Александр Бачило - День гнева (сборник)
— Да, он из Фершей, но он вовсе не какой-нибудь… Кристофер, вот как его зовут… Правда, красивое имя?
— А фамилия? У него нет фамилии?
— Почему ты так говоришь? — испугалась Маргет.
Я пожал плечами:
— Обычно имя ведет за собой фамилию. Всегда хочется, чтобы имя и фамилия стоили друг друга. Имя Кристофер, на мой взгляд, вполне стыковалось бы с фамилией Колонд.
— А-а-а… Ты уже знаешь, — разочарованно протянула Маргет.
Я пожал плечами. О том, что у нас новый президент, я, конечно, знал, но его имя меня не интересовало. И то, что новый президент оказался однофамильцем моего старого приятеля, ничуть меня не взволновало. Уютно устроившись в кресле, я принял еще чашку обандо и с удовольствием косился на Маргет, заканчивающую свой вечерний туалет.
— Я почти до полночи простояла под окном президента, — радовалась Маргет. — Нас было там много. Мы стояли, затаив дыхание. Свет в кабинете президента не погас, Кей.
— Наверное, придумывал занятия для своих патрулей, — усмехнулся я.
— Для каких патрулей, Кей?
— Для военных. Для тех, что ходят по улицам.
— О чем ты, Кей? Я весь день провела в городе, я не встретила на его улицах ни одного патруля.
— А ты выгляни в окно… Смотри туда, за деревья…
— О! — испугалась Маргет. — Там стоит офицер, там сидят солдаты. Зачем они там, Кей?
— Не знаю. Но это наш офицер, Маргет, — я сказал это чуть ли не с гордостью. — Он поставлен, чтобы следить за ними.
И спросил:
— Ты правда не видела таких в городе?
— Святая Мария! Правда!
— Значит, они действительно наши…»
— Что вы там устроили в этой Альтамире, Джек?
— Слушай внимательней. Было бы хорошо, если бы ты и впрямь ничего не понял.
8
«…Ночь тянулась долго. Мне мешала звезда в открытом окне. Она была яркая и колола глаза. К утру она, конечно, исчезла, а я встал невыспавшимся. Почему-то меня волновало это неожиданное совпадение имен нового президента Альтамиры и давнего моего приятеля по Лондону.
Невыспавшийся, сердитый, я решил сразу же наведаться к старой мельнице Фернандо Кассаде. Патруль, конечно, не спал, но я сумел уйти незамеченным и так же незаметно вернулся часа через три. Мой маленький подвиг наполнил меня уверенностью. Я не знал, зачем патруль приставлен к моему дому, но почему-то мне показалось, что я всегда смогу его обвести вокруг пальца. Разумеется, эту уверенность внушили мне две-три чашки обандо, но все равно это была уверенность. Маргет, вернувшаяся с работы, оценила мое состояние:
— Хорошо, что ты дома. Я не хочу, чтобы ты ходил на мельницу, Кей. Мне не нравятся твои патрульные. Я приглядывалась к ним, у них нехорошие лица. Ты скоро получишь работу, Кей. Вот увидишь, это будет скоро.
Она загадочно глянула на меня.
— Угадай, что я принесла?
— Бутыль обандо. Ну, того, которое производили когда-то на заводике Николае. Помнишь, жил такой эмигрант?
— Обандо! — фыркнула она, но сердиться не стала. — Я принесла тебе портрет нового президента.
— Ты его купила? — я был изумлен.
— Ну что ты, Кей, — засмеялась Маргет. — В Альтамире снова выходит газета. Она выходит под старым названием — „Газетт“. Портрет нового президента занимает чуть ли не всю первую страницу. Вот посмотри.
И похвасталась:
— Теперь мы каждый день будем получать „Газетт“. И бесплатно. Это дар нового президента народу.
Я не успел дивиться. „Газетт“… Такую новость следовало переварить. Это не телевизор, постоянно показывающий одну и ту же картинку: „Пожалуйста, соблюдайте спокойствие“. И выключить его нельзя, а вдруг именно сейчас и пойдет некое важное сообщение?
— А как дело с патрулями, Маргет? Их много в городе?
— Я не видела ни одного, Кей.
— Но ведь наш патруль вон он!
— Они, наверное, охраняют нас.
— От кого, Маргет?
— Я не знаю.
В этом ответе вся Маргет.
Усмехнувшись, я развернул „Газетт“.
Она имела подзаголовок — „Для вас“. Она печаталась на шестнадцати полосах в один цвет, она выглядела весьма аккуратной. Видимо, аккуратности придавалось какое-то особое значение. Почти всю первую полосу действительно занимал портрет президента Кристофера Колонда; несмотря на густые усы (раньше Кристофер не носил усов), я сразу узнал своего приятеля по годам, проведенным в Лондоне. Те же внимательные черные глаза, все видящие и сравнивающие.
Губы, чуть узковатые, может, не слишком правильный нос, но президенту Альтамиры совсем не обязательно быть красавчиком.
Всю вторую полосу занимали сообщения о вчерашней погоде. Они, несомненно, были точны, они не вызывали сомнений, но почему-то хотелось проверить каждую строку. Я невольно припомнил час за часом весь вчерашний день, проведенный дома и возле мельницы Фернандо Кассаде; я не нашел никаких несоответствий. Тут же были приведены точные цифры восхода и захода Солнца и Луны, а так же данные, придраться к точности которых опять же мог только идиот. Например, узнал я, 11 августа 1999 года в 11 часов 08 минут по Гринвичу в далекой от нас Западной Европе произойдет полное солнечное затмение, а 16 октября 2126 года ровно в 11 часов по Гринвичу такое же зрелище порадует и азиатов. Нам, альтамирцам, „Газетт“ ничего такого не обещала, но сам факт выхода подобной газеты говорил о многом.
Третья полоса меня удивила. Она была набрана петитом, видимо, для емкости, но она читалась как приключенческий роман, я не смог от нее оторваться. В долгих, совершенно одинаковых на первый взгляд колонках мелким, но четко различимым шрифтом дотошно расписывалось, кто и когда вышел в неурочное время на улицу, кто и когда вступил в некие конфликты с властями или с прохожими, кто и когда распивал запрещенный напиток обандо, игнорируя все указания, отпущенные Дворцом Правосудия, наконец, что случилось со многими из этих людей. Информация подавалась легко, просто, так же легко усваивалась, было видно, что газету делают наспех.
Я взглянул на выходные данные.
Как ни странно, газета была государственной, а выпускал ее президент Колонд. Тут же бросающимся шрифтом было указано: издается еженедельно с постепенным переходом в ежедневную, первые семь номеров распространяются бесплатно, с восьмого номера подписка обязательна. Тут же находилось разъяснение: для граждан Альтамиры.
Я поднял голову.
— Правда, интересно?
Интересно?.. Не знаю… Это было не то слово… Это было захватывающе! Вот, так точней… Чего, скажем, стоило одно только сообщение, касающееся некоего Эберта Хукера. Об этом Эберте Хукере, а я знал его, было сказано, что в ближайшее время он убьется до смерти на рифе Морж, ибо нарушит инструкцию по употреблению обандо.
Я потер виски.
Завтра?.. Может, Эберт Хукер уже разбился, просто неверно сформулировано сообщение?.. Этот Хукер действительно любил посидеть с чашкой обандо на рифе, он называл это рыбной ловлей…
Я спохватился. Почему — любил? Ведь в газете сказано — завтра.
Я совсем запутался.
Ладно.
Я перелистнул страницу.
Остальные полосы оказались рабочими. Там конкретно указывалось, кто прикреплен к какому предприятию, каков его рабочий график и какими часами он может пользоваться для отдыха. Я не нашел в списке себя, но имя Маргет было внесено в список. Я обрадовался за Маргет. Она — животное общественное, ей было бы трудно усидеть дома, как это делаю я. Правда, мне не понравилось примечание под абзацем, посвященным Маргет. Там было сказано: в ближайшее время Маргет Санчес вывихнет ногу, торопясь по узкой тропе, ведущей к мельнице старого Фернандо Кассаде.
Я удивился: что ее туда понесет?
Я удивился: к чему вообще все эти мелкие пророчества? Неужели Кристоферу не надоел его дар? Это показалось мне странным. Я уважал Кристофера именно за сдержанность — даже в Лондоне он никогда не злоупотреблял своим даром.
Что же случилось?
Я спросил, когда выйдет следующий номер, и Маргет радостно рассмеялась:
— Через несколько дней, Кей. В такие дни, когда выходит газета, рабочий день будет начинаться на три часа раньше, чтобы мы успевали с нею познакомиться. Правда удобно, Кей?
— Наверное… Только мне не кажется, что такая газета может понравиться, скажем, Эберту Хукеру.
— Старый пьяница! — Маргет выругала Эберта Хукера с непонятным мне презрением. — Рано или поздно он все равно где-нибудь разобьется. Почему не завтра?
Чем, собственно, помог он нам, самоорганизующимся системам?
— Как ты сказала?
