Алексей Лукьянов - Палка
— Никому не рваться с места! — процедил Хряк. — Все выйдем. На прогулку дается полчаса.
Мы вышли вслед за Хряком. Навстречу нам по лестнице мчался заведующий отделением, подполковник Круглов. Лысина его имела цвет помидора. Хряк выстрелил у него перед ногами.
— Товарищ подполковник, — сказал он, — я собираюсь покинуть госпиталь и поэтому прошу выдать мне мою форму немедленно, до прибытия вооруженного патруля. Если, — добавил Хряк, — вы не хотите лишней крови. А пока откройте ребятам дверь. Пусть погуляют.
Круглов затравленно оглядел нас, потом о чем-то подумал — и успокоился.
Без лишних вопросов он отпер нам дверь, а сам вместе с Хряком пошел в кладовую.
Мы ждали Хряка на улице, во дворе дурки. Кто-то курил настрелянные у офицеров сигареты, кто-то просто бродил вдоль четырехметрового забора. Наша палата стояла и ловила на ладони хлопья падающего снега. Первого в этом году.
— Хорошо, — сказал Кузя. — Как дома во дворе. Только сарая нет.
Он уже начисто забыл об угрожавшей ему всего несколько минут назад опасности. Но мы согласились с ним: да, хорошо. Из дурки вышел Хряк, в форме, но без швабры. В руках его был веник.
— Многоствольная пушка, — объяснил он.
Потом, оглядев нас, сказал:
— Ладно, парни, пойду я.
И ушел, пожав нам руки и обняв на прощание Кузю. Прострелил дыру в заборе — и ушел. Мы же дождались патруля и вернулись по палатам. Снег продолжал идти, и наутро весь двор был белым.
Студент потом кое-что разнюхал. Тоже, кстати, большая странность Студента — быть в курсе всех событий. Вся информация, которая была хоть немного не для больных, просачивалась к нему сама по себе. Через пять лет после того случая Студент позвонил ко мне домой — откуда бы вы думали? — из Главного разведывательного управления. Он стал главой информационного отдела и знал практически все, что происходит в мире. В том смысле, что на самом деле происходит. Дали ему звание полковника — в двадцать-то пять лет! — и целый букет психов, утверждающих, что они ясновидящие.
— Ясновидящий среди них только один — я, — скромно говорил Студент. — Но они все потрясающе хорошие информационные проводники.
Звал к себе в гости. Я отказался и уже совсем собирался спросить о Хряке, когда Студент сказал:
— Не надо. Мы его не трогаем — и он пусть никого не трогает. — И положил трубку.
Хряк, то есть Владимир Касьян, служил пограничником. На их заставе среди старослужащих были только двое молодых — Касьян и капрал Дымов, оба только что из учебки. В первую же ночь, когда Дымов и Касьян спали, им устроили «дружеский прием», заставив полотенцами «выгонять зиму» из казармы. Дымов отказался сразу, за что его огрели табуретом по голове. И туго пришлось бы Володе Касьяну, если бы не висевший на стенде рядом с ленинской комнатой макет АКМ. Он сорвал фанерный автоматик со стены и открыл огонь, в результате чего погибли десять человек, то бишь половина личного состава заставы. Нашли Касьяна сидящим на полу рядом с трупом убитого табуретом Дымова. На время следствия определили в психушку.
Кузя слушал и разглядывал рисунки Касьяна.
— Он хороший, — наконец решил он. — Он со мной разговаривал. И дружил.
— Угу, — кивнул Студент. — И балду Герману отчекрыжил. Чтобы зря не болталась, ляжки не терла.
Черт его знает. Ни осуждать, ни одобрять Касьяна я не мог. И вот почему: на следующий день после прогулки под первым снегом меня повели в хирургию.
— Ай, блин, опять опаздываю! — суетился мой доктор. — В общем, Янгиргин, слушай, быстро говорю. Во-первых, документы твои будут через месяц, стопудово, кончается твоя тюрьма. Во-вторых, сынок, операция вряд ли состоится, сам понимаешь. И в-третьих: ты их знаешь? — и показывает мне четыре фотографии. Я пригляделся — ё-моё! Это ж те, что меня гвоздями!
— Нашли?! — спрашиваю.
Действительно, нашли. Лежали они рядком, все четверо, у каждого в области сердца по огнестрельному. Всё в кашу размолочено, но — ни пуль, ни гильз! А самое главное — у каждого в макушке по гвоздю.
Я, сам того не ожидая, выдохнул:
— Хряк!
— Кто?! — всполошился Ай-блин.
— Вовка Касьян. Он вчера вечером сбежал.
— Ай, блин… — только и сказал мой доктор.
…Бесовское ли племя был этот Касьян или ангел во плоти — не знаю и знать, честно говоря, не хочу. Как он их нашел? А может, случайно встретились? Я представляю себе испуганные лица моих убийц, когда обыкновенный веник стреляет по ним картечью. И лицо Хряка, освещенное вспышками четырех выстрелов…
Раз в год и палка стреляет. Да только кто эту палку заряжает? А перезаряжает?
Действительно, во что-то надо верить.
И лучше всего — в Бога.
Но Бог ли заряжал швабру?
г. Соликамск
