Джеймс Баллард - Фабрика грез Unlimited
Я подошел к столпившимся у пристани гостиницам. За тюдоровским особняком Сент-Клаудов оторванный стабилизатор «Сессны» все так же семафорил с верхушки мертвого вяза; чувствовалось, что в сотый раз передаваемое сообщение давно ему опостылело.
Я перешел дорогу и приблизился к запустелому билетному киоску причала с аттракционами. Свежевыкрашенные люльки чертова колеса, единороги и крылатые лошадки маленькой карусели с надеждой поблескивали под солнцем, однако, судя по всему, никто не ходил сюда развлекаться, ну разве что ночью какие-нибудь парочки.
За киоском виднелись клетки жалконького зоопарка, по большей части – пустые. Два облезлых стервятника сидели на обгаженном насесте, не обращая никакого внимания на валяющегося рядом дохлого кролика; в их подернутых пленкой глазах тлела мечта о далеких Андах. Спала на своей полке мартышка; престарелый шимпанзе безостановочно чесался и чистился: чувствительные ногти копались в пупке, словно пытаясь вскрыть сложный наборный замок. Внутренний эмигрант, не теряющий веры в светлое будущее.
Пока я смотрел на его большое, бесконечно доброе лицо, из ворот киностудии выкатила большая, неимоверно разукрашенная машина; окутанная пылью и грохотом, она пронеслась по дороге и свернула на площадку у билетного киоска. Катафалк, приспособленный под перевозку дельтаплана и серфингового оборудования, разукрашенный изображениями птиц, самолетов и золотых рыб. Молодой блондин, красивший тогда люльки чертова колеса, смущенно покосился в мою сторону и стянул с головы летный шлем, затем он встал из-за руля, вошел в билетный киоск и чем-то там занялся, старательно меня не замечая.
Но когда я направился к концу причала, за моей спиной раздался грохот торопливых шагов по железным плитам.
– Блейк… здесь надо поосторожнее. – Взмахом руки он отогнал меня от хлипкого ограждения, явно опасаясь, что насквозь проржавевший настил провалится под нашим весом. – Как вы, в порядке? Я видел, как вы садились, это было ровно здесь.
Блондин смотрел на меня дружелюбно и с симпатией, однако близко не подходил, словно ожидая, что я могу в любую секунду выкинуть какой-нибудь фортель. Уж не видел ли он, как я пытался выйти на шоссе?
– Потрясающая посадка… – Он скользнул глазами по быстро бегущей воде. – Я знаю, что вы крутите высший пилотаж, но чтобы такой номер… сколько лет вы его отрабатывали…
– Вы идиот! – Мне хотелось его ударить. – Я же чуть не угробился!
– Да, конечно, я знаю! Простите меня, пожалуйста, но все равно… я думаю, нам тоже нужно отработать такое. – Он взмахнул старинными очками и шлемом и тут же смутился, что, вроде бы, пытается этой демонстрацией поставить себя на одну со мной ногу. – Я работаю на киностудии, сейчас снимают римейк «Крылатых». Играю одного из летчиков-испытателей. А это, – он неприязненно указал на чертово колесо, – такое себе долгосрочное капиталовложение. По замыслу. С этим хозяйством еще много возни. По правде говоря, я удивляюсь, что тут сегодня никого нет. Забавно, Блейк, что только вы один и пришли.
Старк зацепил руками одну из люлек чертова колеса и подтянулся, демонстрируя свою мускулатуру, не столько чтобы припугнуть меня – я уложил бы его без малейшего усилия, – сколько чтобы завоевать нечто вроде уважения. В его поведении мешались напористость и заискивание; было видно, что он вот прямо сейчас, сию секунду, напряженно думает, как бы извлечь из моей беды реальную выгоду для себя. В задумчивости, с какой он смотрел на Темзу, успевшую уже унести на своей широкой, солнцем залитой спине последние следы крушения, сквозила досада, что ему так и не представилось возможности хоть как-нибудь использовать случайную близость этого заброшенного причала к месту моей аварийной посадки.
– Скажите, Старк, вы видели, как я выплыл на берег?
– Конечно. Я совсем уже собрался прыгнуть в воду, – добавил он, спеша предупредить обвинение в бездействии, – и вдруг увидел вас, вы как-то сумели выбраться из кабины.
– А потом отец Уингейт помог мне выбраться на берег. Кстати, вы не видели, чтобы кто-нибудь пытался меня оживить? Искусственное дыхание рот в рот…
– Нет, но почему такой вопрос? – Старк смотрел на меня с острой проницательностью, совершенно неожиданной для актерского лица. – Вы что, сами не помните?
– Кто бы это ни был, я ему очень благодарен. Да, кстати, – добавил я, словно между прочим. – Вы не помните, сколько я пробыл под водой?
Старк прислушался к возне зашевелившихся вдруг стервятников. Громадные птицы цеплялись за прутья клетки, пытаясь ухватить хоть клочок неба. Я разглядывал беспокойные глаза Старка, тонкие волоски, торчком торчавшие вокруг его губ. Это он меня оживлял? Мне представился его красивый рот, сомкнутый с моим, его крепкие зубы, впивающиеся в мои десны. Во многих отношениях Старк напоминал белокурую, мускулистую женщину. Меня влекло к нему, и причиной тому была совсем не какая-то там латентная гомосексуальность, вырванная аварией из глубин моего подсознания, но нечто вроде братского чувства; тело Старка, его бедра и плечи, руки и ягодицы казались мне давно знакомыми, словно мы с ним все детство спали в одной комнате. Я мог – при желании – обнять его, силой приложить его ладони к синякам на моей груди, чтобы проверить, не он ли пытался меня убить, мог проверить, знакомы ли моим деснам его зубы.
Он почувствовал мой взгляд и повернулся.
– Сколько вы там пробыли? Минуты три, четыре. А то и больше.
– Десять?
– Нет, Блейк, это уж слишком. Тогда бы вас здесь не было.
Старк справился с секундным смущением и теперь смотрел на меня с нескрываемым любопытством, в ожидании, что же я сделаю дальше. Он покачивал перед собой своим допотопным шлемом, словно намекая, что в общем-то мы с ним одного поля ягоды – лицедеи, изображающие из себя пилотов. Но я-то покорял небо на настоящем самолете, самолете с мотором, а не на пассивном дельтаплане, холопе всесильного ветра.
На окружной дороге показалась патрульная машина, включенные фары насквозь прожигали солнечный день. Когда машина остановилась у билетного киоска, я увидел на заднем сиденье, за спинами двоих полицейских, отца Уингейта. Он скользнул по мне задумчивым взглядом человека, который добровольно, без лишнего шума сдался полиции.
Я совсем уже был готов, что он укажет своим спутникам на меня, когда почувствовал на плече руку Старка.
– Блейк, мне нужно ехать в Лондон. Если хотите, я подброшу вас на тот берег.
Мой костюм наемного плакальщика удачно гармонировал с катафалком; я сидел на пассажирском сиденье, пряча лицо за сложенными крыльями дельтаплана. Верещала проснувшаяся мартышка, хрипло клекотали стервятники. Не знаю уж почему, но я явно действовал им на нервы. Зеркальце заднего обзора позволяло мне видеть отца Уингейта, все так же сидевшего в полицейской машине; он поглядывал на меня с заговорщицким видом, стараясь ничем не выказать своего со мною знакомства.
В двух шагах от киоска Старк беседовал с полицейскими, предупреждая их, как я понял, об опасности дряхлого причала и пожимая плечами, когда они указывали на небо.
Так что полиция все еще ищет свидетелей. Глядя, как киноартист отрицательно трясет головой, я окончательно пришел к убеждению, что, несмотря на все сегодняшние неясности, ни Старк, ни отец Уингейт, ни Мириам Сент-Клауд, ни кто-либо из остальных, видевших мою аварийную посадку, не сдаст меня полиции.
Глава 8
Погребение цветов
Наконец-то я вырвусь из этого за горло берущего города. Сидя рядом со Старком, я дрожал от нетерпения, а тем временем застрявший в пробке катафалк двигался с черепашьей медлительностью. Время шло уже у вечеру, и все подъезды к Уолтонскому мосту были забиты машинами, возвращавшимися из Лондона. Хотя Уолтон лежал к югу от Шеппертона, еще дальше от аэропорта, мне предоставлялась возможность хотя бы покинуть опасную зону. Я думал о решении Старка не выдавать меня полиции: судя по всему, мое кажущееся воскрешение из мертвых временно замкнуло уста не только этого актера, но и всех остальных – доктора Мириам, ее матери, священника-палеонтолога. Временно. Я ничуть не сомневался, что, как только я уеду, Старк побежит с этой историей в газету или телевизионную компанию, особенно когда станет известно, что я украл самолет.
Старк считал меня профессиональным летчиком, и это по той или иной причине производило на него глубочайшее впечатление. Мое драматическое появление, реальная – в отличие от надуманных, кинематографических – авария затронули какую-то смутно осознаваемую мечту. Старк указал на упорно не желавшую рассасываться пробку, на почти неподвижные, окутанные облаками выхлопных газов машины.
– Если по-хорошему, Блейк, вы должны бы находиться в тысяче футов надо всем этим. Я пытался однажды брать уроки пилотирования, но как-то не пошло. А вы пробовали летать на дельтаплане?
