Нил Шустерман - Мир обретённый
Это было первое плавание Майки с того времени, когда он был МакГиллом, и, надо признать, его охватила лёгкая ностальгия. В те дни он развлекался тем, что всеми доступными способами делал себя глубоко несчастным. Теперь дела шли куда лучше, и всё же иногда он ощущал желание пожалеть себя, бедного. Эта отличная гоночная яхта совсем не походила на неряшливое, ржавое корыто под названием «Сульфур Куин». Майки не мог бы сказать, чтó ему нравится больше: нелёгкий нрав и грубая сила старого танкера или гордая осанка красавицы-яхты. Скорей всего, его устроило бы сочетание того и другого. Например, если бы паруса были истрёпаны ветром, а сверкающие латунные детали вкупе с лакированными деревянными частями носили на себе отметины многочисленных морских приключений — вот это было бы то что надо для Майки МакГилла. Потому что красота — это, конечно, хорошо, но характер, этакая изюминка — куда лучше!
* * *Джикс, единственный из всех, кто знал, что ждёт их впереди, решил осведомить об этом своих спутников лишь на четвёртый день плавания, когда на далёком горизонте уже обозначилась тонкая береговая линия Юкатана. Больше не было смысла что-то скрывать от Майки и Ника. Ребята устроились в каюте, и Джикс рассказал им всё, что было необходимо знать о Городе Душ и его превосходительстве Великом Короле Срединного Царства.
— Это очень старый город, — говорил Джикс, — а король — очень-очень старый дух. Он из той эпохи, когда мир был устроен иначе. Когда мы прибудем на место, о вас будет доложено по всей форме, и я представлю вас... — Джикс сглотнул, зная, что окончание фразы его спутникам будет трудновато переварить: — ...представлю вас в качестве дара королю.
— Что такое? — переспросил Майки. — Я не ослышался? «Дара»?
— Это единственный способ представить вас ко двору. Иначе вас сунут в специальное хранилище, где вы будете «дозревать» долгие годы, пока не забудете своё прошлое и в вашей памяти не останется только Город Душ и ничего, кроме него.
— Я не стану ничьей собственностью! — проревел Майки и нечаянно отрастил себе парочку клыков, которые тут же ликвидировал, когда Ник обжёг его неодобрительным взглядом.
Джикс ответил ровно, без эмоций:
— Если ты желаешь остановить свою сестру, то должен делать так, как я скажу. Король станет вашим союзником только в том случае, если ты выкажешь ему всё почтение, на которое способен и даже на которое не способен, а потом завоюешь его доверие и переманишь на свою сторону.
Ник вздохнул.
— Тогда мы обречены. Майки никому и никогда не выказывает почтения.
— Если всё пойдёт, как задумано, вам не придётся долго быть дворцовыми рабами. — Джикс помолчал, раздумывая, что стоит им сказать, а чего говорить не следует. — У его превосходительства есть ещё один титул. Его называют «Запамятливым Королём». У него память такая... особенная. Кое-что он помнит, а кое-что... запамятует.
— То есть, он забывчивый, что ли? — скривился Майки. — Подумаешь, дело великое. Кто в Междумире не забывчивый?
— Нет, — терпеливо втолковывал Джикс. — Он не забывчивый, он запамятливый. Огромная разница, и вы поймёте, в чём она заключается.
— А что это значит для нас? — задал вопрос Ник.
— Это значит, что его внимание к вам долго не продлится, — объяснил Джикс. — И когда ему надоест обращаться с вами как с игрушками, он, возможно, запамятует вас на какую-нибудь важную должность. Но берегитесь, потому что в Городе Душ достаточно и других искателей королевской милости...
— ...ты, например, — дополнил Майки почти обвиняющим тоном.
— Я, — ответил Джикс, — буду наименьшей из ваших проблем.
* * *С берега заметили приближающуюся яхту, и тут же несколько крылатых вестников взмыли над лесом и понеслись к Городу. Вскоре на берегу собралась целая армия в тысячу душ, готовая схватить непрошенных гостей, кем бы они ни были.
— Его превосходительство во всём предпочитает перебор, — сказал Джикс, когда они, подплыв поближе, разглядели ожидающую их гвардию.
Майки и Ник не пришли в восторг при виде огромного количества воинов, вооружённых всякими острыми, зловещего вида предметами. Хотя они и сознавали, что никакое оружие не может им повредить, но, скажите, что за удовольствие, если тебя утыкают стрелами, или нанижут на копьё, или искрошат в салат с помощью мачете? К тому же, если этот король такой могущественный, как о нём рассказывает Джикс, то кто знает, а вдруг он в состоянии причинить боль или по меньшей мере сделать их существование невыносимым?
— Они ведь узнают тебя, правда? — спросил Ник. — Ты же вроде как человек короля...
— Мнэ-э-эу... — совсем по-кошачьи протянул Джикс, — вовсе не обязательно. — Затем он повернулся к Майки: — Быстро — мне нужно знать побольше о твоих умениях. Во что ты можешь себя превратить?
— Я не могу сделать из себя ничего настоящего, если ты об этом. Я не могу стать ни жирафом, ни ягуаром или, там, слоном. Я превращаюсь в то, что сам придумываю, и никогда толком не знаю, что у меня получится.
Джикс потеребил свои вибриссы, прищурился...
— Ладно, думаю, с этим можно работать.
* * *Пятью минутами позже яхта заскребла днищем по дну, и вся гвардия опустила оружие. Воины, разинув рты, таращились на невиданное создание: отчасти грифа, отчасти рыбу, отчасти игуану с чешуёй, похожей на золотые зёрна маиса. Вместе это были четыре самых священных майянских символа. Пятая, самая большая святыня, дух-ягуар, ехал на грифо-рыбо-игуане верхом, а за его спиной было видно нечто истекающее темнотой, — воины приняли это за тень юноши-ягуара. Когда странный зверь соскочил на берег, ни один из воинов не отважился его побеспокоить: ведь ясно же — это посланец богов. Когда зверюга превратилась в нормального парня, воины взяли своё оружие наизготовку, но лишь для того, чтобы служить для троих пришельцев почётным караулом и препроводить их в Город Душ.
Джикс заговорил с эскортом на языке, приведшем Ника и Майки в замешательство.
— Это майянский, — пояснил Джикс. — Язык нашего королевства. Но не волнуйтесь — король говорит по-английски.
— Как же он смог выучить язык, который появился на земле уже после его смерти? — недоумевал Майки. Ему было отлично известно, что навыки и знания послесветов всегда остаются на том же уровне, что они получили при жизни.
— А ему и не пришлось учить, — вот и всё, что сказал Джикс. Объяснил, называется.
Они шли по хорошо утоптанным междумирным тропам. В окружающем их лесу росли как живые, так и мёртвые деревья. Междумир ощущался здесь куда более весомо, чем на Севере.
Они шагали всю ночь, и на рассвете подошли к высокой каменной стене, простирающейся в обе стороны насколько хватал глаз. Прямо перед путниками возвышались треугольные деревянные ворота. Створки были закрыты.
Сама стена не явилась для Майки и Ника неожиданностью — то, что древний город вполне может иметь подобные укрепления, казалось им естественным. Но то, что они увидели на верху стены, свидетельствовало: это не просто древний город — это междумирный город. Повсюду на бастионах возвышались необычного вида духи: их рты были разинуты куда шире обычных человеческих ртов (что делало их похожими на живых горгулий), а ноги — если у этих существ вообще были ноги — врастали в камень. На головах красовались невероятные уборы из перьев и золота. Горгулий были сотни — наверно, они стояли по всей длине стены.
— Ревуны, — сказал Джикс с досадливым вздохом.
При виде приближающейся толпы ревуны подняли рёв. Глаза их неотрывно следили за новоприбывшими. Через пару минут рёв перешёл в пение — то диссонирующее, то гармоничное. Они пели по-майянски, и эти звуки действовали на слушателей странно завораживающе.
— Они возвещают королю о нашем прибытии, — пояснил Джикс. — Рассказывают о своём впечатлении от каждого из нас. Но мне кажется, король их не слушает. Он давно уже не обращает внимания на ревунов. Потерял интерес.
— А что они говорят? — поинтересовался Майки.
— Сейчас они рассказывают обо мне. Я кажусь им знакомым, но всё равно очень подозрительным... А сейчас они говорят о Нике. Сообщают, что ты сделан из гнилого каучука и тоже очень-очень подозрительный... А сейчас — про тебя, Майки. Кажется, ты им нравишься.
— Да ну?
— Ну да, — кивнул Джикс. — Но имей в виду, духи, которые им нравятся, кажутся им самыми подозрительными из всех.
Песнь продолжалась. Гвардия, по-видимому, привыкшая к этой процедуре, терпеливо ждала.
— Сейчас они обсуждают, не бросить ли вас в Сенот, — продолжал Джикс. — Сенот — это такая бездонная яма, ведущая в Шибалбу, майянскую преисподнюю. Хотя лично я думаю, что она ведёт к центру Земли.
— Спасибо, успокоил, — поблагодарил Майки.
Ник рассмеялся. Вот это да! Впервые за обе жизни Майки кого-то рассмешил.
