Инна Кублицкая - Суета вокруг дозоров
Вдоль границы со стороны «фэнтези» навстречу мне устало плелась странная парочка ― тонкая девушка лет семнадцати и рыжий парень, оба в каком-то домотканом камуфляже. На плечах они волокли здоровенный и, видимо, очень тяжелый для их плеч мокрый, весь в водорослях, хотя никакого водоема поблизости не обнаруживалось, сверток. Кроме свертка на плече парня болталась вполне современного вида спортивная сумка из кожзаменителя, даже не пытающегося выдавать себя за нормальную кожу, а за девушкой по траве волочились ножны с мечом.
― Все, больше не могу, ― сказала девчонка, и парень согласно кивнул:
― Привал, кладем.
Они осторожно скинули свою ношу на землю. Из свертка торчала обутая во что-то вроде ботфорта нога. Парень снял сумку, а девчонка присела на сверток где-то в районе груди того, кому принадлежал ботфорт.
― Долго еще нам так мучаться? ― спросила девчонка в пространство. Парень на вопрос даже не обернулся. Он с тоской смотрел на остатки светлого будущего в недосягаемой дали. ― Скорей бы уж вторая книга, — вздохнула девушка.
― Как же, дождешься от них, ― зло бросил парень и добавил с заметным акцентом: ― Поубывав бы…
― А если опять в фэнтези попадем?
Парень зло глянул на нее, и она сразу съежилась и тихонько заплакала.
Парень подошел к ней и погладил по плечу.
― Ну что ты, ― успокоил он. ― Извини, но нам пора. Нельзя нам долго здесь, ты же знаешь.
Девушка кивнула и поднялась. Они кое-как пристроили свою ношу, и скорбной процессией двинулись дальше.
Да, проблемы, подумал я. Впрочем, для большинства других жителей города «фантастики» и пригородной «фэнтези» проблем перейти границу не существовало. Туда и обратно так и шастали перфорированные красавцы и красавицы, затянутые в черную кожу и увешанные мечами и бластерами, оттуда в город лезли разные чудища, ни виду которых, ни тому, что они разговаривают как люди, никто не удивлялся, различные колдуны в украшенных звездами колпаках и мантиях ― и выглядящие как обыкновенные люди, мужики в рогатых шлемах, в шерсти и с мечами; первые лезли, чтобы красиво умереть, предварительно кого-то замочив; последние — чтобы сами помахать рогами и мечами, а колдуны и маги растворялись неведомо куда.
В самой «фэнтези» тоже шла сплошная рубка всех со всеми. Кто-то, как и в «фантастике», кого-то воевал. Изначальное Зло валилось под ударами Добра С Кулаками, и его добивали мечом и ногами. Добро без кулаков страдало под игом в ожидании Героя, колдовали и волхвовали все кому не лень, гадили и хулиганили из любви к искусству разнообразные нечистые, драконы похищали неведомо зачем девиц и те томились, не очень-то скучая и ожидая освободителей ― тех же Героев, ― которые выстраивались в очереди на поединок. Тут и там шастали самые разношерстные компании, ища кольца, заколдованные мечи и прочие амулеты. Очень много было конан-варварообразных мордоворотов, странствующих, дерущихся и освобождающих (или наоборот) всех кто ни подвернется, не спрашивая их на то желания.
Оглядываясь по сторонам в надежде увидеть хоть что-нибудь новенькое, я побрел вдоль границы в ту сторону, откуда тянулись видеооблака. Однако кругом было практически одно и то же.
Я решил, что пора бы возвращаться, и даже взлетел, чтобы вернуться к исходной точке, но едва добрался до середины города, меня атаковало что-то вроде громадной черной воронки, состоящей из сбесившихся ворон, чем-то здорово садануло по кумполу и, кувыркаясь, я свалился на широкую площадь, откуда, кажется, совсем недавно стартовали в звездные дали тысячи звездолетов. А сверху, сквозь поредевшую пелену зарубежной видеопродукции, к которой примешивались сообразные и мало чем отличительные отечественные образцы, на меня чуть не свалился ржавый космический корабль, в котором с большим трудом можно было познать ту самую ракету, что едва не задела меня серебристым стабилизатором при взлете.
Едва я успел подняться и отряхнуть от кирпичного крошева колени, как из еще дымящегося неостывшего звездолета вылез его пилот, мрачный, не брившийся добрый десяток световых лет тип без правой руки и левой ноги, пристроился на кромке люка и сходу завел вдохновенно завел многословную речь, из которой следовало, что его астромат «Звезда Мечты» вернулся из далекой галактики Туманности Андромеды, где около прекрасной голубой звезды Эоэллы местные жители третьей планеты Хошь-Ни-Хошь стенают (он так и сказал ― стенают) под пятой электронного диктатора и взывают о помощи… Где-то посредине своей выспренней речи увечный звездолетчик осмотрелся и заметил, что никто кроме меня его не слушает, а все занимаются своими делами. Он удивленно воззрился вокруг, на обломки высоченной и когда-то мощной стены, пересекающей площадь, и уставился на меня.
― Это Земля? ― спросил он с сомнением.
Я виновато улыбнулся и пожал плечами. Я, сказать честно, сам был не очень в этом уверен.
Звездолетчик еще раз повел вокруг взглядом. На дымящихся развалинах Пантеона-Рефрижератора высился некий Сияющий Возвышенный Храм, в очередь к которому вставали солдаты в различной камуфляжной форме ― впрочем, хватало и гражданских, ― у многих из которых руки, если они имелись, бережно придерживали вываливающиеся из распоротых животов внутренности, оторванные головы и прочие недостающие конечности; у одного из ранца торчали половинки задницы… На многочисленных обломках других звездолетов горами валялись полуобгоревшие томики Шекспира, а мальчишки в коротеньких штанишках сновали вокруг, махая очень по-настоящему настоящими, кажется, мечами, и вместо красных галстуков на их шеях болтались кресты или языческие обереги, а иногда и то и другое сразу. А совсем неподалеку кто-то совокуплялся, не обращая внимания ни на что вокруг; рядом валялись розовый потрепанный галактическим ветрами скафандр и голубое порванное платьице.
Увечный звездолетчик кончил осмотр.
― Нет, это не Земля, ― сказал он уверенно, ― это гораздо хуже.
Он сплюнул под стабилизаторы и исчез в чреве своего астромата. Крышка люка с грохотом захлопнулась, и спустя короткое время между некогда серебристыми стабилизаторами заревело. Я едва успел спрятаться за ближайшей кучей строительного мусора, как астромат стал медленно подниматься.
Однако не успела потрепанная «Звезда Мечты» набрать хотя бы половину первой космической скорости, как сразу с нескольких сторон к ней устремились кометные хвосты взлетающих ракет и протянулось с десяток лазерных лучей. Смачно рвануло несколько раз, и подбитый астромат завалился и, кувыркаясь и оставляя по себе жирный дымный след и красиво разлетающиеся горящие обломки, грохнулся где-то неподалеку вместе со своим неудачливым пилотом. В ответ на сотрясение тут же рухнул, подгребая под собой остатки последней в обозримом пространстве светлой ажурной башни с горящим на ее вершине очагом, какой-то виадук, и вокруг воцарилась привычная дикость.
Мне стало безнадежно и я содрал с себя сандалии.
— А по-моему, все правильно, — сказал Витька. — Кто сильнее всех в лесу? Человек с ружьем — классику надо знать. Прогресс на месте не стоит — вместо ружья имеем «калашникова». Кто сильнее всех в небе? Человек на МИГе. МИГ, мне кажется, душевно изображен.
Мы согласились — самолет на щите получился замечательно. Это был поистине сказочный самолет, сродни палехским тонконогим коням, хотя всякие мелкие подробности вроде закрылок и стабилизаторов были выписаны с тщанием.
— Ну и в воде, — продолжил Витька, — сильнее всех по-прежнему крокодилы, потому что в ихние компоренские болота ничего круче плоскодонки с мотором не затащишь.
Крокодил мне нравился даже больше самолета. Он чуть заметно улыбался, улыбка у него получалась скорее добродушная, озорная, и в то же время ясно было, что на зуб этому крокодилу лучше не попадаться.
— Итак, к дизайну щита у комиссии претензий нет, — заключил Роман, и дубль-секретарь отметил это в протоколе.
— Ну что, господа, начнем? — с воодушевлением сказал Хунта, и мы начали.
Магистры поначалу не очень увлекались и мне действительно было интересно.
К сожалению, но к счастью для меня, магистры не успели развернуться в полную силу. Дверь внезапно отворилась и на пороге появился Камноедов.
— Так, — сказал он, и его голос не предвещал ничего хорошего. — Так я и думал. Взрослые люди, магистры. Книжки, эта, пишут. А пунктуальность соблюдать — это мы не умеем. Для этого, значит, нам нянька нужна.
Мы смотрели на него и не могли понять, чего он от нас хочет.
— Администрация института, — вещал Камноедов, — пошла вам на встречу. Установила дежурство в удобное для вас время. После работы, значит. И что мы видим? Через пять минут дежурство, а магистры по кабинетам сидят.
«До-озор…», — мысленно простонали мы за исключением, пожалуй, Кристобаля Хунты. Кристобаль Хозевич бросил на Камноедова уничтожающий взгляд, круто развернулся на каблуках и чеканным шагом вышел в стену. На какой-то миг мне показалось, что на его ногах звенят шпоры. Нам, к сожалению, подобный демарш был не по чину. Нам надлежало встать во фрунт, взять под козырек и маршировать на дежурство.
