Роберт Энсон Хайнлайн - Чужой в стране чужих
— А завтрак?
— Я позавтракаю в поезде. А когда встану, выпью кофе. Этого обычно бывает достаточно.
— Я сделаю. Вы оба оставайтесь здесь, сколько хотите. Я не позволю тебе проспать… если ты заснешь. Майк — тот и вовсе не спит.
— Совсем?
— Совсем. Он сворачивается калачиком и думает. Но не спит.
Миссис Пайвонски торжественно кивнула.
— Новый знак. Я знаю. И ты, Майкл, однажды узнаешь. Тебе будет голос.
— Может быть, — согласилась Джил. — Майк, у меня глаза слипаются. Положи меня в постель.
Невидимые руки подняли ее в воздух, перенесли в спальню, само собой откинулось одеяло… в следующий момент она уже спала.
Джил проснулась в семь, выскользнула из кровати и сунула голову в соседнюю комнату. Свет был выключен и тени отчетливы — там не спали. Джил услышала, как Майк произнес тихо, но убежденно:
— Ты есть Бог.
— Ты есть Бог, — прошептала Патриция низким, словно после наркотика, голосом.
— Да. Джил есть Бог.
— Джил… есть Бог. Да, Майкл.
— И ты есть Бог.
— Ты… есть Бог! Ну же, Майкл!
Джил потихоньку вышла и пошла чистить зубы. Потом дала знать Майку, что не спит, и обнаружила, что ему это известно. Когда она вошла в переднюю, в окна потоком струился свет.
— Доброе утро!
Она поцеловала их обоих.
— Ты есть Бог, — сказала Патти.
— Да, Патти. И ты есть Бог. Бог в каждом из нас. — Она взглянула на Пат. В редком утреннем свете было заметно, что та нисколько не устала. Что ж, ей был известен этот эффект. Если Майк хотел, она оставалась бодрой всю ночь. Она подумала, что ее сонливость этим вечером — дело Майка, не иначе. И услышала его мысленное подтверждение.
— А теперь кофе. И к тому же под рукой у меня оказалась банка апельсинового сока.
Они закончили свой легкий завтрак. Счастье переполняло всех троих. Джил заметила, что Патти о чем-то задумалась.
— В чем дело, дорогая?
— Ну, мне неудобно спрашивать… Но на что вы, дети, живете? У тетушки Патти отложена про запас некоторая сумма, и я подумала…
Джил расхохоталась.
— Ох, Патти, прости… Но Человек с Марса богат. Разве ты не знаешь?..
Миссис Пайвонски смутилась.
— Ну, вообще-то, я слыхала. Но нельзя же доверять всему, что слышишь в новостях.
— Патти, ты просто прелесть. Поверь мне, теперь, когда мы стали водными братьями, мы не стали бы колебаться. «Деление гнезда» — это не просто образ. Кстати, встречное предложение: если тебе когда-нибудь понадобятся деньги, только скажи. Любое количество. В любое время. Напиши нам… или лучше позвони мне. У Майка нет ни малейшего понятия насчет денег. Кстати, Патти, на мое имя сейчас лежит сотни две тысяч. Может быть, тебе надо?
Миссис Пайвонски была просто поражена.
— Благословение Господне! У меня есть деньги.
Джил пожала плечами.
— Если когда-нибудь понадобятся, только дай знать. Если хочешь яхту — Майк будет счастлив подарить ее тебе.
— Это верно, Пат. Я никогда не видел яхты.
Миссис Пайвонски покачала головой.
— Слишком много свалилось на меня сегодня. Боюсь, сердце мое разорвется от счастья… Все, что мне от вас нужно, это ваша любовь…
— Прими ее, — произнесла Джил.
— Я не грокаю любовь, — сказал Майк, — но Джил всегда говорит правильно. Если она у нас есть, она твоя.
— … и уверенность в том, что вы спасены. Но об этом я больше не беспокоюсь. Майк сказал мне про ожидание, и про то, зачем ожидание нужно. Ты понимаешь, Джил?
— Я грокаю. Я больше ничего не тороплю.
— Но я кое-что припасла для вас. — Татуированная женщина взяла сумочку и достала книгу. — Дорогие мои… эта точная копия Нового Откровения, которую благословенный Фостер дал мне… в ночь, когда подарил мне свой поцелуй. Я хочу, чтобы вы ее взяли. Глаза Джил наполнилась слезами.
— Но, тетушка Патти… Патти, брат наш! Мы не можем взять ее! Мы купим другую.
— Нет. Это… это «вода», которую я делю с вами, чтобы стать ближе.
— О… — Джил вскочила на ноги. — Мы делим ее. Теперь она наша… Наша общая. — Она поцеловала Пат.
Майк похлопал ее по плечу.
— Ненасытный маленький брат. Теперь мой черед.
— В этом отношении я всегда ненасытна.
Человек с Марса поцеловал своего нового брата сначала в губы, потом в то место, где оставил свой поцелуй Фостер. Он помедлил (недолго, по земному времени), выбирая соответствующее место с другой стороны, где подходил бы рисунок Джорджа, и поцеловал ее. Мысли его шли уже в растянутом времени. Было необходимо грокнуть капилляры. Для женщин он просто легко коснулся губами кожи. Но Джил уловила цель его действий.
— Патти! Смотри!
Миссис Пайвонски опустила взгляд. На коже отпечатались двумя кроваво-красными стигматами его губы. Она начала терять сознание… но ее искренняя вера не дала ей упасть в обморок.
— Да. Да! Михаил…
Вскоре татуированную женщину заменила достойная домохозяйка в платье с глухим воротничком и длинными рукавами.
— Я не буду плакать, — сказала она торжественно, — и вечность не знает прощаний. Я буду ждать.
Она поцеловала Майкла, потом Джил и вышла, не оглянувшись.
Глава 28
— Богохульство!
Фостер поднял взгляд.
— Кто-то укусил вас, юноша? Это крыло строили в спешке, и внутрь залетело много всякой дряни: целые рои почти невидимых чертенят… Они безвредны, однако их укусы вызывают неприятный зуд.
— Ну… это надо видеть, чтобы поверить… Сейчас я перемотаю всеведушку немного назад.
— Вы бы удивились, юноша, узнав, во что я способен поверить. — Тем не менее супервизор Дигби отвлек часть его внимания. Трое временных, людей, как он увидел, мужчина и две женщины, размышляли о вечном. Ничего такого. — И?
— Вы слыхали, что она сказала? «Архангел Михаил»? Ну и ну!
— Ну и что же?
— «Что же»? О Господи!
— Это вполне возможно.
Нимб Дигби задрожал.
— Фостер, вы, возможно, не очень внимательно посмотрели! Она имела в виду этого переростка в коротких штанишках, этого уголовника, что отправил меня сюда. Посмотрите-ка еще раз!
Фостер увеличил изображение и отметил, что ангел-стажер прав… Увидел он кое-что еще, увидел и улыбнулся своей ангельской улыбкой.
— Откуда вам известно, юноша, что это не так?
— Что???
— Последнее время я не видел Майка в Клубе, но его имя значилось в списке участников Миллионолетнего Турнира Солипсистов.[31] Это знак, что он, скорее всего, в командировке. Майк один из искуснейших игроков в солипсизм в этом секторе.
— Но это замечание непристойно!
— Вы удивитесь, узнав, сколько прекраснейших идей Босса, бывало, именовались непристойными. Хотя, пожалуй, вы не удивитесь: ведь вы прикладник. Но слово «непристойность» ничего не значит. Оно не имеет теологического значения. «Для чистого все вещи чисты».
— Но…
— Я просто свидетельствую, юноша. Впридачу к факту, что наш брат Михаил, похоже, отсутствует в данный микромомент — я не знаю, где он; у нас вахты не совпадают, — эта татуированная женщина, которая сделала вещее предсказание, вряд ли ошибается; она сама, в определенной мере, святая.
— Кто это сказал?
— Я говорю. Я знаю. — Фостер снова улыбнулся светлой ангельской улыбкой. Милая маленькая Патриция! Уже, не молода, но все еще по-земному желанна… И сияет внутренним светом, словно витраж на солнце. Он заметил с гордостью, свойственной скорее смертным, что Джордж закончил свое величайшее посвящение.
Когда он последний раз видел Патрицию, работа была еще в разгаре. Этот рисунок о том, как он был призван на небеса, вовсе неплох даже в Высшем смысле. Надо не забыть отыскать Джорджа, похвалить его и сказать, что видел Патрицию. Хм… А где сейчас Джордж? Художник-созидатель в отделе конструирования Вселенной, работающий под непосредственным началом Зиждителя, насколько помнится… Неважно, по главной картотеке его можно будет найти за долю миллионолетия.
Каким лакомым кусочком была Патриция, и как свято неистова! Чуть побольше апломба, чуть поменьше покорности, и он сделал бы ее жрицей. Но такова уж была потребность Патриции: принимать Бога соответственно собственной натуре. Пожалуй, ей самое место было среди лингаятов…[32] но там она была без надобности. Фостер подумал, не стоит ли снова отмотать всеведушку назад, посмотреть, как она там, и с ангельской сдержанностью решил не делать этого: работы было по горло.
— Оставьте всеведушку, юноша. Я хочу сказать вам кое-что.
Дигби подчинился. Фостер почесал нимб: скверная, конечно привычка, но он делал так всякий раз, когда размышлял.
— Юноша, вы никак не войдете в ангельскую форму.
— Мне очень жаль…
— Сожаление — это не для вечности. Истина в том, что вас слишком занимает этот молодой человек, который может (или не может) быть нашим братом Михаилом. Послушайте… Во-первых, не вам судить о механизме, посредством которого вас отозвали от паствы. Во-вторых, вас раздражает вовсе не он (его вы не слишком-то знали); если по-правде, все ваши заботы — о той черненькой секретарше. Она заслужила мой Поцелуй как раз к тому времени, когда вы были отозваны. Заслужила?
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
