Юрий Леж - Возвращение в Зурбаган
Легко, будто паря над толпой под барабанный мерный далекий рокот, две фигурки синхронно прошли четверть расстояния и одним, единым для обеих, движением сбросили свои длинные черные плащи, скользнувшие к их ногам ночной тенью, оставшись в коротких, ярких, сиреневых платьях… А еще через два десятка шагов девушки, казавшиеся издалека просто отражением друг друга, встретились точно в центре… И одна из них быстрыми, ловкими движениями закружила, захороводила вокруг другой, смешивая обе фигурки в фантастический коктейль мелькающих рук и ног, заставляя свою визави повторять движения и тоже закружиться в непонятном, никакими сценариями не предусмотренном водовороте танца… Всего-то полминуты длилось это, наполненное непонятным волшебством, зрелище, и – парочка в центре подиума, ярко освещенная уже полудесятком разноцветных прожекторов, распалась… каждая девушка продолжила свое движение к декоративным кулисам, ограждающим такой хрупкий на вид мостик с обеих сторон… но вот понять, кто же из них куда пошел: правая – влево, или левая – вправо, – не смог никто из зрителей. Да что там зрителей, даже внимательно наблюдавшие за происходящим Зингер и Феликс так и не сообразили – произошла подмена или нет? И тройка охранников-телоублажателей, с привычной серьезностью ожидающих появления Королевы Ночи и сосредоточенно посматривающих по сторонам на предмет возможной опасности для нее – и те не сообразили, когда к ним с подиума спустилась один в один такая же, завораживающе легко, будто в танце, двигающаяся, переполненная восторгом единственной в году Ночи, но уже почему-то не легкомысленно капризная, а равнодушно спокойная…
…это чуть позже, когда Королева Ночи невесомым и манящим шагом вышла на сцену и подняла в приветствии руки под оглушительные выкрики толпы, началась паника за кулисами. Телохранители, начальник охраны самого высокородного, множество полицейских чинов в штатском и форме на несколько минут подняли такую суматоху, пытаясь отыскать подлинную Королеву среди временных гримерок, темных закоулков, пустых подсобок и грандиозных механизмов сцены, что едва не упустили из виду резкий старт черного большого автомобиля, долгое время ожидающего непонятно чего, как раз напротив выхода из-за кулис… За автомобилем тут же устремились в погоню три машины, набитые наскоро заскочившими в них охранниками и детективами… и уже некому было заметить, как неторопливо отъехал от площади зелененький старый пикапчик с удивительно угрюмым, сосредоточенным на своем деле даже в такую веселую ночь водителем.
…а площадь надрывалась восторженными криками, топотом тысяч каблуков, шарканьем подошв, веселым гулом голосов, подогретых бесплатным вином, разливаемым из полудесятка обычных молочных цистерн, таящихся в окружающих переулках… и гром бравурной музыки лился со сцены, поглощая, сметая своей мощью прочие звуки… и фальшивая Королева Ночи как-то незаметно исчезла за спинами вступивших на сцену музыкантов…
Замерший во время происходящего памятником самому себе Феликс решился, наконец-то, пошевелиться, глуховато откашлялся в кулак, и кашлем своим будто пробудил так же застывшего в неподвижности Зингера.
– Думаешь – все получилось? – с нарочитой рассеянностью спросил патрон, потирая внезапно озябшие руки.
– Рано еще, – покачал головой бывший штабс-капитан, не любивший спешить с окончательными выводами.
– Вот и я думаю, что рано, – согласился Зингер, отводя глаза от бушующего под балконом праздника. – Но смотреть тут уже не на что… наверное, пойдем-ка внутрь, Феликс…
Патрон поднялся с кресла, напоследок все-таки оглядел еще разок сцену, мост-подиум над ней, заполненную людьми площадь… и, резко развернувшись, ушел в комнаты за широкими балконными дверями.
А еще через десяток минут охранники подлинной Королевы Ночи догнали и прижали к обочине черный автомобиль… но никого, кроме демонстративно изображающего удивление шофера в нем не обнаружили… и тщательный обыск не дал никаких результатов, ни малейших следов похищенной – похоже, что авто использовали лишь для отвлечения их внимания от другого…
Сменив дорогой костюм и белоснежную сорочку на водолазку цвета «хаки», черную «косуху», кожаные брюки и остроносые, украшенные металлическими бляхами полусапожки Мартин бродил по темным улицам города, стараясь не отдаляться от Главной Площади Карнавала и чутко прислушиваясь к доносящимся с нее звукам музыки, восторженным крикам и пению фанфар. Он будто бы вернулся на несколько десятилетий назад, в годы своей юности, когда точно так же, как и остальная масса горожан, куролесил на карнавальных торжествах, пил халявное вино, зажимал в темноте глухих, средневековых переулков и проходных дворов девчонок, давал сдачи на пьяные оплеухи ребят постарше, засыпал ранним утром, чтобы после полудня продолжить ежегодное, такое сладостное приключение, зная при этом наперед, что ничем плохим лично для него оно не кончится. Потом была столица метрополии и редкие вылазки в так и оставшийся сказочным город юности… и неожиданная почти ссылка, которую он отлично предвидел, но, тем не менее, пошел на этот шаг потому, что иначе перестал бы уважать сам себя. И слегка вынужденное, но все равно приятное возобновление старых знакомств, и новые, такие бесшабашные, загульные, по-другому не скажешь. Время тогда пролетело мгновенно, будто не три года, а три дня в каком-то пьяном угаре, вечных постельных сценах и удивительном кураже интуитивных предсказаний… и только после этого он взялся за ум…
Мимо Мартина, похохатывая и беззастенчиво обмениваясь подробностями предстоящего интима, прошли двое парней с единственной девушкой, а потом – шумно пробежала целая ватажка подростков, то ли кого-то догоняя, то ли, напротив, от кого-то убегая… Мартин, по-прежнему тяжело опираясь на трость, дохромал до стены ближайшего дома и остановился, прикуривая. На площади запели серебряные фанфары, возвещая о том, что дело о подмене Королевы Ночи вступило в решающую фазу… «Теперь уже ничего нельзя изменить хотя бы потому, что всё пройдет хорошо… – подумал Мартин, с фатальной ленцой затягиваясь ароматным дымком. – Как жаль, что я не знаю, кому и как будет хорошо… Впрочем…»
– Дядя, а ты ведь – из наших? – по-пьяному громко поприветствовал Мартина высоченный, худой, как жердь, парень в такой же, только сильно изношенной и драной «косухе», как-то неслышно, будто тень, вывернувший из-за угла.
– Из бывших, – усмехнулся Мартин, демонстрируя молодому любителю мотоциклов свою трость. – Мне теперь на двух колесах не удержаться…
– А давай – мы тебя прокатим, раз ты – наш? чтоб не забывалось? – предложил парень, прижимая к себе маленькую, едва до груди его достающую затылком девчонку. – Тут недалеко, мы все уже собрались, ждем, как выберут Королеву, и поедем дальше гулять…
– А давайте лучше выпьем? – перебила девчонка, отталкиваясь от мотоциклиста.
– Хо! Точно!
Тут Мартин обратил внимание, что и парень, и девчонка изрядно пьяны – впрочем, таковыми было большинство промелькнувших перед ним в эту ночь горожан – и это состояние буквально заставляло такую удивительно разнокалиберную парочку любить весь мир и окружающих… а еще – парень держал в руке, чуть на отлете, огромный, двухлитровый, соблазнительно булькающий пакет из-под яблочного сока, сильно разодранный по верху. Этот пакет он и протянул Мартину:
– Вот, пей, не стесняйся! Меня Сенатор зовут, а она – Манго…
– Еще бы сказал – обезьяна Чи-чи-чи, – нарочито сурово стукнула остреньким кулачком в бок самозваного Сенатора девчонка. – Я Маша, а Манго – уже они тут придумали…
Видимо, утомившись то и дело бегать к молочным цистернам, заполненным дешевым и крепким вином, которое разливали в маленькие разовые стаканчики, паренек отхватил где-то такую емкую тару и залил её до предела…
Вино вкусно пахло молодостью, задором, ночными посиделками с гитарой, безотказными подружками и еще чем-то таким, неуловимо родным и понятным, что Мартин без разговоров взял обеими руками пакет, прикрыл глаза и сделал через край пяток крупных глотков…
Когда он, открыв глаза, оторвался от пакета, вокруг уже собралось не меньше десятка похожих на его новых знакомцев молодых ребят и девчонок, и даже парочку «железных коней» подкатили на руках, не рискуя вызывать недовольство сограждан несвоевременным ревом двигателей.
– Вот так дядя! Вот это – по-нашему! – крикнул кто-то из них, когда пакет с вином вернулся в руки Сенатора.
– Вино вином, но можно и посерьезней, только потом, чтоб без блёва, – бодро ответил Мартин, извлекая из-за пазухи граненую бутылку джина…
Компания еще разок отозвалась одобрительным гулом… «А ничего не меняется, – с неожиданной для него сентиментальностью подумал Мартин. – Отдариться – по правилам стать своим, как было, так и осталось…» Бутылка мгновенно исчезла из виду, пошла по рукам и через пяток минут вернулась к хозяину опустошенной ровно наполовину, как было положено еще в те давние времена, о которых Мартин совсем недавно вспоминал с таким душевным умилением. Следом за джином было вновь воздано должное вину, которого оказалось прихвачено очень и очень много, а потом компания как-то незаметно, шаг за шагом, переместилась из тихого переулочка на край Главной Площади Карнавала, устроившись так, чтобы можно было и непринужденно наблюдать за происходящим на сцене и подиуме и, при необходимости, мгновенно растворится в темных лабиринтах средневековых улочек и проходных дворов. Вряд ли ребята и девчонки замышляли какую-то пакость, портящую праздник и настроение окружающим, скорее уж выбор места был сделан по привычке вовремя исчезать…
