Песах Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Книга 1
Добчик с Бобчиком закивали, а обе дамы залились дружным истерическим смехом.
— Господин Предводитель, — послышался голос начальника космопорта, стоявшего поодаль и старавшегося привлечь к себе внимание начальства.
— Что тебе? — недовольно спросил Предводитель.
— Тут, понимаете, прибыл спецрейсом господин Чичик, специальный контролер метрополии со всеми верительными грамотами. Так я поселил его в гостинице, и он требует вас сей же час к себе.
Я, конечно, хороший писатель, но описать выражение, возникшее при этом известии на лице Предводителя, не сумел, потому что нет в нашем языке нужных слов. Пришлось мне так и закончить свою повесть — немой сценой. Должно же и у читателя немного поработать воображение!
Что до господина Чичика, то его я сделал главным героем нового своего романа.
ЭТИ МЕРТВЫЕ, МЕРТВЫЕ, МЕРТВЫЕ ДУШИ…
Когда я учился в Оккультном университете на планете Камбикорн, теорию оккультивного взаимодействия нам преподавал старый мудрый Кола Моголь.
— Имейте в виду, господа, — говорил нам профессор на каждой лекции, — душу можно потерять, душу можно получить, но душу невозможно продать или купить по той простой причине, что деньги, видите ли, материальны, а душа — нет. У денег нет души, и потому душа на деньги обмениваться не может. Вы поняли, что я сказал?
— Поняли, — с досадой отвечали студенты, среди которых был и я. Мы давно выучили высказывание Моголя наизусть, могли его повторить в любое время дня и ночи, и все равно не было лекции, в ходе которой уважаемый профессор не произнес бы коронной фразы о невозможности продажи души.
— А как же Фауст, продавший душу Мефистофелю? — как-то спросил я Моголя.
— Разве Фауст продал душу за деньги? — поднял густые зеленые брови профессор. — Насколько я помню литературу планеты Земля, взамен этот ученый получил вечную молодость — товар абсолютно нематериальный. Природу обмануть нельзя, а деньги и душа — две вещи несовместные, как гений и злодейство.
На планете Лакса-5, откуда родом был профессор Моголь, гениальность, возможно, была со злодейством несовместима, но на моей родной Земле (полагаю, что читателям это прекрасно известно) слишком многие гении были истинными злодеями.
Много позже я встретился на жизненном пути с человеком, который пытался соединить несоединимое и покупал души за монету. Обменивал, так сказать, духовное на материальное. О лекциях профессора Моголя он не слышал и потому не боялся того, что заработанные им материальные ценности в одночасье исчезнут с легкой вспышкой и запахом серы. Правда, человек этот плохо кончил, заложив как-то по ошибке (точнее — по пьяной лавочке) собственную душу и получив вместо нее сотню галактических кретидок. Вы видели человека, у которого вместо души — кредитки? Жалкое зрелище — этот несчастный посмотрел на себя в зеркало и утопился, подтвердив золотое правило профессора Моголя, не знавшее исключений.
Я был в те годы молод, горяч, нетерпелив и был уверен, что правил без исключений не бывает. Да, с Фаустом я оказался неправ. Несчастный торговец душами тоже стал немым свидетелем правоты Колы Моголя. И все-таки я не оставлял надежды придумать что-нибудь, позволившее бы мне прилететь однажды на Камбикорн, подойти к Моголю в перерыве между лекциями и заявить при студентах:
— Вы неправы, профессор. Вот исключение из вашего правила.
Кто может сказать, что у Шекета не хватает воображения? Никто, даже литературные критики не говорят этого. Естественно, я нашел выход из положения, но утереть нос бедному Моголю так и не смог: незадолго до моего визита на Камбикорн профессор скончался от приступа депрессии, и душа его покинула планету, так что мне пришлось возвращаться восвояси.
Теперь вы знаете, какие жизненные обстоятельства стали причиной рождения моего очередного романа «Эти мертвые, мертвые, мертвые души…» Слово «мертвые» повторяется в названии трижды, и это очень важно, а то некоторые издатели, воображая себя большими стилистами, сокращают название на потребу публике, и получается «Мертвые души» — куцый, краткий и эмоционально не эффектный заголовок.
Героем моего романа стал чиновник из Галактического налогового управления по фамилии Чичик. Происхождения Чичик был самого плебейского — его предки были космическими бомжами. И именно по причине своего низкого происхождения господин Чичик буквально из кожи вон лез, чтобы доказать начальству собственную незаменимость и незаурядные способности. Вы можете представить себе незаменимого чиновника? Они же все на одно лицо, как винтики в старом ржавом часовом механизме. Но Чичик очень старался придумать, каким образом выдавить из налогоплательщиков побольше денег для обожаемого им Управления.
И придумал. То есть, это, конечно, я придумал, а не мой герой — с каких это пор литературные персонажи обладают собственным, независимым от автора воображением? Так вот, я придумал, а Чичик спросил сам себя задумчиво:
— В законодательстве нет налога на душу. Почему? Потому что душа нематериальна. Но известно ли это простому налогоплательщику?
Обратившись с вопросом к налоговому компьютеру, Чичик к собственной радости обнаружил, что об отсутствии налога на душу простому налогоплательщику ничего не известно, потому что в кодексе не было об этом ни единого слова. Не было там ничего сказано и о том, что налог на души имеет место. Естественно — почему в кодексе об этом должно было говориться, если налога на душу не существовало в природе?
По-научному это называется информационный вакуум. А по-простому: на нет и суда нет. Нет суда — значит, и судить не будут, что бы Чичик не предпринял.
Пораскинув мозгами (моими, естественно, откуда собственные мозги у литературного персонажа?), Чичик арендовал звездолет, чтобы выглядеть солидным мытарем, а не простым фискальщиком, и явился к своему первому клиенту, которого выбрал по видеофонной книге. Это оказался некий Беня Клюшкин, проживавший на планете Гундос-8, — личность настолько неприятная, что в окрестности его имения на расстоянии десяти километров даже трава не росла. Жены его бросали сразу после первой брачной ночи, слуги — сразу после первой зарплаты, и даже личный компьютер отказывался на него работать. И все потому, что Клюшкин был большим экономом. Экономил он на всем: на постельных принадлежностях для жен, на зарплате для слуг и даже на электроэнергии для компьютеров. Сэкономленное Клюшкин складывал в энергозапасники и время от времени с вожделением разглядывал свои сокровища, хотя что можно разглядеть сквозь энергетические стенки? Разве что собственное, искаженное силовыми полями отражение…
Чичика Клюшкин принял на пороге, заявил, что в доме нет и сухой корки, угостить гостя нечем, и вообще он, Клюшкин, ничего не покупает, поскольку не обладает финансовыми возможностями.
— Я представляю Галактическое налоговое управление, — важно заявил господин Чичик. — Вам известно, что вы уже сорок три года не платите налога на душу населения?
— Так я всего сорок три года и живу на свете, — проскрипел Клюшкин, пытаясь закрыть дверь перед носом Чичика.
— Значит, налога на душу вы не платите с самого рождения! — возмутился Чичик.
— У меня нет души, — попытался отбрехаться Клюшкин. — Спросите хоть у соседей, они вам скажут.
— С соседями у меня будет другой разговор, — заявил Чичик и, оттолкнув хозяина плечом, ввалился в гостиную, где не было даже простого стула, поскольку всю мебель Клюшкин давно снес в энергозапасник. — Впрочем, я готов проявить к вам особое отношение и не накладывать штраф в размере двойного душеобложения.
При слове «штраф» волосы на голове Клюшкина встали дыбом.
— Давайте полюбовно, — продолжал развивать наступление Чичик. — Вы отдаете мне один из ваших энергоконтейнеров (видите, я даже двух не требую!), а взамен Налоговое управление освобождает вас от выплаты налога на душу.
— Э-э-э… — проблеял Клюшкин, так и не поняв, почему за личную мзду налоговому инспектору снисхождение будет оказывать Управление.
— Молчание — знак согласия, — резюмировал Чичик. — Покажите, где вы храните свои энергозапасы.
И вконец деморализованный Клюшкин впервые за долгие годы позволил чужому взгляду пройтись по штабелям коконов, из которых Чичик выбрал самый большой и ткнул пальцем:
— Заверните.
Стартовал он с планеты, не попрощавшись, оставив Клюшкина вместе с его неоплаченной душой, но без любимого кокона, в котором хранилось приданое первой жены Лизикетты.
Вторым номером в списке Чичика значился планетовладелец Глазнов, личность необузданная, большой мерзавец, охотник, сибарит, но главное — человек, ни уха ни рыла не смысливший в налоговом законодательстве, как, впрочем, ни в каком другом, ибо считал, что для него, Глазнова, закон не писан.
