Витус Вагнер - Дети пространства
— Полчаса назад было 3256, — отрапортовал Ниссе.
— Я не уверена что все ребята настолько хорошо умеют плавать, чтобы их туда без контроля пускать.
— Я сейчас пару дельфинов свистну, — предложил Ниссе. — В истории неизвестны случаи, чтобы человек утонул в присутствии дельфина.
Но сначала он отловил парнишку в возрасте подмастерья:
— Юхан, покажи гостям пляж и познакомь с дельфинами.
— Пошли, ребята, — он повёл гостей к подъемнику.
— А почему у вас пляж на таких штуковинах приделан? — спросил его Пит, разглядывая громоздкие рычаги и мощные гидроцилиндры, соединявшие пляж с платформой.
— Во-первых, если шторм, то его можно поднять и он не будет создавать лишнего сопротивления. Во-вторых, вообще-то это не пляж, это китоподъемник. Но китоподъемником он работает раза четыре в год, когда мы китов забиваем. А остальное время здесь можно купаться, причаливать на серфах или легких ботах, чесать дельфинам пузо.
А когда забой, сюда загоняют китов, потом их забивают пикой с высоковольтным разрядником, это безболезненно и почти нет крови в воде, так что следующие киты не пугаются. Потом вот эти гидроцилиндры поднимают платформу к вон тем воротам, — он указал на огромные металлические створки, украшавшие бетонный борт платформы. — И втаскивают туши лебедкой в разделочный цех.
Подростки разделись и полезли в воду.
— А акул здесь нет? — поинтересовалась Рина.
— Говорят, когда-то, лет сто назад, — тоном скальда начал Юхан. — Жили в этом океане такие глупые акулы, которые не боялись заплыть в самую середину систэда и даже подплыть к платформе. Но это было давно. Мой дедушка такого уже не помнит. Этих глупых акул съели еще при первых поселенцах. Видишь, вот этот зверь, — он одним прыжком преодолел десяток метров, отделявших платформу от подплывшего дельфина, и оседлав того, продолжал. — Он называется дельфин. У него скорость в полтора раза больше, чем у акулы, мозгов в полтора раза больше, чем у человека, и зубы, как положено хищному млекопитающему. К тому же он стайный, а акулы — одиночки. Поэтому теперь, если вдруг захочется супа из акульих плавников, приходится сначала долго гонять над акваторией дроны, выслеживая, где тут есть акулы, а потом идти туда на паруснике. Звука мотора они замечательно научились бояться. Поэтому прилететь на гидроплане, сесть и сразу загарпунить — не получится.
После этой лекции никто уже не боялся лезть в воду. Но почему-то вместо того, чтобы бултыхаться в прозрачной пелагической воде в своё удовольствие, все облепили дельфинов. Впрочем, те не возражали. Ручные дельфины на систедах не имеют ничего против того, чтобы их гладили, чесали пузо, садились верхом.
Тем временем на верхней палубе Карл и Лада выясняли у Ниссе, что за объекты видны в окружающем море.
— А что это за круглые штуки, — спросила Лада, указывая на ряд круглых поплавков, диаметром метра три, уходящий к горизонту.
— Это, можно сказать, основа всего нашего бизнеса, — пояснил Ниссе. — Это апвеллы. Там под каждым поплавком труба почти до дна. Волна качает поплавок, и он работает как обыкновенный поршневой насос, качая воду из придонных слоев. Вода из придонных слоев богата питательными веществами, поэтому, как только её поднимаем к свету, разнообразные водоросли начинают на этом бурно расти.
— А что это за зеленые полосы?
— Это грядки. То есть это сетка, подвешенная под поплавками на глубине где-то 5-10 метров. На ней закрепляются и растут крупные водоросли. А на них в основном пасутся рыбы. Тех видов, которые не едят планктон.
— Десятки этих ваших апвеллов это сотня километров труб. Сетки, как я погляжу — квадратные километры. Еще и боновые заграждения, за которыми вы китов держите. Да и сама платформа. Я чувствую, систед — крайне недешевое удовольствие.
— Ну уж не дороже ваших космических кораблей, — парировал Ниссе. — Но, конечно, да. На одного человека у нас приходится раз в сто больше всякого барахла, чем на наземных фермах. Дядя Пер отделился от семьи лет десять назад, и только в прошлом году оба систеда: старый и новый — наконец выплатили кредиты на строительство новой платформы и новой морской фермы.
Карла слегка передернуло. На Земле считалось, что кредиты под проценты — это мрачные страницы древней истории, вроде рабства или там кровавых жертвоприношений языческим богам. Если кому-то не хватало капитала для раскручивания дела, то, проблема решалась выпуском акций или привлечением венчурного фонда. А кредиты рассматривались как грандиозная экономическая афера, приведшая к серии кризисов в начале XXI века. А тут вполне симпатичные люди так спокойно говорят о том, что на целых десять лет заложили своё жильё.
Пытаться уточнять это вопрос он прямо сейчас не решился. Демонстрировать свою чуждость? Надо бы спросить у кого-то, кто более-менее разбирается в отличиях землян от колонистов. А ближайший специалист по этому вопросу — пожалуй, Каямура. «Восход Хары» ещё пару недель будет в этой системе. Надо ему письмо написать.
— Но мы возим то, что на месте никаким образом не достанешь. Ценность нашего груза перекрывает дороговизну перевозки. А что окупает систеды? И почему их практически нет под Толиманом? — тем временем продолжала спрашивать Лада.
— Тут дело такое. Есть в земле нашей планеты что-то, что отличает её от Старой Земли. Поэтому нужны либо генно-модифицированые люди, либо много морепродуктов в рационе. Наши предки генно-модифицироваться не очень хотели, хотя сейчас уже фермерская молодежь практически адаптирована к нашей геохимии. А добывать морепродукты рыболовством не получалось — практически вся местная морская фауна для человека несъедобна. Поэтому нужна была марикультура, нужно было разводить земные виды. Причем марикультура пелагическая. Потому что местные крабы жрут любые плантации со страшной силой. Поэтому шельферы у нас занимаются либо ракушками, либо полезными ископаемыми.
— А что делают те рыбаки, с которыми вместе мы вчера выигрывали эпическую битву на водяных пистолетах?
— Помнишь из истории, что в момент прихода европейцев в Новый Свет там крупных непарнокопытных не водилось. А к XIX веку развелись мустанги, дикие лошади, и их отловом и отстрелом кормилась куча народу? Вот с нашими рыбаками аналогичная история. За полтораста лет существования пелагической марикультуры много какая рыба разбежалась. А для технических нужд, вроде производства смазочных масел, годится и местная.
На верхнюю палубу выскочила Оссэ:
— Вы что, тут всё еще прохлаждаетесь? Я уже даже на стол накрыть успела, а вы всё тут окрестностями любуетесь? Пошли за стол.
Стол был накрыт палубой ниже вертолетной площадки. Здесь закрытую часть надстройки опоясывал широкий пояс открытой палубы, вроде балкона, накрытый сверху вертолетной площадкой, как навесом. Здесь, с видом на закатное море и китовый вольер, и разместился стол.
Кроме Оссэ и Ниссе тут было еще человек шесть молодежи, примерно ровесников. Ниссе представил половину из них как своих братьев и сестер, а остальных — как их супругов или супруг.
— Сколько же вас живет на этой платформе? — спросил Карл.
— Пятьдесят шесть, — почти без запинки ответил Ниссе.
— И все — одна семья?
— Ну можно сказать и так — братья, двоюродные братья, сестры. Кто-то приводит себе жен с других платформ, кто-то наоборот — уходит.
— И если тебе будут говорить, что систедеры патрилокальны, — вмешалась Туве, двоюродная сестра Ниссе. — ты не слушай. Вот я, например наоборот, перетащила Хуана на наш систед. Все зависит от кучи причин. У нас сейчас, после разделения, некоторый избыток свободного места, у Консоларго наоборот, народу избыток, а на разделение ещё не накопили. Или вопрос в том, какие специальности где больше нужны.
Ниссе взялся за бутылку с прозрачной желтоватой жидкостью и начал разливать ее по рюмкам. Лада накрыла свою рюмку рукой.
— Ты не любишь настойку трепанга? — удивилась Туве.
— Просто мне еще в Лерну лететь и самолёт в прокат сдавать.
— Но у тебя же есть этот парень в правом кресле, Майк, — встряла Оссэ. — Он не сидит за столом с нами, а тискает дельфинов с малышней. Значит, будет трезвый.
— Во-первых, у него нет допуска на этот класс машин. Во-вторых, он еще не сдал экономическую самостоятельность, а значит отправить его сдавать машину в прокат одного нельзя. В любом случае ответственность на мне. Поэтому пить я не буду.
— А вечером Калябры, когда вы с Карлом угощали нас в кабаке на набережной, ты вроде не стеснялась?
— Так то в бордингаузе. Это единственное место, где космонавт может спокойно пить, зная, что его даже на аврал внезапно не поднимут. Корабль стоит надежно привязанный к пирсу, стояночные вахты расписаны на неделю вперед, можно расслабиться.
