Андрей Валентинов - Даймон
Ответить я не решился — и даже сейчас не решаюсь. В этих местах железный меч — знак власти, полагающийся верховному правителю.
Если это так, кто же я теперь?
О разговоре с Даймоном напишу в следующий раз. Меня зовут к леди Ньямоане.
Дорожка 17 — «Плач о комиссаре»
Автор и исполнитель Дмитрий Киммерфельд.
(1`36).
Скверная запись с магнитной ленты, другой достать не удалось. «Порубали хлопцы в спешке двух приблудших трубачей. Ах, как жаль, что порубили! Комиссару б потрубили…». Песня — память об экспедициях. Под гитару её пели, без гитары.
Белый свет фар, прорезающий сырую тьму, белая полоса на асфальте — появилась, исчезла, вновь выскочила откуда-то слева. Сколько на спидометре? Лучше не смотреть!
Слева и справа бесконечный строй ровных одинаковых деревьев. Лесопосадка. Значит, они уже за городом. Едут полчаса, если средняя скорость…
Сколько на спидометре? Восемьдесят?
За рулём незнакомый парень в камуфляже. С ним Алёша не встречался, даже представиться друг другу толком не успели. Буркнул: «Василий, очень приятно», руку пожал, крепко, до хруста костяшек — и за руль. Молча. Так и ехал все полчаса, губ не размыкая. Не из говорунов, сразу видно.
Хорст за него ручается. Говорит, служили вместе. Интересно где?
Можно, конечно, спросить. Ответит, невелика тайна.
Прикрыл товарищ глаза Север — от белого огня отдохнуть. Длинный день все никак не не хочет кончаться. С утра похороны, потом с Игорем и Женей коньяком палёным давились, потом…
— Скоро будем, Алексей Николаевич!
Надо же, молчун заговорил! Но почему «Николаевич»? Василий лет на пять старше!
А потому! Не понял ещё?
— Извините, что так далеко, но Игорь приказал: с гарантией, без проколов. В городе чужих глаз много. Решили подстраховаться.
Вроде бы правильно, по делу, но все равно — нет в голосе твёрдости. И уверенности нет. Вдруг не одобрит Алексей Николаевич, не оценит, не так товарищу Северу доложит? Первый раз группа АГ-4 задание получила, важное, срочное. Не осрамиться бы!
Товарищ Север не обижался, понимал, даже сочувствовал. В спешке все готовилось, сплошная импровизация. Ни плана, и подготовки, даже обсудить толком не удалось. Вся надежда на Игоря. Обещал: не подведём, успеем. Реально!
Как Иван Иванович, страшный человек, сказал? «Не подставляйтесь зря»? Не зря, Иван Иванович, ох, не зря! А пугать — лишнее. Хочешь убить — убей, болтать зачем?
Скоро поймёте, Иван Иванович. Прочувствуете!
В группе четверо. Хорст Die Fahne Hoch, трое из Десанта, их вместе с Игорем заявления написать заставили. Василий… Этот в Десанте не был. Почему, любопытно?
Спроси!
— Василий, вы не из десантников?
Лёгкий смешок. Покачал головой молчун:
— Из десантников, Алексей Николаевич. Из них, из самых настоящих. А у фашистов не был — и не собирался.
Вот даже как? Но они же с Хорстом…
Понял Василий, пояснить поспешил:
— С Игорем служили вместе. 25 ОВДБр, не слыхали? Отдельная Днепропетровская воздушно-десантная бригада Вооружённых Сил Украины. Потом в охранном агентстве. Из-за Десанта мы с ним, с Игорем, чуть не поссорились, между прочим. Он что, историю в школе не учил? Штурмовики типичные! Даже название украли, как и те, коричневые. «Штурмовые отряды» — это же спецназ в Первую мировую, герои, элита! Наши тоже выдумали. Десант, понимаешь! Обнаглели… Хорошо, Игорь с ними расплевался.
Не удержался Алёша, кивнул согласно. В точку! Но что же получается? Десант — фашисты. А группа АГ-4?
Вновь понял его Василий. Догадливый молчун!
— Про товарища Севера всякое болтают. Но я сразу сообразил — не зря подполье в стране создают. Так и нужно, по умному, не дожидаясь, пока петух клюнет. Про 26 апреля, знаете, наверное?
Алёша хотел ответить (как не знать!), не успел. Дёрнулся белый огонь за ветровым стеклом, повернул руль Василий.
— Приехали!
В мёртвом свете фар — узкий просёлок. Кювет слева, кювет справа, посреди — автомобиль. Что-то древнее, «Жигуль»-копейка или…
Тормоза!
— Алексей! Алексей Николае.. Алексей!.. Слава богу, я так боялась, так…
Пока соображал, пока думал, как лучше ответить, Джемина расплакаться успела. Всхлипнула, совсем как ребёнок, махнула ладонью, размазывая косметику по лицу.
— Я ничего не… Даже маме не позвонила, даже!..
— Девочка с нами, в машине.
Это уже Хорст — подошёл, рядом встал. И слава богу, если баскетболистку процитировать. Сразу легче стало.
Какая девочка? Ах, да, дочь — Джемина-младшая!
— Я ничего не понимаю, Алексей! Что случи…
Речь Алёша заранее приготовил, в машине, пока по ночному шоссе километры считал. Все просто, все понятно: приказ товарища Севера. Ввиду приближения решающих событий следует обеспечить безопасность и секретность. Ferschten Sie?
Про «ликвидацию» решил не говорить, не пугать всеконечно. Если сопротивляться начнёт, спорить, тогда уж…
Улыбнулся Алёша, погладил подпольщицу по мокрой от слез щеке. Хотел сказать…
Не успел.
— А зи мною поздороваешься, малюня?
Тихо подошла Варя Охрименко, работница холодильного завода. И проговорила тихо, словно сама себя спрашивала.
Алёша услышал. Повернулся. Снял очки, провёл рукой по уставшим глазам.
— Добрый вечер, Варя.
* * *
— …Ребята отвезут тебя и Джемину с дочкой в Тростянец. Устроишь её у родичей, у знакомых, у кого хочешь, но чтобы надёжно. Деньги есть, не скупитесь. Завтра вернёшься, как раз к вечерней смене в твоём «кахве»… И учти: убьют её — убьют и тебя.
Не сразу ответила Варя. Вниз смотрела, под ноги, на грунт просёлочный. Наконец, улыбнулась, головой покачала.
— От кто ты на самом деле, Алёша! Убьют… Зрозумила, не маленькая. Сховаю твою дивчину, не бойся.
Хотел возразить Алексей, пояснить, что к чему. Не его Джемина «дивчина», и не до сантиментов сейчас…
Не стал.
— Меня пока не ищи. Не звони и не пиши. Если что, найду тебя сам. Поняла?
Хотел, чтобы помягче, только не получилось. Ладно, сойдёт и так!
Кивнула Варя, не стала спорить.
Поняла.
— Только не опоздай, Алёша. Найди скорише!
Ткнулась мягкими губами в его лицо. Замерла…
* * *
— Всех из АГ-3 мы предупредили — чтобы сегодня же уезжали. Джемина тоже каждому позвонила, объяснила. Их там четверо, двоих уже нет в городе. Джемина твоя — молодец, это сейчас расклеилась, как тебя увидела. Реально!
— Ну, если реально… Теперь о другом. Пункт второй, так сказать. Этот тип будет ждать товарища Севера завтра. Время и место мы сейчас с тобой, Игорь, наметим. Он бывший мент, наверняка вооружён.
— И у нас что-нибудь найдётся. Бывший мент? Ох, Алексей, люблю я ментов!.. Пункт второй, говоришь?
Дорожка 18 — «Tu Vuo Fa Americano»
Исполняют Matt Damon, Jude Law, Fiorello.
Из кинофильма «Талантливый мистер Рипли».
(3`03).
Чудная старая и очень весёлая песенка в фильме слушается по-особому. Убийца поёт вместе со своей будущей жертвой. Виски-сода, гамбургер, Голливуд, Бродвей. Хорошо быть американцем!..
Алёша поглядел на скорпиона, прислонил нос к стеклу. Как дела, Керри-Керит? Из-за рапана показалась иссиня-чёрная клешня, махнула нехотя. Ничего, Алексей Николаевич, мешают только.
Дрогнула клешня, исчезла.
Спать хочу!
— Понравились вы ему, Алексей, — Профессор неторопливо опустился в кресло, поднял руку с пультом. По телевизионному побежали экрану весёлые идиоты из очередной рекламы.
«Продам квартиру, куплю пиво „Оболонь!“
Хорошо ещё без звука. Догадался Профессор, заранее отключил.
— Садитесь! — Женин папа махнул рукой в сторону второго кресла, устало откинулся на спинку. — Как вы по четыре пары отсиживаете, не понимаю. Тут две проведёшь, и жизни не рад.
Снял очки, закрыл на миг глаза.
Алёша посмотрел на Профессора — точно так, как только что на Керри-Керита. Тот тоже сонный, один побыть мечтает, за рапаном спрятаться…
Сунь пальчик, мой мальчик!
— Мистер Макферсон вот-вот установит обратную связь. Представляете, Алексей? Двусторонняя N-связь, без аппаратуры, без дисков Монро. Думает, ему колдуны способствуют. Но тут что-то другое… Жаль, времени нет!
Даже не глаз не открыл, клешнёй не двинул.
…На экране уже не идиоты — заставка новостей. Для того и «ящик» включён. Только что за новости без звука? Впрочем, если присмотреться…
— Судя по вашему боевому тону, Алексей, у вас получилось. Смущает, что на планету Мирца не пустили? Да, там защита, но мистер Грант это предусмотрел. Я записал для вас ещё один диск, будет охота — загляните.
…А на экране… Голова губами двигает, рядом ещё одна, тоже высказаться хочет. С этими ясно — господа политики делят власть, поделить не могут. Выборы прошли, а ни парламента нет, ни правительства. Хмурятся головы, друг на друга кивают…
