Леонид Каганов - Лена Сквоттер и парагон возмездия
— Ну что? — спросил Павлик. — Подъем? Пойдешь сегодня к своей вершине?
За палаткой выл ветер.
— Обязательно, — кивнула я. — Отвернись, я буду одеваться.
— Почему женщины всегда стесняются одеваться перед близкими, хотя раздеваться — нет? — задумчиво хмыкнул Павлик, но отвернулся к стенке палатки.
Я долго шуршала рюкзаками, Павлик молчал, а за пологом голосили певучие тибетские ветра.
— Одевай сразу все, что есть, — посоветовал Павлик. — Там будет очень холодно. Там будет так адски холодно, что ты тоже поклянешься сразу отправиться в Анталию.
— А ты поедешь со мной в Анталию? — тут же спросила я, и сама удивилась этой поспешности.
— Съездим, — спокойно ответил Павлик.
— Я думала, ты от меня получил в этом путешествии все, что хотел, — хмыкнула я, ощущая какую-то странную дрожь.
— Не все, — зевнул Павлик.
— А что ты от меня хочешь получить?
— Всю и навсегда.
Я фыркнула, хотя мне было приятно.
— Думаешь, у тебя получится? — спросила я насмешливо.
— Всегда был в этом уверен, — с возмутительным спокойно ответил Павлик, — просто я не торопился.
Я хохотнула:
— Думаешь, тебе удастся научиться мной манипулировать?
Павлик не ответил — он лениво вытащил свой мобильник и принялся меланхолично перебирать кнопки.
— Я повторю вопрос, — обиженно продолжила я. — Ты думаешь научиться мной манипулировать?
— Все люди манипулируют друг другом, — рассеянно ответил Павлик. — Ты манипулируешь мной, я — тобой. В этом нет ничего плохого.
— Ты хочешь манипулировать мной? — капризно повторила я. — Иленой Сквоттер?
— Ленкой Гугель, — поправил он. — Не хочешь — не буду. Чего так волноваться? — примирительно зевнул Павлик.
— Ты не ответил на мой вопрос! Ты действительно считаешь, что способен мной управлять? Я требую доказательств!
— Любой женщиной можно управлять, если найти подход.
— Да? И много ли у тебя было женщин? — не выдержала я.
Вместо ответа Павлик улыбнулся и протянул свой мобильник. Там было набрано: «ДА? И СКОЛЬКО У ТЕБЯ БЫЛО ЖЕНЩИН?» Я покраснела и полезла из палатки наружу.
Второй привал мы сделали на уступе, где оказалось подобие пещерки, словно сделанной специально для нас и всех тех наших предшественников, которые завалили своими обертками, пустыми баллонами и мусором дальний угол. По крайней мере здесь не ощущалось ветра, а вид открывался потрясающий. Я смотрела во все глаза, пока Павлик разжигал примус.
— Ну, хорошо, — продолжила я разговор. — Допустим, тебе нужна я целиком. И что ты будешь со мной делать? За-муж, по лавкам — дети, по полкам — гжель?
Павлик пожал плечами.
— Ты все усложняешь, — объяснил он. — Не хочешь гжель — не будет гжели.
— То есть с гжелью ты мне оставил выбор, а с замужеством — нет? Кто тебе сказал, что я соглашусь?
Павлик поднял на меня удивленные глаза.
— Ты сказала.
— Вот так? — изумилась я. — А почему я такого не помню?
— Этот вопрос меня тоже давно интересует, — усмехнулся Павлик, снова наклоняясь к примусу. — Почему ты этого не помнишь?
Я отвлеклась от созерцания тибетских пейзажей и подошла к нему.
— В чем дело? — спросила я. — Что ты имеешь в виду? Мы с тобой знакомы полгода, живем в одной палатке четыре дня, и ты уже считаешь, что…
— А ты меня действительно не помнишь? — спросил Павлик. — Вообще-то мы с тобой в одни ясли ходили.
— Вот как? — изумилась я. — Это там, в яслях, я тебе обещала выйти замуж?
— Нет, не там. Во втором классе.
— Мы учились с тобой в одной школе? — опешила я.
— В одном классе.
— Как твоя фамилия?
— Павел Козлов.
Я открыла рот и внимательно посмотрела на него.
— Вот черт… — произнесла я.
— Не ругайся на святой горе, — попросил Павлик.
— А ведь действительно похож! Но ты так изменился, что я ни за что бы не догадалась…
— Изменился, — согласился Павлик.
— Слушай, слушай! — Я требовательно подергала его за рукав. — Ну расскажи! Как так получилось?! Мы учились в одном классе, да? Но я что-то тебя не помню на выпускном.
— В пятом классе меня родители увезли в Штаты, — объяснил он. — Там я вырос, окончил колледж, поработал там немного, вернулся сюда, отслужил в армии, пошел работать…
— А мы с тобой дружили? Ну, в школе…
— Да. Очень.
— И больше не переписывались, когда ты уехал?
— Я тебе писал поначалу, ты не отвечала.
— Почему?
— Обиделась. Поклялась выкинуть меня из головы. Похоже, тебе это удалось.
Я села на мерзлый камень и крепко задумалась.
— Послушай… — Я подняла на него глаза. — Ну… ты извини…
— Не надо, не надо извинений, — улыбнулся он, протягивая мне горячую кружку с мерзким концентрированным супом. — Я действительно с тех пор сильно изменился. Считай, что познакомилась совсем с другим человеком.
— Если я обещала выйти замуж, то слово свое я всегда держу! — произнесла я, и сама удивилась, почему вдруг стало так легко и звонко на душе.
Павлик улыбнулся.
Мы доели суп и еще немного полюбовались долиной.
— А как ты меня нашел? — спросила я. — Я же и фамилию меняла дважды, и вообще…
— Нашел, — ответил он. — Ты достаточно шумно живешь.
— А кто ты по профессии, кстати?
— Ну ты же в курсе. Всякие системы компьютерной безопасности…
— То есть хакер? — уточнила я. — Вы все такие, компьютерная безопасность. У меня есть знакомый хакер, тоже занимается безопасностью.
— Это xDarry, — кивнул Павлик, — я ее видел. Впечатляет.
— Где? — удивилась я. — Как видел?
— Ну… — Павлик замялся. — Меня вообще-то сильно интересовало, как ты все это проворачиваешь с Корпорацией. Я оставил пару м-м-м… закладок. И вычислил, что у тебя помощник. Мне так захотелось на него посмотреть, я вызвал xDarry в Москву. Посмотрел, поговорил.
— Так это ты ее вызвал? — удивилась я. — А она говорила, ей работу предложили…
— Очень хотелось повидать это чудо, — улыбнулся Павлик.
— Все-таки обидно знать, что мной манипулируют, — вздохнула я. — Но тебе я готова простить.
Павлик покачал головой.
— Обиднее всего, что это не так. Если бы я тобой манипулировал, я бы смог отговорить тебя лезть на вершину.
— Как это? — изумилась я. — Почему отговорить? Ты не веришь, что там можно исполнить любое желание? Послушай, но ты же… Я тоже не верила в эту мистику, но… Но ведь ты должен это чувствовать! Здесь невозможно это не чувствовать! Даже вокруг Кайлаша чувствуется сила, а чем выше, тем… Да меня она уже просто тянет наверх, эта гора! Я последние дни чувствую ее и днем, и ночью! Она — живая! Она как будто смотрит все время…
— Успокойся, успокойся. — Павлик помахал рукой. — Я тоже все это чувствую.
— Кстати, я так и не спросила: а какое желание ты загадаешь на вершине?
— Я не буду ничего загадывать, — ответил Павлик, словно давно ждал этого вопроса.
— Почему?! — удивилась я.
— Я давно научился все свои потребности решать самостоятельно. Так интересней.
— Ты эгоист, — возразила я, — если думаешь только о себе. Кто тебе сказал, что желание можно загадать только для себя? У тебя уникальный шанс переделать этот мир! Тебе нравится, как он устроен? Тебе нравится безграмотность, дурачье, сволочные порядки?
— Не вполне, — согласился Павлик.
— Так переделай мир! Сделай его чище! Лучше! Убери всю грязь, все войны и преступность! Сделай всех людей счастливыми, честными и благородными! Ты же можешь попросить Кайлаш обо всем!
Павлик повел бровями и ничего не ответил.
— Что ж ты молчишь? — спросила я. — Тебе не нравится моя идея?
— Идея хорошая, — согласился Павлик, — только глупая. Хочешь сделать людей лучше — при чем тут Кайлаш? Начни с себя.
Я фыркнула и отвернулась. Суп уже был ледяной, его остатки мы доели в молчании.
— И ты поэтому не хочешь, чтобы я лезла на вершину? — спросила я. — Потому что не веришь?
— Не поэтому, — покачал головой Павлик. — Но ты же все равно меня не станешь слушать и все сделаешь назло. Так зачем спрашиваешь?
— А ты попробуй объясни.
Павлик вздохнул и облизал ложку.
— Видишь ли, — начал он, — и по той информации, которую мне удалось собрать… Ни одному из тех, кто поднимался на Кайлаш, это не принесло счастья. И все они погибли рано или поздно.
— Может, у них были дурацкие эгоистичные желания? — возразила я.
— Скажи, у меня есть шанс тебя отговорить? — спросил Павлик.
— Ни малейшего. И ты сам это знаешь.
— Но я все-таки попробую.
Павлик подошел к своему рюкзаку и принялся рыться. На лед вываливались одна за другой шмотки, фляжки, носки… Я недоуменно следила за ним. Наконец, он достал здоровенный сверток из серой казенной бумаги. Он расправил смявшиеся уголки, и это оказался большой конверт, в котором лежало что-то круглое, словно туда положили грейпфрут или маленькое памело.
