Дэвид Вонг - В финале Джон умрет
Джон что–то закричал, но тут существо вонзило когти в мое плечо, и половину тела накрыла волна боли. Я вытянул шею, заглянул за плечо твари и завопил:
- Э–Э–Э–ЭМ–М–МИ–И–И!!! БЕ–Е–ГИ–И!!!
Эми очень долго стояла за спиной монстра, словно окаменела. Он, кажется, замахнулся второй лапой, изготовившись раскроить мне череп. Я почувствовал, как Джон неуклюже пытается вытащить из меня когти монстра. Морда чудовища нависала надо мной; его глазки бегали, а из пасти почему–то пахло «Олд спайсом». Краем глаза я увидел, что число на стене изменилось на «3».
Эми повернулась к выходу, и внезапно у меня появилась новая задача — задержать монстра здесь, до предела увеличить время, которое понадобится чудовищу на то, чтобы сожрать нас.
Там, где была дверь в комнату, появилась еще одна тварь — такая же, как и первая. Она пошла на Эми, и на секунду в моей голове возникла безумная мысль — показалось, что к промежности этого монстра прилип снег.
Число на стене исчезло. Призрачная дверь закрылась.
Все замерло. Стена снова появилась там, где и была всегда — прочная, как… ну, как стена.
Внезапно голова, плечи и когти монстра повисли на стене, словно охотничий трофей. Призрачная дверь прищемила гада: одна его половина осталась с этой стороны, другая — снаружи. Секунду спустя куски тела посыпались на пол, оставляя за собой красные пятна на стене.
— Что за… Интересно, сколько работников завода гибнет подобным образом? — пробормотал Джон.
— Эми! — крикнул я, с отвращением отдирая от стены лапу и бросая ее на пол. Пальцы с когтями еще дергались. Рядом лаяла и взвизгивала Молли. С другой стороны не доносилось ни звука. Я забарабанил по стене ладонями, почувствовал, что поверхность скользит под пальцами.
— ЭМИ!!! Э–Э–М–МИ–И!!!
Я ударил по стене, и, кажется, сломал себе руку. Потом я почувствовал движение и понял, что мы движемся наверх — хотя у торгового центра не было второго этажа. Я снова выругался и положил ладони на колени. В голове промелькнула мысль о том, что все близкие мне люди умирают страшной смертью.
У ног заскулила Молли. Джон сказал что–то вроде «подъезжаем» и «приготовиться», и я, в общем, его понял. Я встал и, дрожа, взял у Джона пилу, осмотрел ее, пытаясь понять принцип ее действия. Более дурацкого оружия в данной ситуации нельзя было и придумать.
Я огляделся и увидел, что магнитофон в лифт не попал. А, какая разница!
Мы поднимались все выше, выше и выше. Может, лифт летел по воздуху сам по себе? Джон взял огнемет на изготовку, продолжая что–то говорить — типа, мы ничего не могли поделать, нужно побыстрее закончить с этим делом, мы непременно должны выжить, бла–бла–бла. Не важно.
Подъем занял целых двадцать чертовых минут. Сотни футов. Наконец лифт резко остановился, и в стене появилось отверстие. Перед нами протянулся длинный коридор из гладкого камня — мрамора или полированного гранита с полукруглым потолком, флуоресцентными лампами и надписями о необходимости соблюдать стерильность и носить с собой пропуск.
Я ухватил пластиковую рукоять пилы покрепче и шагнул в коридор. За мной по пятам двинулась Молли, а за ней — Джон. Рядом с дулом игрушечного огнемета плясал огонек. Я шел и думал о том, как громко завоет пила, когда я дерну за шнур. И о том, есть ли в ней бензин.
Пройдя четыре–пять кварталов, по городским меркам, мы обнаружили дверь — обычную металлическую дверь с ручкой. Мы приготовились к бою. Джон распахнул дверь, и мы метнулись внутрь.
Пол превратился в металлическую решетку: мы оказались на мостике. Я посмотрел поверх ограждения и увидел, что под нами — огромное пространство размером с ангар для самолетов, только темное. По этажу вокруг столов и приборов бойко, словно на рынке, расхаживали люди в белом. Шум стоял адский: гудение машин, лязг, шарканье ног.
Сделав пару шагов вперед, мы поняли, что не одни: на мостике, футах в десяти от нас стоял человек в стеклянной маске и в белом комбинезоне с капюшоном. Его костюм напомнил мне стерильную одежду, которую носят в чистых помещениях — в лабораториях, например. В одной руке человек держал бумажный пакет из кафе «Сабвей», а в другой — пачку сигарет. Он долго смотрел на нас — на Молли, на пилу, на язычок пламени, вырывающийся из инструмента, который не мог быть не чем иным, как огнеметом.
— Мы из пожарной службы, — сказал Джон.
Человек развернулся и помчался прочь; его ботинки лязгали по металлической решетке. Мы бросились за ним. Он прошмыгнул в дверь, мы побежали следом и очутились на винтовой лестнице, идущей вниз. Все это время Джон кричал, требуя от человека разрешение на работу с горючими материалами.
Мужчина спрыгнул вниз и забежал в еще одну дверь. Мы помчались за ним и оказались на первом этаже завода (или что уж там это было), в окружении людей в белых комбинезонах. У этих людей прекрасно получалось игнорировать нас. Они не носили масок и, похоже, все до единого были абсолютно лысыми.
Темнота, темнота, темнота. Кое–где, на каких–то незнакомых механизмах горели красные огоньки, но никаких потолочных ламп — ничего, кроме крошечных островков све–1га, тени от которых оказывались перевернутыми вверх ногами. Человек, за которым мы гнались, растворился в темно, те, и мы не последовали за ним.
Слева стояли ряды из сотен синих пластиковых бочек. Две 6очки с краю, не закрытые крышками, наполняла багровая жидкость, похожая на жидкость для коробки передач. Два человека разливали жидкость в пузырьки. Один из этих людей повернулся ко мне, и я увидел, что у него нет лица.
Или, скорее, у него была половина лица: закругленный лоб, нависавший над тем местом, где располагаются глаза, и сливавшийся со щеками. Широкие и плоские, как у африканца, ноздри, тонкий безгубый рот и огромные уши. Второй человек выглядел точно так же. Такими же оказались и четверо, стоявшие в том же ряду чуть поодаль. В руках они держали огромные полупрозрачные пластиковые вакуумные упаковки, в которых находилось нечто, похожее на говяжью грудинку.
Я глазел по сторонам, словно малыш на экскурсии. Слева от меня находились высокие — размером с дом — стеклянные баки, вроде тех, что можно увидеть в городском океанариуме. В баках, наполненных мутно–розовой жидкостью, плавали бледные смутные тени, которые, возможно, когда–то были людьми, собаками и белками. Я потрясенно шагал мимо баков, моргая, отчаянно пытаясь привыкнуть к темноте и увидеть все. Неудивительно, что они не тратились на освещение. Глаз почти ни у кого нет, так зачем увеличивать счет за электричество?
Везде одно и то же: начальство — это сборище прижимистых ублюдков.
За спиной вздохнул Джон — от удивления, отвращения или и от того, и от другого. Я проследил за направлением его взгляда и увидел футах в двадцати проволочную клетку, в которой стоял худой перепуганный мальчик лет десяти. Рядом с клеткой находилось какое–то круглое, высотой футов в пять, устройство с красной лампочкой на боку. Лампочка зажглась зеленым светом, раздался электронный звук. Мальчик закричал.
Его кожа пошла пузырями, сморщилась; один глаз сдулся, превратился в белую жидкость и потек по щеке, будто сперма. Мышцы расплавились и отделились от костей. Мальчик рухнул на пол, превратившись в содрогающийся кровавый комок, закипел и стал принимать новую форму. Появились две крошечные ножки. Копыто. Еще две ноги, округлое тело. За моей спиной заскулила Молли: она смотрела туда же, куда и я. Через пять секунд в клетке оказалась розовая, упитанная свинья.
— Твою! Мать! — воскликнул Джон.
Свинья спокойно подошла к стенке клетки, понюхала меня, затем поставила на сетку передние ноги — и мне показалось, что я вижу тот самый знак «пи», который когда–то был у Молли и у Дрейка, и… Черт побери, что все это значит? Я дернул шнур пилы так сильно, что едва не порвал. Пила взревела и ожила.
Джон посмотрел на Молли и сказал:
— Давай высирай бомбу. Взорвем это место ко всем чертям.
- БРОСАЙ ЭТУ ШТУКУ!
Мы обернулись: футах в тридцати от нас возник человек в «стерильном костюме»; его голос доносился через небольшой динамик на боковой поверхности капюшона. Человек пробирался сквозь толпу работников в белых комбинезонах, целясь в нас из огромной винтовки с невероятным количеством стволов.
Джон не бросил огнемет, а вместо этого направил его на человека.
— Это ты бросай пушку, урод.
— Делайте, как он говорит, сэр. Мы вне себя от ярости, — добавил я.
- У ВАС ОДНА СЕКУНДА НА ТО, ЧТОБЫ БРОСИТЬ ПИЛУ И ЭТУ… ШТУКУ.
- ТЫ ЗАСТРЕЛИЛ МЕНЯ! А–А–А–А! — завопил Джон, упав на пол.
Никакого выстрела не было. Я подбежал к Джону.
— Ты застрелил его! А ведь у него четверо детей! Точнее, четверо сирот.
Человек подошел к нам, держа на прицеле Джона. Винтовка гладкая, обтекаемая, с зеленым электронным прицелом, казалось, прилетела в наш мир из 2050–го года. Внизу у нее был маленький ствол, а наверху — такой огромный, что наверняка должен стрелять артиллерийскими снарядами.
