Николай Романецкий - Искатели жребия
Калинов вернулся к омлету. Лихо село напротив, смотрело, как гость ест, гримасничало.
— Ты бы лучше себе второй глаз пожелал, — проворчал Калинов. — Тоже мне, Джон Рэйнберд! Вот только росту маловато…
Лихо встрепенулось:
— А хочешь, расскажу, как я его потерял? Калинов только рукой махнул. Лихо не обратило на его жест ни малейшего внимания.
— Случилось это больше полутора тысяч лет назад. Я тогда около Ильмень-озера жил. Недалеко от города Словенск Великий бортничал. И была у меня невеста Радимира, рыбакова дочка. Мы уже свадьбу ладились играть, желтых листьев на деревах ждали. И вот однажды, после гульбища, спал я в овине, чтобы мать не будить. Ночью, весь в холодном огне, явился передо мной Сварог и говорит: «Хочешь, чтобы Радимира жива была, отдай око и красу свою». Утром я проснулся в этом самом виде.
Калинов перестал жевать:
— А Радимира?
— А Радимира вышла замуж за моего соседа, родила ему двенадцать ребятишек и в свой срок упокоилась.
Калинов фыркнул:
— Стоило красоту отдавать за такую!
— Стоило. — Лихо изобразило на кривой физиономии гримасу, похожую на печальную улыбку. — Да и не за одну Радимиру Сварог волновался, он еще о двух с лишком сотнях миллионов думал.
Калинов непонимающе хлопал глазами.
— Столько тогда по планете людишек бегало, — пояснило Лихо. — Не об одних же словенах Сварог пекся.
— Брешешь ты все! — сказал Калинов и залпом выпил кофе.
— Брешут собаки, а я байки складываю… Каждый верит, во что верит. — Лихо уставилось в угол. Из одинокого глаза выползла вдруг маленькая слезинка, скатилась, оставив на морщинистой коже серебристую дорожку.
— Ну извини! — Калинов встал, положил руку на плечо собеседника. — Я не хотел тебя обидеть… Как тебя хоть зовут-то?
— Как словене величали, то быльем заросло, а Джос зовет Медовиком. Так и ты зови. Покрасивее Лиха будет.
Калинов чуть не выронил поднос.
— Не журись, — сказал Медовик. — Не ты первый, не ты последний… А глаз — ничто, некоторые жизнь отдавали. И поднос не трогай, сам уберу.
Калинов вернул поднос на стол и сказал:
— Слушай, Медовик! Где мне найти этого твоего Джоса? Поговорить надо… Может, он в соседнем с моим номере?
— Нет его там! И не ищи… Когда придет время, он сам найдется. Оглянуться не успеешь — а он уж тут.
— А когда придет время?
— Этого я тебе, милок, не скажу. — Медовик пожал плечами. — Это только от тебя зависит. Может, выйдешь сейчас из гостиницы да и столкнешься с ним.
И Калинов вышел. Но столкнулся он не с Джосом, столкнулся он с Зябликом.
* * *Зяблик был в туристском комбинезоне и горных ботинках. Не хватало, пожалуй, лишь рюкзака да альпенштока — и был бы перед Калиновым натуральный горовосходитель.
— Привет, шнурик, — сказал Зяблик. Спокойно так сказал, без дрожи в голосе, без сарказма и подозрительности. Как будто явился на дружескую пирушку.
— Ну здравствуй, — ответил Калинов мирным тоном: ссориться сегодня почему-то не хотелось. Наверное, сказывалась ночь.
— Нашел Виту?
Ох, как не хотелось ссориться! Но когда так спрашивают о твоей собственной жене…
— А тебе что за дело?! Если и нашел, тебе не покажу!
Зяблик ухмыльнулся. Нехорошо так ухмыльнулся, гаденько, как будто хотел сказать, что ему показывать не требуется — он и так все видел.
— Никого ты не нашел, Калинов! Чтобы здесь кого-то найти, его любить надо. А твоя любовь только в кровати и живет.
Калинов сжал кулаки, сделал шаг вперед, остановился.
Зяблик еще раз ухмыльнулся:
— Ну давай! Давай! Бей! Ты же у нас мужчина! Калинов замахнулся. Зяблик не опускал глаз, не зажмуривался. Смотрел с обреченностью, но без страха. И Калинов опустил руку: настоящее желание воевать так и не возникло. Это стало откровением. Еще вчера он вполне мог бы убить Зяблика, если бы обнаружил его в соседнем номере. Но с тех пор что-то произошло.
— И все? — сказал Зяблик. — Слабо, шнурик! Не в тему!
«Да сгинь ты, — подумал Калинов. И Зяблик сгинул. Калинов оторопел. — О боже, — подумал он, — неужели мне возвращают волшебную палочку? Но за что?..»
Он представил себе джамп-кабину. Однако серый туман вокруг не сгустился. Если ему и возвратили волшебную палочку, то, видимо, лишь маленький ее кусочек. Или только на одно желание. И тут его осенило. «А почему ты так рвешься отсюда, — сказал он себе. — Разве ты пришел сюда для того, чтобы при первой же возможности уйти? Хотя нет!.. Скорее так: разве тебя впустили для того, чтобы по первому же желанию выпустить? Вот только как там Марина?.. Ребята, конечно, найдут что соврать, но все-таки…»
Он обернулся. Над ним нависало мрачное здание гостиницы. «Сгинь, — подумал он. Гостиница исчезла. — Явись, — подумал он. Гостиница возникла из небытия. — Сгинь», — снова пожелал он. Здания как не было.
— Джос! Явись!
— Чего надо? — сказал Джос. Он улыбался. И Калинов тоже улыбнулся.
— Скажи мне, Джос… Зачем сегодняшняя ночь оказалась… такой, какой оказалась?
— Откуда я знаю? Наверное, ты хотел, чтобы она шла по этому сценарию. Спроси себя. А еще лучше — свою жену.
— Да как я могу ее спросить, если вы ее где-то прячете! — взорвался Калинов. — Сколько мне еще ходить по кругу за этой чертовой звездой?
— А ты не ходи по кругу. Иногда путь по лестнице ближе.
— Но где эта лестница? Я до сих пор не видел ни одной ее ступеньки!
— Иногда и постель является ступенькой, — сказал Джос. И исчез.
— Куда?! — взревел Калинов. — Джос! Явись! Ни звука, ни шороха. Вокруг стоял безмолвный лес, а перед глазами сияла «Вифлеемская звезда», равнодушная, как труп.
— Ну нет, — сказал Калинов. — Больше я за тобой не пойду. Ты — указатель для дураков, а я стал умным. Или хотя бы попытаюсь им стать.
Он сел на обочину и спустил ноги в сухую придорожную канаву.
«Так что же изменилось со вчерашнего дня? — спросил он себя. — Впрочем, нет… Не со вчерашнего, а с позавчерашнего. Прошлой ночью я из-за Виты сломал двери, а этой…»
— Вита! — прошептал он. — Явись, пожалуйста!
— Я здесь, — сказала Вита-горничная.
— И я, — сказала Вита-официантка.
Он медленно поднялся на ноги, успокоил заколотившееся ни с того ни с сего сердце. Они стояли перед ним в тех самых блузках и юбках, которые он собственноручно содрал ночью с их горячих тел.
«О боже, — сказал себе Калинов. — Ты забыл, как выглядит сейчас твоя собственная жена. Теперь перед тобой все время будут эти двое. И неизвестно еще, чье желание их материализовало. Может быть, твое. И только твое!»
Они смотрели на него серьезными зелеными глазами, источавшими любовь и обожание.
— Зачем вы остались со мной ночью?
— Ты муж, — сказала горничная.
— И ты хотел этого, — добавила официантка. — Разве можно было отказаться?
Калинов огляделся. Тепло, хорошо, за канавой травка сухая, мягкая.
«А может, этои есть ключик? — подумал он. — Тот самый, что открывает все замки?»
Он подхватил на руки горничную. Она закрыла глаза. Он перешагнул канаву и положил девушку на зеленый ковер. Потом шагнул обратно, подхватил вторую. Она глаз не закрыла. Он положил официантку рядом с горничной и начал расстегивать пуговицы ее белой блузки.
* * *Как ни удивительно, но ключик сработал. Во всяком случае, когда чаша страсти была снова испита на троих, Калинов пожелал. Девочки тут же исчезли, а вокруг него сгустился серый туман, и Калинов обнаружил себя в знакомой джамп-кабине. Карманы комбинезона оттопыривались оружием и приборами — приятная, слегка забытая за дни метаний тяжесть. Он снял с головы защитный шлем и вышел из кабины.
Милбери оказался на месте. Удивленно посмотрел на шефа.
— Как это вы разбежались с Довгошеем? Калинов развел руками.
— Он пошел к себе, — сказал Милбери. Калинов опешил:
— Подожди-ка… А какой сегодня день? Теперь опешил Милбери:
— Как это — какой день? Что с тобой, шеф? — Тут он заметил щетину на щеках Калинова, присвистнул: — Это что же получается?..
— Когда мы с Довгошеем отправились на задание? — оборвал его Калинов.
— Думаю, минут пятнадцать назад… Во всяком случае, и десяти минут не прошло, как Довгошей явился ко мне и доложил, что вы прыгнули, а он по неизвестной причине застрял.
Калинов плюхнулся в кресло, грохнул на пол шлем и облегченно вздохнул:
— Ну и слава богу!
«Однако это что-то новое, — подумал он. — В Дримленде, помнится, время текло синхронно с земным».
— Куда тебя занесло? — спросил Милбери.
— Вряд ли я смогу объяснить…
— А почему Довгошей остался?
— Черт его знает! Похоже, туда пускают только меня…
— Дело «Нахтигаль» за номером два?
Калинов откровенно пожал плечами, потом сказал:
