Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость
Эндрю потянул воздух носом, будто всхлипнул, — Мы бежали из России. Там Рэнди… убили.
— Убили? Ничего себе! А ваши дочери?
— Дочери со мной. Мы Тихий океан переплыли. На танкере.
— На танкере?
— Кое-как добрались до Хьюстона, а в нашем доме — самозахват!
— Как это — самозахват?
— Да так. Приехали и захватили. Кто раньше встал, тому и тапки.
— Ну так надо — в полицию!
— Какая полиция, Кормак? Полицейские даже на убийства не выезжают. Притом, самозахватчики — нормальные ребята, предлагали совместно возделывать поле для гольфа…
— Возделывать? Поле для гольфа? Что за глупость?
— Вот и я думаю, глупость! В Хьюстоне — жуть. Бандиты, мародёры! Врачи — разбежались, частные клиники закрыты. Висит бумажка: «ближайшая больница там-то». Едем в больницу, а принимают только с огнестрельными ранениями! Кредитные карты — не работают! Да если бы и работали! Нигде же нет ничего. Еды в магазинах — нет! Вы не поверите, у меня — последняя сотка в бумажнике. Ещё мелочь — и всё!
— Вы говорили, есть инвестиционный счёт? На чёрный день?
— Можно сказать, уже нет. Звоню в банк — попадаю на автоответчик. Похоже, там больше никто не работает! Я не знаю, что делать, Кормак!
Звякнула колокольчиком входная дверь, вошли две девочки. Выглядят: бывает куда лучше. Растрёпанные грязноватые волосы, одежда не по размеру, на ногах какие-то дурацкие шлёпанцы. Старшая в мужской сорочке и джинсах, размеров на пять больше необходимого. У младшей — джинсовая юбка и засаленная футболка, в руке — ключ с огромной, чтобы ненароком не увезли, биркой: «ТУАЛЕТ». «Беженцы», — вдруг проскочило в голове определение. Да, беженцы! Как кадры из какой-нибудь Югославии или Украины по «CNN».
— Это ваши дочери, Эндрю? Вы, помнится, говорили: Софи и Элизабет?
— Софи и Натали.
Вот те на, Кормак. Приплыли. У нас — беженцы! С одной стороны, мы их сами приглашали. Сэм так и сказал: «Станет совсем туго — попытайтесь пробраться к нам на ферму. Место найдём». Что «туго» — заметно с одного взгляда. Рэнди убили. Через океан на танкере. Ни денег, ни жилья. К тому же, старшая дочка — похоже, чем-то больна. Психическое заболевание или инфекция? Эндрю упомянул про поиски врача в Хьюстоне.
С другой стороны, пастор Сандерс каждое воскресенье талдычит: никаких беженцев на наших фермах! Родственники, пусть даже дальние, — милости просим. Но беженцы — ни в коем случае. Пустишь одного — второй спросит: почему его пустили, а меня — нет? Пустишь второго. Дальше — пошло, поехало! Где два — там и десять. Где десять — там и сто. А припасов, с таким старанием и упорством заготовленных за последние два года, — на всю ораву не хватит.
Ко всему прочему, Эндрю — офисный пудель, с рубиновыми запонками. На ферме от него пользы — ноль, да и дочери наверняка не лучше. Бездельники.
Честно говоря, если бы мы не заехали к местному радиолюбителю, я бы Эндрю вежливо послал. Тем более, и отмазка налицо. У окошка кассира, Бен уже крутил пальцем у виска:
— Отчего нельзя? Что за правила такие?
— Нельзя — это нельзя, — отвечала ему кассирша-азиатка, — Бензин только жителям города. Сто девяностое шоссе — это же не город?
— А что это?
— Да что угодно, но не город! Вон, указатель стоит: «Добро пожаловать в Джостер». До указателя — город, за указателем — не город!
— Кто сказал?
— Депьюти сказал!
— И мне не продали, — пожаловался Эндрю, — Бензин в Хьюстоне продают тоже по пять галлонов в неделю, причём на заправке по месту жительства. Мы и досюда — еле доехали.
Тут бы мне и сказать: «Прости, старина. Раз бензина нет — придётся вам как-то пристроиться тут в Джостере». Отдал бы Эндрю наш двудневный запас провизии из пикапа и четыреста баксов — все наличные в моём бумажнике. Да, у меня за задним сиденьем есть запасной комплект одежды. Вечером рассказать Сэму. Можно даже завтра вернуться в город и привезти бедолагам несколько мешков картошки и немного консервов. Главное, никаких беженцев у нас на ферме, и все довольны.
Но история с «Армагеддонщиком Сандерсом» произвела на меня впечатление. Пастор Сандерс — неплохой мужик, но не ему решать, кто годен, а кто — не годен жить на нашей ферме. Тоже мне: швейцар Ноева Ковчега!
— Если найдётся пять галлонов бензина — дотянете до нас? — спросил я Эндрю.
— Скорее да чем нет.
— Предупреждаю сразу: работы на ферме — завались, но это вам не кнопочки на «Макинтоше» нажимать. Готовы полоть огороды, косить траву и доить коров?
— Что угодно!
Я направился к кассирше.
— Вижу, вы — деловая женщина, мэм! Имею вам предложить выгодный бартер!
— Бартер? Это как? — захлопала тяжело накрашенными ресницами азиатка.
— Я вам — полную канистру дизтоплива, а вы мне — ровно столько же бензина? У дизтоплива плотность энергии выше, значит, вы — в выигрыше.
— Так, наверное, можно. Про энергию депьюти ничего не говорил, да и цена одинаковая. А дизтопливо — не поддельное?
— А бензин — не поддельный?
— Мой бензин — высший сорт! Где дизтопливо?
Я повернулся к Бену, — Неси наш аварийный запас, старина!
Через пятнадцать минут, конвой из двух автомобилей покинул городок. Впереди шёл сильно запылённый белый «Митсубиси» с калифорнийскими номерами. В Ноевом Ковчеге намечается прибавление.
Глава 23. Н. Смайлс, она же негритёнок Джим
В предыдущем обращении — о дефолте США, я обещал ежемесячно докладывать Нации о состоянии дел. Мой пресс-секретарь постоянно напоминает, этого недостаточно [шум в зале, аплодисменты].
За месяц, прошедший с момента государственного дефолта, федеральное Правительство и Правительства штатов провели огромную работу. Должен с гордостью подчеркнуть: у нас получилось! Удалось добиться нормализации снабжения городов продовольствием, горючим и товарами первой необходимости. Оказывается, дефолт — не такая уж страшная штука! Кто мне не верит, может заехать после этой пресс-конференции в ближайший супермаркет. Не забудьте по дороге забрать детей из школы и заправить машину [смех, аплодисменты]…
Из пресс-конференции Президента США Белый Дом, «CNN», воскресенье, 19 июня 2016 г.Банг! Банг! Банг!
Надтреснутый звук церковного колокола. По воскресеньям мы ходим в церковь. Сначала — проповедь для всех, потом взрослые расходятся по домам, а все не достигшие четырнадцати обязаны отсидеть положенные два часа в Воскресной Школе. Скукотища страшная.
Теоретически, Воскресная Школа нужна, чтоб мы не разучились читать и писать, и для привития богобоязненного строя мыслей. Оттого и учебная программа — простая как грабли. Встаём по очереди и читаем вслух книжки из жизни святых, а остальные сидят и старательно записывают под диктовку. Пастор Сандерс потом собирает работы учащихся. За прилежание — наклеивает «смайлик», а если что не так, или многовато помарок — жалуется родителям. Прихожане уже всерьёз поговаривают, не пора ли ввести в школе розги. А то всякие девочки (вроде меня) так распоясались, пропускают в диктантах целые абзацы! А попробуйте сами не пропускать. Книжки про святых все простенькие, «адаптированные». Наивные, исключительно для дураков. Наверное, пастор стащил из библиотеки «специальной» школы для дебилов.
Кроме Воскресной Школы, имеется ещё и «обыкновенная». Два класса. В первом собрали всех малолеток с пяти до девяти лет и учат, почти как в нормальной школе. Шесть раз в неделю. И учительница — настоящая, миссис Дженкинс, жена дока Дженкинса.
А второй класс, с десяти лет и старше, — виртуальный. Планировалось, все взрослые по очереди станут учить «старшеклассников». Но учить всех одновременно никак не выходит. Все чем-то заняты: у кого покос, у кого корова сбежала, у кого свинья отелилась. Хотя… Свиньи не телятся, а поросятся. Нельзя путать такие важные термины.
В прошлый раз школу устраивали во вторник, и после утренней дойки миссис Паттон великодушно разрешила мне сходить поучиться. Дождик с утра, прополка и покос — самоотменились. Мистер Дулиттл читал лекцию, как работает товарно-сырьевая биржа, а также про межотраслевой баланс и матрицу Леонтьева. Зачем? Биржа вроде бы с апреля самоотменилась. На время Обвала. Как прополка самоотменяется на время дождика. Только дождики кончаются, а Обвал — нет.
— Натали? Натали-и? Ты закончила с посудой?
— Щас, мэм! Уже вытираю, — стопка тарелок отправляется в шкаф, кружки красиво развешиваем на крючки над мойкой. Помои надо крышкой закрыть, а то будет вонь на весь дом. Не от помоев, а вербальная — от нашей сварливой хозяйки, миссис Паттон.
По скрипучей деревянной лесенке лезу на чердак. Хорошие новости: Софи уже оделась. Сама и без напоминаний. Ей и вправду гораздо лучше. Теперь Соф просвечивает рентгеном стены не чаще шести раз в день. Похоже, помогла психотерапией миссис Гарденер, ещё там, в Хьюстоне.
