Клэр Мерле - Взгляд
Ана задыхалась.
— Нет, — сказала она. — Нет, я не верю. Том не сходил с ума.
Ее отец протянул руку, чтобы поддержать ее. Она отшатнулась от него.
— После его гибели смотрители нашли в его дневнике вот это, — сказал он. — Его смерть не была несчастным случаем. Благодаря моему образованию меня попросили рассмотреть его случай. Выяснить, как Чистый мог стать психически неустойчивым. Проверить, нет ли какого-то нового варианта генов, который пока не удалось выявить.
Ана несколько минут безвольно дрейфовала, словно ее бросили посреди океана. А потом ее осенило:
— А откуда мне знать, что ты не подменил этот диск? Не сделал его сам?
— Ты должна мне поверить, Ариана, — сказал он. — И я не мог допустить, чтобы Джаспер бросил тебя ради вот этого! Отказался от всего из-за этой чуши. Я знал его планы. Я присматривал за ним и старшими Тореллами почти три года, следя, чтобы ни у кого из них не появилось признаков такого срыва, как у Тома. В день вашей помолвки он встретился с человеком из параноидально зацикленной на заговоре секты «Просвещение», чтобы передать ему диск с данными Тома. Его связной сбрендил, стал неистовствовать на улице. Джаспер запаниковал. Он испугался. Он ушел с концерта раньше, потому что тоже собрался исчезнуть. Он намеревался тебя бросить. И ради чего? Ради вот этого!
Ана обхватила руками свои трясущиеся плечи.
— Я решил поместить его в психиатрическую клинику, чтобы он не влип в неприятности до заключения вашего союза, — продолжал ее отец. — Не говоря уже о том, что не стоило ему снова привлекать внимание Коллегии. Я с самого начала собирался сделать так, чтобы через пару недель его выпустили. Ему нужно было время, чтобы по достоинству оценить то, от чего он собирался отказаться. Я бы показал ему этот диск после его возвращения. После того, как он успокоился бы и сумел бы выслушать разумные доводы.
— Только ты был избавлен от всех хлопот, не так ли?
— Я не имел никакого отношения к тому, что его стали лечить электрошоком.
Ана стиснула зубы, чтобы они не стучали. Что именно хотел спасти ее отец — будущее Чистых или собственную репутацию? Она пристально посмотрела на него — на человека, который всегда был таким холодным и расчетливым. Взглядом он умолял ее прислушаться к нему.
— Почему смотритель Домбрант искал «Энкиду»? — спросила она.
Эшби провел рукой по волосам. Его зубы сжались. Она заметила, как в сосудах у него на висках пульсирует кровь. Она охнула. Он почти сумел ее обмануть! Почти убедил ее!
— Потому что ты подчищал все хвосты, — ответила она вместо него. — Поначалу ты не нашел диска в медальоне, так что ты не был точно уверен в том, не было ли там чего-то… — Она замолчала, только теперь понимая всю правду. Возможно, это и было «доказательствами» Тома Торелла, но поначалу ее отец этого не знал. А это значило, что ее отец боялся, что там окажутся доказательства неистинности анализа на Чистоту. А это значило, что тот мужчина, с которым встречался Коул, — министр торговли и промышленности, — действительно имел запись той встречи двадцатилетней давности, на которой люди, которые сейчас входят в правительство и возглавляют Коллегию, придумали идею Чистых. И из-за этого министра убили.
Ее отец — не гений. Он всего лишь пешка.
Дождь прекратился. Вечерний ветерок подсушил влагу на лице Аны. Деревянная звезда прижималась к ее груди.
— Все кончено, — сказала она. — Я больше не хочу иметь с тобой никаких дел. Ты умеешь только давить и разрушать.
— Я сохраняю! — возразил он.
И в это мгновение Ана поняла, что он ее не отпустит. Она для него — предмет. Ценная собственность.
— Ты все равно захотела бы уйти, — спросил он, — если бы не могла получить того паренька?
Она оглянулась на проход, ведущий к Тойн-уэй. Там видны были только два мужчины в капюшонах. Значит, остальные сейчас с Коулом.
— Я хочу, чтобы ты на один год осталась в Общине в качестве жены Джаспера, — сказал он. — Завтра твой восемнадцатый день рождения. В тот день, когда тебе исполнится девятнадцать, если ты по-прежнему этого будешь хотеть, я не стану мешать тебе уйти. Хотя если ты решишь уйти, то оставишь все, что у тебя есть здесь.
Он по-прежнему считал, что ее можно подкупить роскошью, принудить с помощью привычки и страха. Она подумала о Коуле, который сейчас был где-то в тенях за КПП. Он не в состоянии бежать. Не в состоянии сопротивляться. Парализован этим обездвиживающим устройством. Возможно, его хватают прямо сейчас. Суда он будет дожидаться долго — вплоть до года. Ему грозит пожизненное заключение в руках тюремных Особых психиатров.
У Аны подкосились ноги. Она рухнула, больно ударившись коленями о землю.
Ее отец опустился на колени рядом с ней.
— Я делаю это ради тебя, — сказал он. — Когда-нибудь ты это поймешь.
Его слова продрались сквозь ее оцепенение. Он прижал пальцы к ее пояснице. Воображение представило ей, как эти пальцы проникают внутрь, ощупывая, выискивая, пытаясь утащить ее душу. На нее снизошло странное спокойствие, похожее на обильный пушистый снегопад. Она закрыла глаза.
И внезапно оказалась среди звезд. В темном небе пылали группы галактик. Ослепительные. Бесконечные. Млечный Путь лежал на самом горизонте, и его спиральные рукава вращались вокруг золотистого центра. Какой-то звук плыл к ней. Что-то близкое к музыке, однако звук пронесся сквозь саму ее сущность, словно она была колебанием, которое он настраивал на свою силу, мощь и единство.
Ее глаза снова открылись. Сквозь спутанные волосы она посмотрела на своего отца. Два года одиннадцать месяцев и восемь дней назад, когда Коллегия подтвердила факт самоубийства ее матери и объявила, что у нее спящая форма Большой Тройки, она поклялась, что больше не позволит отцу к себе прикасаться. Теперь она поняла, что это неважно. Он больше не способен дотянуться и поработить ее. Он не способен украсть ту красоту, которую она видит, то сострадание, которое она испытывает к Джасперу, ту любовь, которую она испытывает к Коулу. Она вне пределов его досягаемости.
Ана встала и подошла к машине, чувствуя на себе пристальный взгляд отца. Открыв заднюю дверь, села рядом с Лайлой. Как только она надела Лайле на голову металлический отражатель, та очнулась, словно просыпаясь. Как только Лайла осмотрелась, на ее недоумевающем лице возник страх.
— У нас мало времени, — сказала ей Ана. — Мой отец отпустит тебя и Коула, если я останусь. Ты должна не дать Коулу попытаться вернуться за мной. Что бы он ни услышал обо мне и Джаспере, не позволяй ему сомневаться. Я выбрала его. Я останусь с Джаспером потому, что выбрала Коула. И я найду способ быть с ним как можно быстрее.
У Лайлы задрожали губы.
— Я не позволю ему усомниться в тебе, — пообещала она.
Ана сжала ей руку.
— Он у тебя, да? — спросила Лайла.
Ана замерла. Похоже, вера Лайлы во Взгляд оказалась ненапрасной, — и, как ни странно, Ану это больше не пугало.
— У меня, — прошептала она, прикоснувшись к деревянной звезде, в которой спрятала диск министра.
— Дело с самого начала было в тебе! — Лайла улыбнулась сквозь слезы, стоявшие у нее в глазах. — Не в Коуле. Именно ты находилась в центре всего.
Ана обняла подругу, потом сняла обруч отражателя с ее головы и скользнула по сиденью к двери машины.
Снова оказавшись на улице, она прошагала мимо отца и мужчин в капюшонах, направляясь к проулку, ведущему к КПП. Она почувствовала, что они идут следом, но ее это не волновало — при условии, что они не помешают ей говорить с Коулом.
Коул сидел на своем мотоцикле с невыключенным мотором. Рядом с ним стояли двое в капюшонах. Они двинулись было вперед, пытаясь преградить ей дорогу.
— Все в порядке, — объявил из-за ее спины ее отец.
Мужчины посторонились. Ана надела обруч Коулу на голову и стала ждать, когда он оживет. Его глаза недоуменно заморгали, мышцы расслабились, он чуть не выпустил мотоцикл, но успел его снова схватить и удержать на месте. Его взгляд перебегал с мужчин в капюшонах на отца Арианы.
— Садись! Нам надо отсюда убираться!
— Коул! — Она подняла руку и дотронулась до его щеки. Она видела, как он пытается понять, что происходит. Подавшись ближе, она поцеловала его. — Я тебя не забуду, — сказала она. Сняв цепочку со звездой, она надела ее ему на шею. — Теперь у тебя есть что-то мое, а у меня — твое.
Она слабо улыбнулась и повернулась, не зная наверняка, сумеет ли на самом деле уйти от него. Он поймал ее за руку.
— Постой! — взмолился он. — Что случилось? Куда ты идешь?
У нее подгибались ноги, сердце болело так сильно, что, казалось, вот-вот разорвется. Наклоняясь к нему, вдыхая запах стирального порошка и лета, она тихо сказала:
— Он в подвеске.
— Нет! — Он не отпускал ее. — Этого не должно было случиться. Я видел это для того, чтобы можно было все изменить. На этот раз я тебя не отпущу!
