Сергей Попов - Небо цвета крови
— Ну, здесь хоть дух перевести можно, — подметил я, осматривая проржавевший потолок, потом расстегнул рюкзак, вытащил компактный горячий термос, дочкин салат в маленькой пластиковой миске, вилку и, почмокав губами, довольно добавил: — И подкрепиться!
Открутив плотно закрученную крышку — плеснул заваренный Джин чай и стал обедать. Кушал молча, торопливо, всякий раз бросая опасливый взгляд на дыру, через какую пришел сюда. Внутри ангара — гробовая тишина, как в мавзолее, пахло древней краской, замшелостью, стариной, где-то в глубине чуть слышно туго поскрипывал металл, иногда шумели картонные коробки на запаленных полках, кое-где на полу виднелись хлопья пепла, однажды занесенного сюда ветром. И только редкое далекое уродливое карканье костоглотов, расплывающееся по всей округе, словно рев паровоза, прерывало минуты драгоценного безмолвия, вынуждая волей-неволей оборачиваться к дверям и с замиранием сердца смотреть на небо, дожидаясь их появления. Но те, к моему удивлению и облегчению, не появлялись, означая только одно — они летели не сюда, а к месту стычки между зверьми, намереваясь полакомиться еще теплой плотью и косточками свежих трупов.
Кар!.. Ар-ар-ар… Кар!.. Ар-ар-ар…
Когда я на минуту представил это — меня передернуло, кусок не лез в глотку. Невольно всплыл в голове один страшный случай, когда прошлой весной одна вот такая вот стая, пролетая над нашим домом, атаковала жену, мирно возившуюся в теплице. Не отпугивали ворон ни залпы из винтовки, ни даже понесенные с их стороны жертвы — они стоически рвались к кричащей Джин, прорывая своими твердыми клювами и когтями даже плотный материал, держащийся уже далеко не один сезон. Помог только взрыв последней оставшейся в доме гранаты, купленной у крупного оружейника в Гриме, что прогнал одержимых крылатых тварей прочь и до смерти перепугал дочку, все это время прячущуюся под кроватью в своей комнате. С тех пор жена, выходя на улицу, со страхом смотрит в небо, а маленькая Клер, начитавшись разных мифов и сказок о невиданных существах, прозвала их жутким прозвищем «костяные демоны» и теперь постоянно закрывает ладошками ушки, едва слышит вдали узнаваемое всеми картавое карканье.
— Ну что, пора в путь-дорогу?.. — задал себе риторический вопрос и, осушив до дна остатки чая, ощущая, как по телу разливается бодрящий жар, прикрутил крышку обратно к термосу, поставил на катушку рядом с пустой миской. И опять с тревогой, прокручивая в голове оставшийся маршрут, вздохнул: — Идти еще черт знает сколько. Как бы к ночи домой не вернуться. Из графика совсем выбиваюсь со всеми этими форс-мажорами, а мне в него надо уложиться кровь из носа.
Мысленно прикинув требующееся время на то, чтобы благополучно добраться до Кипящего Озера, отыскать там рюкзак База, переложить все к себе и вернуться обратно, — обомлел: в сроки, даже если мчаться, не слыша под собой ног, — поспеть нереально, а организовывать ночлег в незнакомой местности — пятикратный риск.
Быстро собрав рюкзак — взвалил на плечи, поднял оружие и, с какой-то особенной тоской взглянув на понемногу развеивающееся небо, открывающее мне свою вечную незаживающую рану, покинул временную стоянку.
Снаружи к тому моменту возобновился ветер. Быстро крепчая, он мигом взлохмачивал лежащий на земле, словно грязно-серый пух, пепел, поднимал ввысь, уносил то влево, то вправо, закручивал в невероятных вихрях, с пронзительным хрустом ломал замороженные ветви, стирал, будто щеткой, иней со столбов, фонарей, светофоров и рекламных щитов. За какие-то доли секунды видимость упала до нуля, над домами растянулась непроглядная седая кисея тумана, скрывающая дома, сверху обильно сыпалась зола, стало заметно холоднее, дышалось с трудом.
Гу-у-у-у… Гу-у-у-у…
Уйдя с территории складов через поваленные ворота, я вернулся к дороге, ведущей ровно на север, и осторожным, размеренным шагом пошел по ней, держа винтовку наготове. Уже очень скоро она повела вниз, по плавному склону, и мне пришлось держаться за свисающие со столбов оторванные провода, дабы ненароком не поскользнуться на скрытом под пеплом льду и не размозжить голову о бампер какой-нибудь машины, едва различимой во мгле.
— Мне вот интересно, как он в такую глушь-то лезть не побоялся?.. — кряхтя и чертыхаясь, спрашивал у самого себя, крепко-накрепко цепляясь за оголенные провода безо всякой изоляции. Спрыгнув с помощью них на крышу легковушки — отпустил и продолжил свой монолог: — Здесь мне-то идти непросто, хоть я и далеко не новичок в таких делах, а тут этот товарищ… — и спустился на асфальт. Под ногами хрустнул лед, лязгнул металл дорожного знака. — И вот хоть убейте меня, что-то мне подсказывает, что Баз — далеко не тот, за кого себя выдает… — а закончил уже не вслух: «Хотя кто его знает. Может, подфартило, такое зачастую бывает…»
Так, ступая с предельной осмотрительностью, и сам не заметил, как дошел до конца улицы. Ветер начинал терять свою разрушительную силу, прекращал терзать деревья, громыхать уцелевшей жестью балконов, тяжелыми баннерами, хлопать капотами автомобилей, катать по земле сорванные части сетчатых заборов. Вместе с ним развеивался и туман, мигом накрывший ближайшие дома, закончился пеплопад. Избавившееся от многочисленных разбухших облаков, как от непосильной поклажи, пунцовое небо ощутительно прояснилось, как-то повеселело, заиграло симфонией рыжих солнечных лучей. Они бесконечным потоком струились на землю, вытравленную за много лет, искрились в отражении не выбитых стекол, отсвечивали медно-золотым блеском ото льда и прогнивших остовов, играли на разный лад на снегу, наделяли красками даже ядовитый тлен.
«Эх, красиво-то как! — с восхищением подумал я и, поглядев на солнце, вздохнул: — Если бы небо опять прежним стало, глядишь, и день посветлее был».
Кар!.. Кар…
Перебежав через пешеходный переход с огромной застывшей лужей бензина и светофором, расколотым вдребезги от удара об дорогу, — спешно скрылся за оторванной цистерной бензовоза, высунулся. Возле третьего по счету дома, два потрошителя, выбеленные пеплом, доедали останки дворняг, смачно хрустя сухожилиями, а немного в стороне, грозно каркая, кучка костоглотов делила меж собой пожелтевший человеческий череп, то и дело роняла на лед, будто шар для боулинга. И все осложнялось тем, что обосновались они не где-нибудь в подворотне, а, как назло, именно возле высокого облупившегося забора парка, куда мне и нужно было попасть. А через него уже не составит никакого труда добраться до Озера — это приблизительно двадцать минут и еще где-то плюс-минус пять-десять сверху с учетом зарослей и сугробов. В общем-то, потеря во времени складывалась пустяковая, если учитывать вдобавок и знание точного места, где путник припрятал свой рюкзачок — под старым деревом у самого берега, но вот проклятые вороны могли с легкостью спутать все планы. И тогда выигранные, так сказать, бонусные секунды сгорят в мгновение ока, вынудив меня коротать время здесь не только до вечера — какого оставалось ждать недолго, — но и до поздних сумерек. Говоря иначе — дела складывались далеко не в мою пользу.
— Я хочу искренне надеяться, что этот рюкзак буквально ломится от припасов, в худшем случае проделанный путь окажется напрасным и домой вернусь либо с какой-нибудь ерундой, либо и вовсе ни с чем, — недовольно пробормотал я, уже начиная потихоньку сомневаться в искренности слов База — спасенный путник мог попросту обвести меня вокруг пальца, сыграв на любопытстве. — Что ж: поверим ему на слово. Ответ я получу лишь тогда, когда увижу все сам.
Минуты неуклонно тянулись, утекали сквозь пальцы. Солнце успело несколько раз спрятаться за тучами, плавно сместилось к западу, начало понемногу клониться книзу, завершая день. Небосвод медленно темнел, приобретая пурпурный оттенок, отбрасывал неяркий отблеск на потускневшую цистерну.
«Что ж делать-то, а?.. — начинал я нервничать. — Стрелять, что ли?..»
Вытащил магазин, посмотрел и вмиг передумал: в нем всего три патрона — больше не было ни с собой, ни дома.
Но тут ситуация приняла неожиданный оборот — вороны посягнули на добычу потрошителей и между ними вспыхнула жестокая грызня. Не желающие просто так отдавать свой хлеб каким-то жалким падальщикам, волки тотчас набросились на костоглотов, что потеряли всякий страх перед грозными хищниками. В ответ на них полетела целая туча костлявых пернатых, осыпая на конкурентов град острых, как стилеты, клювов. Послышались сдавленные вопли. Один потрошитель, не выдержав такого свирепого натиска, свалился, по-собачьи заскулил, поджал хвост и сразу же получил в лоб последний смертельный удар. Не успел он испустить дух — над телом мигом сгрудились костоглоты, стремясь как можно скорее выцепить себе самый вкусный и жирный кусок. Не дали унести лапы и второму потрошителю: едва тот надумал бежать за дома, как птичий рой насмерть заклевал прямо на бегу, не позволив даже завернуть за угол.
