Ольга Белоусова - Перекресток волков
— Хм, — Кис прищурился. — Интересно… Может, прямо сейчас и попробуешь?
Андрей проигнорировал его предложение.
— Понимаешь, Ной, Кроха тут всем популярно объяснил, как ты ему помог, а за одно и то, как со стороны выглядит неблагодарность. Вот их и проняло…
— Так чего ты ушел, Ной? — снова спросил Марат. Похоже, он не горел желанием обсуждать мотивы собственных поступков, зато не прочь был поговорить о моих.
Я пожал плечами.
— Мне здесь больше нечего было делать.
— А почему ты полез в драку? — поинтересовался Кис, размазывая по ломтю хлеба сливочное масло.
Я отложил ложку в сторону и посмотрел ему в глаза. Они были темными, с искорками бесшабашного безумия и непонятной мне странной обреченности.
— Давайте сразу определимся… Я не дрался с ними. То, что там произошло, даже с натяжкой нельзя назвать дракой. И я не сделал ничего такого, чего не сделал бы любой другой… другой человек.
Кис покачал головой.
— Ты почему-то злишься, Ной…
Черт его знает, почему… Во всяком случае, явных причин для недовольства я и сам пока не видел. Что, мне уж и позлиться без повода нельзя?
— …а ведь ни один из нас не хотел обидеть тебя. Собственно, мы хотели сделать как раз обратное. Андрей прав. Мы хотели извиниться. Я хотел извиниться. Этот мальчик, он мне как брат…
Ага, и поэтому ты пичкаешь его наркотиками.
— Послушай… — Кис с каким-то сомнением на лице посмотрел на свою пустую тарелку, потом на бутерброд в руке. — Ной… Ной… а фамилия у тебя есть?
— Нет.
Фамилия у меня, конечно, была, но что-то заставило меня солгать.
Кис пожал плечами.
— Нет так нет… Мне, в общем-то, все равно… Ной, ты ведь живешь на улице?
— Это запрещено законом?
— Вообще-то да.
Тут он меня удивил. Я несколько минут напряженно молчал, переваривая услышанное.
— Но тогда почему там таких, как я, чертова уйма?
Кис отмахнулся от моего вопроса, как от жужжания мухи над головой.
— Речь сейчас не об этом.
Я мог бы с ним не согласиться, но благоразумно промолчал.
— Если хочешь, ты можешь жить с нами. Места хватит всем, — твердо закончил Кис.
Я снова удивился. Сильно удивился, черт возьми. Совсем не зная меня, они предлагали мне то, в чем отказала собственная семья. Интересно, мог ли отец предположить такое?
— Да, и вот еще что… Еще раз назовешь меня Васькой — пеняй на себя, — спокойно предупредил Кис и протянул тарелку Андрею. — Положи добавки, братишка.
— Ты ушел к ним?
— Не сразу. Я хотел подумать. Люди. Лю-ди… Ты заметила? У этого слова есть свой собственный вкус. Знаешь, это как бифштекс с кровью запиваешь чуть подсоленным томатным соком.
— Не знаю. Я никогда не ела людей.
— Я тоже. Но бифштекс — это точно про них.
— Верю. Так ты ушел к ним?
— Люди… Ведь это было важно, действительно важно. Да?
— Да.
— Наверное, я бы отказался, но мне не позволили.
Порой я думаю о том, как сложилась бы моя жизнь, если бы в ней не было места огню. Мать Антона не обвиняла бы меня в том, что я выжил, а мой отец не выгнал бы из дома за то, что я пролил немного человечьей крови, пытаясь заглушить зов собственной. Я стал бы кем-то другим. Или нет? Нет, наверное. Разве от судьбы убежишь?
Впрочем, что толку гадать теперь? Огонь был. Много огня. Гораздо больше, чем мне бы того хотелось. Я не выбирал.
Следующим вечером загорелся мой дом.
Я спал. Я тогда еще умел крепко спать. Помню, мне снилась радуга… я шел по ней… нет, не в неизвестность! Я шел по ней домой. И где-то пела муза, и Кто-то нашептывал мне о вечной тишине… Мы разговаривали, спорили, спорили, и Кто-то вдруг укусил меня за ухо.
И я проснулся. По шее текла кровь, ухо все еще горело от укуса. Я вздохнул и закашлялся, потому что легкие были переполнены дымом. Я выплюнул дым вместе с воздухом и заметался по дому… Я испугался. Я уже говорил, что очень боюсь огня? Наверное, я погиб бы тогда, но Кто-то (кто?) взял на себя мой страх. Я выбрался из горящих стен, несмотря на то, что входная дверь оказалась чем-то подпертой снаружи… Я выбрался, хотя это не было чудом… Скорее уж чудом было то, что я вообще проснулся раньше, чем огонь обрушил на меня крышу…
А на улице было так прохладно… и даже городской воздух пах осенью и жизнью. Я слушал хриплые вздохи умирающего дома и вспоминал своего нового приятеля с боксерским носом. Я не сомневался, что пожар — его рук дело. Похоже, он действительно оклемался. И теперь наша встреча была совершенно необходима.
Этим же вечером я пришел к Крохе. Все минусы моего совместного проживания под одной крышей с людьми сгорели вместе с домом. Я начинал новую жизнь, и только дьяволенок в моей душе, казалось, был недоволен. Но я проигнорировал его желания. Тогда мне это еще удавалось.
— Вы не передумали насчет приглашения? — спросил я.
Марат задумчиво смотрел на меня через порог. Долго смотрел, почти минуту. К концу этой минуты у меня возникло искушение встряхнуть его как следует.
Потом дверь широко распахнулась.
— Нет, не передумали.
Я шагнул внутрь.
— Ты будешь жить в комнате Крохи, там есть вторая кровать. Он так захотел, — сообщил Марат. Защелкнул замок, порылся в коробке на обувной полке и выудил оттуда ключ. — Пожалуйста, не выбивай больше дверь. Сам будешь ремонтировать. А где твои вещи?
Вещи? У меня не было вещей. Только то, что на мне. Когда отец выгнал меня из дома, я как-то не задумывался над такими пустяками, как сменная рубашка или запасные носки. Черт, у меня ведь даже ножа с собой не было. В лесу он как-то не нужен, кого мне там бояться? А в городе… про город я совсем не думал, пока не попал сюда.
— У меня нет вещей.
— О, извини, глупый вопрос, конечно.
Он был очень вежлив. Очень. Людская вежливость не вызывала у меня доверия.
— Мы собираемся ужинать, — деловито продолжал Марат. — Присоединяйся. Только тебе, пожалуй, не помешает сначала зайти в ванну. Ты весь в саже…
Я-то знал это лучше него. В конце концов это я, а не он, еще полчаса назад выбирался из горящего дома.
— Полотенце на крючке, мыло в мыльнице. Одежду брось в корзину. Пока моешься, я найду тебе чистую.
Горячие струи обволакивали тело, смывая с него пот, копоть и усталость. Мысли неслись вскачь, и не хотелось думать ни о чем, кроме блаженного ощущения чистоты — если не души, то хотя бы тела. Закрывая воду, я чувствовал себя героем сказки про Сивку-бурку. В одно ухо лошади влезал грязный, неотесанный землепашец, из другого вылезал чистый и образованный царевич. И не важно, что спортивные штаны «царевича» оказались несколько поношенными и чужими… Нечистым трубочистам стыд и срам! Испытываемое мною глубокое удовлетворение было бы, пожалуй, непонятно только племенам Крайнего Севера. Насколько я знаю, они-то привыкли мыться два раза в год.
Я прошел на кухню, на ходу натягивая футболку. Где-то за спиной хлопнула входная дверь.
— Привет, — сказал Андрей. Он сидел у окна на том самом месте, которое раньше облюбовал я. — Оба на! Что это с твоими волосами?
Я непонимающе взглянул на него, ощупал мокрую голову.
— С волосами? Подстричься надо, наверное.
— Да нет, я не об этом… Они же седые! Сколько тебе лет, Ной?
Передо мной, как по волшебству, появились тарелка с супом и ложка. Я втянул носом воздух — пахло вкусно — и раздраженно ответил:
— Лет мне пятнадцать, а волосы не седые, а белые.
— Почему?
— Что — почему?
— Дай ему спокойно поесть, братишка, — предложил Кис, усаживаясь напротив. — Пятнадцать, говоришь? Ты выглядишь старше, гораздо старше…
Я промолчал.
— Быстро вы пришли, — заметил Марат, наливая еще одну тарелку.
— Но они же были… были другие… Темные… Ты что, покрасился? — не унимался Андрей.
— Нет, голову помыл. В вашей ванной. Ничего криминального. Можно я теперь поем?
Кис пододвинул ко мне пакет с нарезанным хлебом. Я был голоден и не нуждался в повторном приглашении.
— Вот это аппетит! — хмыкнул Андрей, с медлительностью, достойной короля, ковыряясь в своей тарелке.
Марат, не спрашивая, налил мне добавки.
— Я тоже буду, — сказал за моей спиной Кроха. — Здравствуй, Ной.
— Здравствуй, малыш. Ты хорошо выглядишь. Голова больше не болит?
— Болит, — признался Кроха. — Но она всегда болит, так что я уже привык. А почему у тебя волосы белые? Ты альбинос? Или просто седой?
М-м-м…
За все пятнадцать лет никому в поселке не пришло в голову поинтересоваться, что с моими волосами. А здесь за пятнадцать минут спрашивают уже второй раз. Отвечать не хотелось. Впрочем, Кроха, похоже, и не ждал ответа.
