Александр Смирнов - Чернокнижник
Личное дело Пети Сапожникова пришло в новую школу гораздо раньше, чем ученик.
– Обратите внимание на этого ученика, – говорила классному руководителю завуч, протягивая ей личное дело.
Та стала внимательно изучать бумаги.
– Нет, нет, там всё в порядке.
Далее следовал длинный и красочный рассказ про нового ученика, а особенно про его учительницу. Естественно, что вокруг завуча собрались все учителя, которые были в учительской.
– Откуда же он всё узнал? – удивлённо спросила молоденькая учительница.
– Мало ли случайностей на свете! Кто-то рассказал, вот он и воспользовался, чтобы отомстить учительнице.
– И её из-за него уволили? – спросила математичка, почему-то запихивая свой транспортир в стол географа.
– Её – нет, – отвечала завуч. – Директор помог. Он представил всё дело так, что ученик всё это выдумал, а вот трём учителям из других школ не повезло – их уволили.
– Я слышала, что им интересовалась милиция, – вдруг вставила своё слово биологичка.
– Да, да, – подтвердила завуч. – Но здесь история совсем тёмная. Следователь, который вёл это дело, после общения с этим мальчиком вскоре заболел и уволился.
– Слава богу, что жив остался! – сочувственно сказал кто-то.
– А вы знаете, какое у него было прозвище в старой школе? – спросила завуч.
Все повернулись в её сторону и, кажется, даже прекратили дышать.
– Чернокнижник, – сказала она таинственно.
А родители Чернокнижника, совершенно трезво оценивая обстановку, поняли, что без посторонней помощи их сыну не обойтись. Как бы они не старались, но школа никогда не снимет с ученика ярлык, который сама же ему и наклеила. И, если на первый взгляд ситуация, которая сложилась у Пети Сапожникова, казалась безвыходной, то это только на первый взгляд. Каждая советская семья знала, что наверстать то, что упустила школа за десять лет, можно за один год с помощью репетиторов. Репетиторов, естественно, надо было нанимать из того ВУЗа, куда следовало поступать ребёнку. Это было своеобразной гарантией того, что ребёнок поступит. Даже если репетитор и не сможет за год исправить все огрехи школьных преподавателей, он всё равно пропихнёт своего протеже в ВУЗ по другим каналам, (деньги же уплачены).
Затруднение вызывал русский язык и литература. В технических ВУЗах не было преподавателей по этим предметам. Правда, этот предмет не был профилирующим, и по нему надо было получить всего тройку, но её всё равно получить было надо.
В добавление к сказанному, следует отметить, что, если в годы развитого социализма страна жила по правилам плановой экономики, то репетиторство регулировалось исключительно рыночными рычагами. Помня о том, что уголовное законодательство преследовало этот вид деятельности, и доходы от него приписывало к нетрудовым, легко можно представить, во сколько родителям обходилась подготовка одного абитуриента.
– Короче, я всё подсчитал, – говорил отец на семейном совете. – Если платить целый год за физику и математику, то нам с горем пополам хватает.
– А русский? – спросила мать.
– На русский ничего не остаётся.
– Петя, ты же дружишь с вашим отличником? Неужели он тебе не может помочь?
– Ты кого имеешь в виду? – не понял Петя.
– А кого мне иметь в виду? Конечно, твоего полного тёзку – он у вас один круглый отличник.
– Отличник он, действительно, круглый, но я бы не назвал его другом.
– Какая разница? Во всяком случае, вы не враги. Неужели ты не можешь попросить его научить тебя писать сочинение?
– Я даже не знаю, как это сделать…
– Я решу этот вопрос, – неожиданно сказал отец.
– Как решишь? У нас же больше не остаётся денег?
– Это моё дело. Я сказал, что решу этот вопрос, значит, я его решу.
Глава 3
Однофамильцу и тёзке Пети Сапожникова, тоже Пете и, естественно, Сапожникову, как и почти всем ученикам того времени, тоже повесили ярлык. Правда, ярлык тот был совершенно другого качества. Петя был любимчиком. Как он им стал, мальчик не помнил. Он просто привык к своему статусу и уверовал в свою исключительность. Бывало, ученик пыхтит, старается у доски, а выдавить из себя кроме тройки ничего не может. Тогда учитель вызывает Петю, чтобы остальным урок преподать.
– А я ничего не учил, – ответит Петя, то ли потому, что ему захотелось покапризничать, то ли для того, чтобы показать всему классу свой уникальный статус.
– Да быть такого не может?! Вспомни…
И учитель вместо ученика начинал отвечать урок.
– Ну, вспомнил?
Ученик утвердительно кивал головой.
– А ты говоришь, что урока не знаешь! Давай дневник.
Петя подавал дневник и садился на место. Он даже не открывал его, чтобы посмотреть отметку. А зачем, разве и так не ясно? Зато одноклассники после урока окружали Петю и требовали показать отметку.
– Нет, вы только посмотрите, – возмущались они, – опять пятёрка!
– А вы сколько хотели? – самодовольно спрашивал Петя.
Вполне понятно, что прозвищем, которым наградил его коллектив, было «Везунчик».
Однако не стоит думать, что Везунчик получал свои пятёрки просто так. Он, как гладиатор, сражался за свой статус и защищал его, как тигрица защищает своих малышей в момент опасности. Горе тому, кто хоть чуть-чуть, случайно, невзначай прикасался к этой святыне – он тут же становился врагом. И никакие смягчающие обстоятельства тогда не имели значения. Приговор выносился незамедлительно и не имел срока давности.
Однажды в класс пришёл новенький. Учитель математики имел неосторожность перед всем классом похвалить нового ученика и поставить его в пример. К сожалению, новый фаворит продержался не долго: на первой же контрольной он получил неуд за грязь, которую развёл в тетради. Ой, как он возмущался, как доказывал, что эта грязь не его! Все только смеялись над ним. Действительно, ну не учитель же навёл эту грязь в тетрадке ученика? Учитель, конечно, не наводил, однако читатель наверняка уже заподозрил кого-то, кроме учителя. Заподозрил, и оказался прав. Но что может читатель? Он же не в классе и даже не в школе: сидит, читает книжечку в своё удовольствие, и ему абсолютно наплевать, что у новенького и по физике грязь, и по литературе, а по английскому из тетрадки целый лист пропал, и вышло так, что вроде ученик вообще никакой контрольной не делал – только число и заглавие написал. Тут, ясное дело, кроме единицы надеяться больше не на что. Больше всего всех раздражало, что новенький нагло врёт. Смотрит на учителя своими круглыми ангельскими глазами и нагло заявляет, что лист из его тетради кто-то вырвал. Нет, вы только подумайте – ляпнет такое, стоит и ждёт, чтобы учитель, вроде как, оправдался перед ним. Однако оправдываться перед таким, естественно, никто не будет. Прилепили новенькому ярлык, и дело с концом. Вскоре он не только за контрольные, но и за устные ответы неуды стал получать. Проучился ученик полгода, забрали его родители, да и перевели в другую школу. На том всё дело и закончилось.
Дело закончилось, да только не для Везунчика. Однажды староста класса задержался в школе. По каким делам он допоздна просидел в школе, уже никто не знает, но, возвращаясь домой, он заметил, что в учительской кто-то есть. Староста заглянул в дверь и увидел Везунчика, который рылся в тетрадях. На следующий день староста при всём классе рассказал о случившемся.
– У него ключ от учительской есть, – говорил он. – А мы не верили новенькому, когда он говорил, что ему кто-то лист из тетрадки вырвал.
– А ты видел его в лицо? – спросил старосту кто-то.
– Нет, он ко мне спиной стоял. Но мне кажется, что это был… – староста посмотрел на Везунчика.
– Если кажется, креститься надо, – оборвал его тот. – Если есть доказательства – выкладывай, а если нет, то помалкивай себе в тряпочку. Если каждый будет говорить, что ему кажется, можно представить, что у нас начнётся.
Звонок прервал разговор. После уроков эта тема больше не поднималась, а на следующий день староста не пришёл в школу. Произошёл несчастный случай – мальчик упал с лестницы и повредил позвоночник. Старостой класса выбрали Везунчика.
Надо признаться, что мир, окружающий нас, основан не на принципах справедливости. Действительно, одному – всё, другому – ничего. Такую картину можно наблюдать повсюду. Вот и в нашем случае: можешь себе хоть лоб от усердия разбить, всё равно сливки достанутся Везунчику. Тут уж ничего не поделаешь, на то он и Везунчик.
В Союзе в те времена был в моде мотоцикл «Ява». Старые машины: Урал, Восток, Юпитер, тоже, конечно, были хорошие, но ни в какое сравнение с Явой не шли. Красного цвета, с никелированным топливным баком, весь гладкий и мягкий! Одно слово – импорт. Где его покупали, никто не знал, в магазинах таких мотоциклов не продавали, но, когда эта машина появлялась на улице, вокруг неё сразу же собиралась огромная толпа, и кто-то очень сведущий рассказывал об удивительных возможностях нового мотоцикла.
