Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений в 10 т. Т. 2. Хищные вещи века.
— Скорее!
Рудак взял его за локоть и повлек наискосок через улицу к аккуратному белому коттеджу. В коттедже было чисто и прохладно. Рудак усадил Женю за стол, поставил перед ним стакан, графин и миску со льдом, а сам принялся хозяйничать.
— Линии Доставки здесь нет, — гремел он. — Готовим сами на киберкухнях.
— УКМ-207? — спросил Женя.
— Нет, у меня американская система.
Женя есть не стал. Он пил и смотрел, как ест Рудак. Рудак опустошал тарелки и горшочки и увещевал:
— Не надо смотреть на меня такими глазами. Это у меня вчерашний ужин, сегодняшний завтрак и сегодняшний обед.
Женя украдкой пересчитал горшочки и подумал: «И сегодняшний ужин».
— Вам повезло, корреспондент, — продолжал Рудак. — У нас сейчас действительно очень интересно. Самое интересное будет сегодня вечером, когда вернется профессор Ломба, директор КРИ.
— А я видел профессора Ломбу, — сказал Женя.
Рудак перестал есть и быстро спросил:
— Когда?
— Сегодня рано утром в Гибсоне. Он консультировал моего знакомого. Только я не знал, что он директор КРИ.
Рудак опустил глаза и снова принялся за еду.
— И как он вам показался? — осведомился он немного погодя. — Веселый старикан, не правда ли?
— Да как вам сказать... — сказал Славин. — Скорее какой-то угрюмый...
— Н-да-а, — протянул Рудак и оттолкнул тарелку. — Сегодня вечером будет оч-чень интересно. — Он вздохнул. — Ну что ж, товарищ Славин, разрешаю задавать вопросы.
Женя торопливо зарядил диктофон.
— Прежде всего, — сказал он, — что такое Великий КРИ?
— Минуточку. — Рудак откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. — Сначала спрошу все-таки я. Какое у вас образование?
— Окончил медицинский институт, институт журналистики и спецкурсы врача-межпланетника.
— И все это полтора века назад, — уточнил Рудак. — И больше ничего?
— Изъездил всю Планету, корреспондент, старая гиена пера... Область научных интересов — сравнительное языкознание.
— Так, — сказал Рудак. — И вы ничего не слыхали о семи принципах Комацувары?
— Ничего.
— И об алгебре информационных полей, конечно?
— Нет.
— И о фундаментальной теореме диссипации информации?
Женя безмолвствовал. Рудак подумал и сказал:
— Хорошо. Совету все ясно. Постараемся сделать все, что можем. Только слушайте очень внимательно и, если я занесусь, хватайте меня за заднюю ногу.
Вот что понял Женя. Коллектор Рассеянной Информации предназначался главным образом для собирания рассеянной информации, что, впрочем, явствовало из названия. Под рассеянной информацией понимались рассеянные в Пространстве и Времени следы любых событий и явлений. Первый принцип Комацувары (единственный, который оказался доступен Жене) гласил, что ничто в природе и тем более в обществе не проходит бесследно, все оставляет следы. Подавляющее большинство этих следов находится в виде чрезвычайно рассеянной информации. В конечном счете они представляют собой энергию в той или иной форме, и проблема сбора очень осложняется тем, что за миллионы лет первичные формы претерпевают многократные изменения. Другими словами, следы накладываются друг на друга, смешиваются, частично стираются следами последующих событий и явлений. Теоретически любой след можно отыскать и восстановить — и след столкновения кванта света с молекулой в шкуре бронтозавра, и след зубов бронтозавра на древовидных папоротниках. Для отыскания, сортировки, сопоставления этих следов и для преобразования их в привычные формы информации — например, в изображение — был построен Великий КРИ.
О том, как работает Великий КРИ, у Жени составилось чрезвычайно смутное впечатление. Сначала ему представились миллиарды и миллиарды кибернетических инфузорий-микроинформаторов, которые тучами бродят по всему свету, забираясь до самых звезд, собирая рассеянные следы давно минувшего и стаскивая их в необъятные кладовые механической памяти. Затем воображение нарисовало ему паутину проводов, облепивших всю Планету, натянутых на гигантские башни, которые сотнями разбросаны по островам и материкам от полюса до полюса. Короче говоря, он так ничего и не понял, но не стал переспрашивать: он решил, что как-нибудь на досуге прослушает несколько раз диктофонную запись с соответствующими книжками перед глазами и тогда все поймет. А когда Рудак принялся рассказывать о результатах работы, Женя забыл даже об уродцах.
— Нам удалось получить очень интересные картины и даже целые эпизоды, — говорил Рудак. — Конечно, подавляющее большинство материалов представляет собой брак — сотни и тысячи кадров, наложенных друг на друга, и фильтр информации просто выходит из строя при попытке разделить их. Но кое-что мы все-таки видели. Мы стали свидетелями вспышки сверхновой вблизи от Солнца сто миллионов лет назад. Мы видели драки динозавров и эпизоды из битвы при Пуатье, звездолеты пришельцев и еще что-то странное и непостижимое, чему мы не имеем пока ни соответствий, ни аналогий.
— А можно будет посмотреть? — с трепетом спросил Женя.
— А как же, можно... Но вернемся к теме дня.
Великий КРИ не был только коллектором рассеянной информации. Это была необычайно сложная и весьма самостоятельная счетно-логическая машина. В ее этажах, помимо миллиардов ячеек памяти и логических элементов, помимо всевозможных преобразователей и фильтров информации, имелись собственные мастерские, которыми она сама управляла. При необходимости она надстраивала себя, создавала новые элементы, строила модели и вырабатывала собственную информацию. Это открывало широкие возможности для использования ее не по прямому назначению. В настоящее время она, например, вела дополнительно всю калькуляцию австралийской экономической сферы, использовалась для решения многих задач общей кибернетики, выполняла функции тончайшего диагностика, имея при этом отделения во всех крупнейших городах Планеты и на некоторых внеземных базах. Кроме того, Великий КРИ взялся за «предсказание будущего».
Нынешний директор КРИ, ученик Комацувары, конголезец Августос Ломба запрограммировал несколько задач, связанных с предсказанием поведения живого организма. С задачами по детерминизму поведения беспозвоночных КРИ справился сравнительно легко, и два года назад Ломба запрограммировал и ввел в машину задачу чрезвычайной сложности.
— Задача получила название «Буриданов баран». С молодого мериноса был снят биологический код по методу Каспаро — Карпова в тот момент, когда этот меринос находился между двумя кормушками с комбикормом. Этот код в сочетании с некоторыми дополнительными данными о баранах вообще был введен в КРИ. От машины требовалось: а) предсказать, какую кормушку меринос выберет, и б) дать психофизиологическое обоснование этого выбора.
— А как же насчет свободы воли? — осведомился Женя.
— Вот мы и хотим выяснить насчет этой самой свободы воли, — ответил Рудак. — Может быть, ее вовсе и нет.
Он помолчал.
— В контрольном эксперименте баран выбрал правую кормушку. Собственно, задача сводилась к вопросу: почему? Два года машина думала. Потом начала строить модели. Эффекторные машины часто решают задачи по моделям. Вот когда КРИ решал задачу о земляном черве, он построил такую превосходную модель, что мы у него украли идею и стали строить землепроходные устройства. Изумительные устройства.
Рудак задумался. Женя нетерпеливо заерзал на стуле.
— Вам неудобно? — осведомился Рудак.
— Нет-нет, мне просто очень интересно.
— Ах, вам тоже интересно? Как бы это вам рассказать, чтобы не соврать?
«Крутит он что-то», — подумал Женя и сказал:
— Наверное, я видел одну из этих моделей, про которые вы рассказываете. Этакий шест с зеркалом. Только вряд ли это модель барана. Даже Буриданова.
— В том-то и дело, — со вздохом сказал Рудак. — Никто не верит, что это модель барана. Папа Ломба, например, не поверил. Забрал все материалы по программированию и поехал в Центр проверять. — Рудак опять вздохнул. — Вот сегодня вечером он приедет.
— А в чем, собственно, проблема? — спросил Женя.
— Проблема в том, что КРИ делает шесты на колесиках и семиногих жуков. Иногда еще такие плоские тарелки без ног, без рук, но с гироскопом. И никто не понимает, какое это имеет отношение к барану.
— Действительно, — задумчиво сказал Женя, — зачем барану так много ног?
Рудак посмотрел на него с подозрением.
— Действительно, зачем? — сказал он с неестественным энтузиазмом.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. «Крутит, ой, крутит, борода!» — думал Женя.
Рудак ловко, без помощи рук, поднялся на одной ноге.
— А теперь пойдемте, товарищ Славин, я вас представлю заведующему фильмотекой.
