд облетел полгалактики, участвовал в пяти межзвездных конфликтах, собирал произведения искусства… Он попробовал все, что мог предложить ему мир. И сделал свой выбор.
Охота. Кое-кто считает ее жестокой, кое-кто, как его бывшая жена, и вовсе бесчеловечной. Пусть. Именно в этом и заключается ее прелесть — в подлинности и точности ощущений риска, да и смерти. Ведь его охота — это не фешенебельное сафари для богатых бездельников, когда за твоей спиной стоит робот-снайпер, готовый вытащить тебя из любой передряги. Нет. Его охота — один на один, без подстраховки, сила на силу, воля на волю. Никаких роботов, никаких самонаводящих пуль. Честная охота.
— То-то и оно, — вдруг подумалось Сонду, — что возможности моей любимой игрушки, похоже, подходят к концу. Ну подстрелю я дракона вдвое крупнее тамповского. А дальше? — Он подошел к своей яхте, покачивающейся у причала.
— Сонд?
— Сильвет? Что ты здесь делаешь? Тоже решил сбежать?
— Вовсе нет, — отозвался тот, — наоборот, у меня к тебе дело.
— Дело?
— Вот. — Сильвет протянул Сонду пластиковую карточку. — Эта фирма организует охоты.
— Спасибо, — усмехнулся Сонд. — Меня вполне устраивает “Охотничья звезда”. А с чего это ты…
— Ты не понял, — нетерпеливо перебил его Сильвет. — Это… Это нечто новое. Совершенно новое, понимаешь? Ты же меня знаешь — разве я стану предлагать тебе пустышку?
