Салман Рушди - Гримус
— Но зато Дота может измыслить обитателей Измерения, которым доступна такая Концепция, — отозвался я-Орел.
В ответ на это я-Гримус прекратил словесный поединок и направил в часть моего сознания, занятую я-Орлом, поток мыслеобразов. Благодаря Розе ты можешь путешествовать, сообщили мне они и продемонстрировали картины тысяч прекрасных миров в тысячах удивительных вселенных, побывать в которых стоило непременно. Благодаря Розе ты сможешь познать очень многое, продолжали увещевать мыслеобразы, тебе станут доступны сотни новых наук и видов искусств, самые сливки творческой деятельности бесконечного множества галактик. Сейчас жизнь у тебя одна, не унимались они. При помощи Розы ты сможешь проникнуть в тысячу тысяч других людей и даже стать ими, прожить в их телах бесконечное число жизней, переняв от них мудрость и могущество и подняв свои мудрость и могущество на невообразимую высоту. Для примера мне продемонстрировали кое-кого из тех, кем был и кого очень хорошо понял Гримус, чьи бесконечные радости и горе испытал. И однажды, сказали мне в заключение мыслеобразы, после того как ты побываешь всем, чем хотел быть, когда ты сделаешь все, что хотел сделать, ты сможешь передать свой великолепный дар другому счастливцу, а после выбрать время и способ своего ухода, дав своему Фениксу новую жизнь, став для него новым началом.
Но я-Орел слишком многое повидал на острове Каф и за его пределами, где я-Гримус без счета разрушал чужие жизни для претворения в жизнь своих идей. И то, что он видел повсеместно, нельзя было оправдать ни идеями, ни открытиями, ни удивительными знаниями я-Гримуса. Я-Орел вспомнил о нескольких веках тщетных скитаний, предшествующих моему прибытию на остров, вспомнил жителей К., чьи жизни были низведены до низшего уровня слепой философии простого выживания, людей, отчаянно цепляющихся за останки своих личностей и беспомощно понимающих, что изменить что-то в своей судьбе и жизни им уже не суждено. Соединенное могущество безграничной власти, безграничного знания и странной, нечеловечески-отстраненной от окружающего мира жизненной позиции, поднимающее личность до способности управлять величайшими вопросами жизни, было противно я-Орлу. Я-Орел видел, что эта сила сделала с Виргилием Джонсом, с Долорес О'Тулл, с Лив Джонс, с Птицепес, его сестрой, хотя теперь эти люди и получили свободу. Нет, сказал себе я-Орел, Роза — не драгоценный дар, это проклятие.
И после того, как всем спорам пришел конец, как словесным, так и на основе мыслеобразов, я-Гримус обрушился на я-Орла со всей силой своей воли, в ярости от постигшей его неудачи. Мидия увидела, как я (мы) покачнулся и, как только внутренняя битва достигла своей высшей точки, закрыл руками лицо. Она поспешно схватила меня за локоть.
Наверное, именно это и помогло я-Орлу отвернуть от себя поток эмоций Гримуса. Я был не один. Со мной была Мидия. Мидия, одна из жертв любителя птиц, чью жизнь он самовольно устроил на свой лад. Мидия, одна из тех, за кого я-Орел считал себя в ответе. Вина за то, что недавно случилось в городе, еще была памятна мне. Теперь я дрался за весь остров. А он дрался только за себя одного. И проиграл.
В это самое время Пекенпо и Мунши обыскивали и громили дом.
Я, я-Орел, отнял руки от лица и повернулся к Мидии. Я-Гримус внутри меня был повергнут, превратился в слабую пульсирующую боль в затылке.
— Сейчас я уничтожу Розу, — сказал Мидии я-Орел. — Хочу предупредить тебя — это опасно. Мы все можем исчезнуть.
— Машина Гримуса не имеет права на существование, — ответила Мидия. — Мне все равно — делай, что задумал. Лучше умереть, чем жить в вечном страхе перед… этим.
Я-Орел кивнул и вновь погрузился в глубины моего сознания, разыскал там я-Гримуса и заставил его открыть секрет управления Розой. Я-Гримус понимал, что я задумал, и противился такому насилию, но сил бороться у него уже не осталось, он был побежден. Отыскав в нем нужные мне сведения, я настроил Розу. Можно было начинать Концептуализацию.
Для начала я-Орел прекратил существование субизмерения; это было проще всего. Сосредоточившись, я мысленно представил себе общий вид острова Каф с Домом Гримуса на вершине горы, со ступеньками, ведущими вниз к домику Лив. Но без всяких Врат и заградительных барьеров. Миг, когда воображаемое материализовалось в действительность, я почувствовал очень четко. Происходящее напоминало преобразование Внутренних Измерений. Если тебе дано это сделать, то, как только результат достигнут и продукт твоего труда появился, ты уже знаешь об этом. В течение нескольких секунд я стоял, не в силах опомниться от восхищения Предметом, таким невероятно сложным и многообразным, таким невероятно простым. Но, опомнившись, я взял себя в руки и приготовился к выполнению более трудной задачи.
Я начал воссоздавать остров Каф таким же, каким он был, но с одной лишь разницей: на острове не должно было быть Розы. По моему мнению, такой способ был все-таки лучшей альтернативой простому, физическому уничтожению Розы. Риск, по опыту того, что проделал в свое время с Розой Деггл, следовало свести в миниуму.
В этот момент я-Гримус предпринял свою последнюю попытку. Он показал мне нечто, о чем я совсем забыл: координаты моего измерения, куда, когда-то очень давно, он изгнал Николаса Деггла. План Гримуса был очень прост: я оказывался перед дилеммой, ибо, уничтожив Розу, уже не мог вернуться обратно в свой мир. Я-Гримус предпочитал расстаться с Розой навсегда и вместе с я-Орлом отправиться в мой мир, где, может быть, Предмета нет и никогда не было, нежели видеть, как гибнет могущественное устройство.
Соблазн был велик, и я-Орел не мог не признать этого; но Мидия снова была рядом. Мидия и все остальные, кто ждал моего решения.
— Черт возьми! — воскликнул тогда я в полный голос. — У меня ведь там все равно ничего не осталось. Что я там буду делать?
Я-Гримус был окончательно повергнут.
Я использовал его. Он воссоздал остров так, как я приказал, потому что знал его лучше меня. Я взял у него знания и использовал их. Мне показалось, что ждать пришлось вечность, но это была лишь иллюзия нетерпения, потому что мыслеобразы движутся очень быстро, быстрее всего на свете.
Я снова стоял посреди потайной комнаты Гримуса рядом с застывшей в благоговейном ужасе Мидией. Перед нами по-прежнему находился гроб Розы. Гроб был пуст.
Роза исчезла. А мы нет.
Мужчина, который когда-то был Взлетающим Орлом, а сейчас — наполовину Гримусом, наполовину Орлом, занимался любовью с Мидией, которая раньше была шлюхой, а теперь стала его подругой, когда горф Коакс, только что переместившийся на вершину горы Каф, почувствовал, что с островом происходит что-то неладное.
Туман вокруг острова.
Туман начал завиваться спиралями и темнеть.
Образовалась вечная, никогда не поднимающаяся завеса.
Туман быстро густел. Очень и очень медленно туман начал опускаться, покрывая собой остров со всех сторон непроглядным куполом, все ниже и ниже, уплотняясь, делаясь непрозрачно-серым и приближаясь к земле.
Туман больше не был туманом.
Лишившись своей связи с релятивистикой Измерений, мир острова Каф начал медленно распадаться, его молекулярные и атомные связи разрушались, рвались, элементарные частицы возвращались в океан первичной, девственной энергии. Первородная материя бытия забирала свое.
И когда Взлетающий Орел и Мидия наконец слились на своем ложе в любовном экстазе, Гора Гримуса завершила свой Танец Ослабления.
Примечания
1
Хочу отметить, что данная арабская буква не имеет прямого аналога в латинском алфавите. Арабскую «к» часто сопоставляют с латинским «q» (то есть, имеем не Kaf, а Qaf), однако в произношении необходим особый гортанный, резко обрывающийся звук, которого письменно ни выразить, ни объяснить невозможно. Поэтому я решил говорить здесь об этой букве как о Kaf, даже рискуя получить путаницу с другой буквой, которая имеет очень похожее звучание. Причина тому очень простая — именно так я привык произносить эту букву сам. У пуристов мне не будет, конечно, прощения, но что поделаешь. — Прим. автора.
2
Каф (англ.) — теленок, телец.
