Виктор Пелевин - Empire V
— Откуда ты знаешь?
— Вы хотите сказать, что вампиры искусственно вывели человека?
— Да, - ответил Энлиль Маратович. - Я хочу сказать именно это.
Я подумал, что он шутит. Но его лицо было совершенно серьезным.
— А как вампиры это сделали?
— Ты все равно ничего не поймешь, пока не изучишь гламур и дискурс.
— Не изучу чего?
Энлиль Маратович засмеялся.
— Гламур и дискурс, - повторил он. - Две главных вампирических науки.
Видишь, ты даже не знаешь, что это такое. А собираешься говорить о таких сложных материях. Когда ты получишь достойное образование, я сам расскажу тебе про историю творения, и про то, как вампиры используют человеческий ресурс. Сейчас мы просто зря потратим время.
— А когда я буду изучать гламур и дискурс?
— С завтрашнего дня. Курс будут читать два наших лучших специалиста, Бальдр и Иегова. Они придут к тебе утром, так что ложись спать пораньше. Еще вопросы?
Я задумался.
— Вы говорите, что вампиры вывели людей. А почему тогда люди считают их злобными монстрами?
— Это скрывает истинное положение дел. И потом, так веселее.
— Но ведь человекоподобные приматы существуют на Земле много миллионов лет. А человек - сотни тысяч. Как же вампиры могли его вывести?
— Вампиры живут на Земле неизмеримо долго. И люди - далеко не первое, что служит им пищей. Но сейчас, я повторяю, об этом говорить рано. У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?
— Есть, - сказал я. - Но я не знаю, может быть, вы снова скажете, что об этом рано говорить.
— Попробуй.
— Скажите, каким образом вампир читает мысли другого человека? Когда сосет кровь?
Энлиль Маратович наморщился.
— "Когда сосет кровь", - повторил он. - Фу. Запомни, Рама, мы так не говорим. Мало того, что это вульгарно, это может оскорбить чувства некоторых вампиров. Со мной пожалуйста. Я и сам могу красное словцо ввернуть. Но вот другие, - он мотнул головой куда-то в сторону, - не простят.
— А как говорят вампиры?
— Вампиры говорят "во время дегустации".
— Хорошо. Каким образом вампир читает мысли другого человека во время дегустации?
— Тебя интересует практический метод?
— Метод я уже знаю, - сказал я. - Я хочу научное объяснение.
Энлиль Маратович вздохнул.
— Видишь ли, Рама, любое объяснение есть функция существующих представлений. Если это научное объяснение, то оно зависит от представлений, которые есть в науке. Скажем, в средние века считали, что чума передается сквозь поры тела. Поэтому для профилактики людям запрещали посещать баню, где поры расширяются. А сейчас наука считает, что чуму переносят блохи, и для профилактики людям советуют ходить в баню как можно чаще. Меняются представления, меняется и вердикт. Понимаешь?
Я кивнул.
— Так вот, - продолжал он, - в современной науке нет таких представлений, которые позволили бы, опираясь на них, научно ответить на твой вопрос. Я могу объяснить это только на примере из другой области, с которой ты знаком… Ты ведь разбираешься в компьютерном деле?
— Немного, - сказал я скромно.
— Разбираешься, и неплохо - я видел. Вспомни, почему фирма "Microsoft" так старалась вытеснить с рынка интернет-браузер "Netscape"?
Мне было приятно щегольнуть эрудицией.
— В то время никто не знал, как будут эволюционировать компьютеры, - сказал я. - Было две концепции развития. По одной, вся личная информация пользователя должна была храниться на хард-диске. А по другой, компьютер превращался в простое устройство для связи с сетью, а информация хранилась в сети. Пользователь подключался к линии, вводил пароль и получал доступ к своей ячейке. Если бы победила эта концепция, тогда монополистом на рынке оказался бы не "Microsoft", а "Netscape".
— Вот! - сказал Энлиль Маратович. - Именно. Я сам ни за что бы так ясно не сформулировал. Теперь представь себе, что человеческий мозг - это компьютер, про который никто ничего не знает. Сейчас ученые считают, что он похож на хард-диск, на котором записано все известное человеку. Но может оказаться и так, что мозг - просто модем для связи с сетью, где хранится вся информация. Можешь такое вообразить?
— В общем да, - сказал я. - Вполне.
— Ну а дальше все просто. Когда пользователь связывается со своей ячейкой, он вводит пароль. Если ты перехватываешь пароль, ты можешь пользоваться чужой ячейкой точно так же, как своей собственной.
— Ага. Понял. Вы хотите сказать, что пароль - это какой-то информационный код, который содержится в крови?
— Ну пожалуйста, не надо употреблять это слово, - наморщился Энлиль Маратович. - Отвыкай с самого начала. Запомни - на письме ты можешь пользоваться словом на букву "к" сколько угодно, это нормально. Но в устной речи это для вампира непристойно и недопустимо.
— А что говорить вместо слова на букву "к"?
— Красная жидкость, - сказал Энлиль Маратович.
— Красная жидкость? - переспросил я.
Несколько раз я уже слышал это выражение.
— Американизм, - пояснил Энлиль Маратович. - Англосаксонские вампиры говорят "red liquid", а мы копируем. Вообще это долгая история. В девятнадцатом веке говорили "флюид". Потом это стало неприличным. Когда в моду вошло электричество, стали говорить "электролит", или просто "электро".
Затем это слово тоже стало казаться грубым, и начали говорить "препарат".
Потом, в девяностых, стали говорить "раствор". А теперь вот "красная жидкость"… Полный маразм, конечно. Но против течения не пойдешь.
Он посмотрел на часы.
— Еще вопросы?
— Скажите, - спросил я, - а что это за чулан с вешалкой?
— Это не чулан, - ответил Энлиль Маратович. - Это хамлет.
— Хамлет? - переспросил я. - Из Шекспира?
— Нет, - сказал Энлиль Маратович. - Это от английского "hamlet", крохотный хуторок без церкви. Так сказать, безблагодатное убежище. Хамлет - это наше все. Он связан с немного постыдным и очень, очень завораживающим аспектом нашей жизни. Но об этом ты узнаешь позже.
Он встал с кресла.
— А теперь мне действительно пора.
Я проводил его до порога.
Повернувшись в дверях, он церемонно поклонился, посмотрел мне в глаза и сказал:
— Мы рады, что ты снова с нами.
— До свидания, - пролепетал я.
Дверь за ним закрылась.
Я понял, что его последняя фраза была адресована не мне. Она была адресована языку.
БАЛЬДР
Мазь, которую оставил Энлиль Маратович, подействовала неправдоподобно быстро - на следующее утро синяки под моими глазами исчезли, словно я смыл с лица грим. Теперь, если не считать двух отсутствующих зубов, я выглядел в точности как раньше, отчего мое настроение сильно улучшилось. Зубы тоже росли - мне все время хотелось почесать их. Кроме того, я перестал сипеть - мой голос звучал как прежде. Приняв положенное количество кальция, я решил позвонить матери.
Она спросила, где я пропадаю. Это была ее любимая шутка, означавшая, что она попивает коньячок и находится в благодушном настроении - вслед за этим вопросом всегда следовал другой, "а ты понимаешь, что рано или поздно ты действительно пропадешь?".
Дав ей возможность задать его, я наврал про встречу одноклассников и дачу без телефона, а потом сказал, что буду теперь жить на съемной квартире и скоро заеду домой за вещами. Мать сухо предупредила, что наркоманы не живут дольше тридцати лет и повесила трубку. Семейный вопрос был улажен.
Затем позвонил Митра.
— Спишь? - спросил он.
— Нет, - ответил я, - уже встал.
— Энлилю Маратовичу ты понравился, - сообщил Митра. - Так что первый экзамен, можно считать, ты сдал.
— Он говорил, что сегодня придут какие-то учителя.
— Правильно. Учись и ни о чем не думай. Стать вампиром можно только тогда, когда всосешь все лучшее, что выработано мыслящим человечеством.
Понял?
— Понял.
Как только я положил трубку, раздался звонок в дверь. Выглянув в глазок, я увидел двух человек в черном. В руках у них были темные акушерские саквояжи.
— Кто там? - спросил я.
— Бальдр, - сказал один голос, густой и низкий.
— Иегова, - добавил другой, потоньше и повыше.
Я открыл дверь.
Стоявшие на пороге напомнили мне пожилых отставников откуда-нибудь из ГРУ - румяных спортивных мужиков, которые ездят на приличных иномарках, имеют хорошие квартиры в спальных районах и собираются иной раз на подмосковной даче бухнуть и забить козла. Впрочем, нечто в блеске их глаз заставило меня понять, что этот простецкий вид - просто камуфляж.
В этой паре была одна странность, которую я ощутил, когда увидел их. Но в чем именно она состоит, я понял только тогда, когда Бальдр и Иегова стали приходить поодиночке. Они были одновременно и похожи друг на друга, и нет.
Когда я видел их вместе, между ними было мало общего. Но, встречая их по отдельности, я нередко путал их, хотя они были разного роста и не особо схожи лицом.
