Евгений Гаркушев - Авалон-2314
– Но это ничего не докажет. – Мне почему-то стало обидно за Виту.
– Конечно, – легко согласился поэт. – Наша дорога в какой-то степени бесполезна. А в какой-то – необходима.
Мне вспомнилось:
Летящей горою за мною несется Вчера,
А Завтра меня впереди ожидает, как бездна.
Иду… Но когда-нибудь в Бездну сорвется Гора,
Я знаю, я знаю, дорога моя бесполезна.
Цитировать я не стал, это выглядело бы примитивным подхалимажем, да и настроение не располагало к чтению стихов, написанных четыреста лет назад.
Мы оставили дремлющего Соловья на диванчике, стоящим у лестницы, – тащить парня наверх негуманно и по отношению к нему, и по отношению к нам. Налегке поднялись на третий этаж, прошли по длинному коридору с множеством металлических дверей и остановились у предпоследней, под номером 32.
– Звоните, – предложил Гумилев. – Она же ваша знакомая.
Действительно. Только никакого устройства наподобие звонка я не обнаружил, а барабанить в стальную герметичную дверь – вряд ли хорошая идея.
– Вы никогда в этом мире не ходили в гости? – поинтересовался Николай Степанович. – Сейчас охранные и оповестительные системы совмещены. Поднесите свой комм к дверной ручке, он договорится с замком.
Я поднес левую руку к массивной ручке. Комм сначала тонко пискнул, потом сообщил:
– Хозяйка оповещена о нашем визите.
Спустя несколько секунд дверь распахнулась. За ней стояла Вита в коротком шелковом халате красного цвета. Шелк украшал золотой рисунок в китайском духе: цветы, диковинные существа, иероглифы.
Сначала я не понял, почему халат так меня встревожил. Но потом вздрогнул – ведь Вита оделась так же, как девушка из стихотворения Гумилева:
А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны.
Я даже не поздоровался, а оглянулся на Гумилева. Тот улыбался так понимающе, словно читал мои мысли. У меня мороз прошел по коже.
– Даниил! – воскликнула Вита. – Ничего себе! А предупредить, что приедешь, ты не мог?
Голосок девушки был очень приятным, даже приятнее, чем в вирте. Сейчас он звучал мягче и естественнее.
– Мы случайно оказались на Луне, – ответил я.
– Проездом?
– Почти.
– И в Стеклянном Небе – тоже случайно?
– А что такое Стеклянное Небо? – поинтересовался я.
– Довольно-таки странно, что ты не знаешь. Так называется город, в котором вы сейчас находитесь. Одна из первых земных колоний на Луне. А кто это с тобой?
– Николай Степанович, – коротко ответил я, будто бы это все объясняло.
– Проходите, – предложила Вита, покосившись на винтовку Гумилева. – Полагаю, хоть на Луне вы и случайно, в дверь моей квартиры вы постучали намеренно?
– Да, – улыбнулся Гумилев. – Здравствуйте, Виолетта.
* * *
Хонгр с трудом удержался от того, чтобы не присесть на пол рядом с электронным оборудованием. Забраться на металлический блок у него бы не получилось: серверы были примерно в рост человека.
– Вторжение… – прошептал он. – Значит, опять война? Меня воскресили как солдата новой армии? Воина Армагеддона?
– Армагеддон пока не наступил. Тебя воскресили по моей просьбе, Хонгр, – заявил старик.
– То есть моя жизнь в степи, с овцами, маскировка, конспирация – без толку? Всем было известно, кто я, где я? И даже зачем? Хотя зачем, я и сам не знал… Но вы-то знали!
– Мы предполагали. Точнее, я предполагал. У Галахада и Морганы имелись на тебя свои планы. Ланселоту, в общем-то, все равно. Остальным, наверное, тоже.
– Прятаться, жить в глуши не имело никакого смысла?
– Почему же никакого? Смысл есть во всем. Там, у подножия Дарханки, ты встретился с Лилией, познакомился с Минтимером… Все в жизни имеет свой смысл и свою цель.
– А государство обо мне знало?
– Государство сейчас не враг людям, – объяснил Мерлин. – Ему нет до тебя никакого дела. К тебе проявляли определенный интерес некоторые личности проекта «Авалон». Именно потому, что ты должен был помочь мне. Но я постарался оградить тебя от их влияния и внимания.
Хонгр шумно выдохнул несуществующий воздух, потом размахнулся и сильно ударил в стальной бок сервера. Тот и не шелохнулся, а кулак пронзила боль. Хорошо, поможет прийти в себя.
– Так какие у тебя планы относительно меня, о мудрый Мерлин? – процедил Хонгр. – Каким винтиком я должен повернуться в твоей схеме? Кого смахнуть с дороги – Гумилева? Боюсь, у меня не хватает мотивации. Да, я убивал людей, причем без надежды на воскрешение. Но тогда все было ясно: свои, чужие… А твоя игра мне не нравится. От нее скверно пахнет. Яхтой и виллой на берегу океана меня не купишь, я ведь не Дима Соловей.
Мерлин нахмурился и взмахнул рукой. Раздался гром, и они оказались не в холодном подвале, набитом оборудованием, а на цветущей лужайке у подножия гор. В синем небе сверкали белоснежные вершины, по небу плыли тяжелые, громоздкие облака, деревья вокруг цвели и благоухали.
– Не суди о том, чего не понимаешь! – воскликнул старик. – Гумилев не может мне мешать! Великий поэт играет великую роль в игре. Но и ему, и тебе предстоит выбрать, как будет разыграна партия. Посмотри вокруг!
Хонгр огляделся. Красиво и достоверно прорисованный пейзаж, хорошая работа с воздухом – облака словно настоящие, ветер дует не постоянно и не порывами, а именно так, как он должен дуть: то сильнее, то слабее, с одной стороны и все же по-разному. Ну а горы… Самые обычные, если на то пошло. Не приукрашенные.
– Мы находимся на площадке трансляции, – пояснил Мерлин. – Полянка существует на самом деле и реально транслируется в вирт. Расположена она у подножия хребта Аракан в Бирме. Тебе название хребта о чем-то говорит?
– Вообще-то нет.
– И неудивительно. Но кое-кому говорит… Теперь смотри внимательно.
Мерлин взмахнул посохом, кончик которого совершил замысловатое движение, и пейзаж вокруг изменился. Горы остались на своих местах, деревья тоже были почти такими же, но все же другими, а вот облака словно перескочили с одного места на другое.
– И еще!
Взмах посоха совпал с раскатом грома. Облака сменила серая пелена. По цветущим деревьям ударили струи тропического дождя. Разом промок и Хонгр. Стало холодно и неуютно.
– Особого внимания мне не потребовалось, – заявил Хонгр. – Картинка изменилась, а я, то есть мой виртуальный аналог, промок.
– И как ты полагаешь, почему?
– Переустанавливалось время трансляции.
– Нет. Манипуляций со временем не было.
– Тогда ты силой своего посоха заставил разразиться грозу, – усмехнулся Хонгр, вытирая с лица воду. – Быстро получилось, ничего не скажешь. Но эффект замедления времени в вирте имел место.
Мерлин покачал головой. Над ним струи дождя расступались, и старик сохранил благообразный вид.
– Ты только что лицезрел то, что наблюдали очень немногие из людей. Трансляцию из параллельных миров, доступных проекту. Неужели ты думаешь, что такая суперсистема, как «Авалон», существует только в четырех измерениях? Мы шагнули куда дальше. Физически мы не можем перенести объект из одного мира в другой, но информация доступна. Ее ты сейчас и получаешь. В твоем мире гроза у подножия Аракана только собирается, а «Авалон» взаимопроникает в десятки миров. Но довольно, ты и так слишком много видел, – вернемся.
Хонгра словно вырвали из дождливого дня и швырнули куда-то. Как оказалось, на ковер в комнате, где он жил. Коммуникатор мигнул и сказал голосом Мерлина:
– Как ты мог убедиться, передача информации доступна. И ваши души – квинтэссенция информации, ее альфа и омега – бродят между мирами. Миры разные, поэтому одни и те же люди в них отличаются – иногда ненамного, а иногда и сильно. Именно их дела изменяют миры. Именно они во сне проникают в соседние измерения. Именно благодаря им «Авалон» стал тем, чем он стал. А моя задача утилитарна. Я хочу заменить нашего Гумилева на того, который сейчас бродит по миру, где мы видели дождь.
– Зачем? – выдохнул Хонгр.
– Они разные. Вероятность вторжения агрессоров на мир дождя выше. Там и должен возглавить сопротивление воин и поэт.
– А у нас?
– У нас вероятность стычки не так велика. Нас устроит поэт и воин из того мира. Скажу тебе, он утонченнее и приятнее в общении, но не настолько решителен и задирист. Так вышло…
