Тимофей Печёрин - Отсюда не возвращаются
Сперва спецагент не понял этой фразы, а потом вспомнил, что Матерью (с большой буквы) местные жители называют свою планету — лишь на Земле известную как Лорана.
* * *Какими бы подробными и информативными ни были сведения, полученные Славиным при подготовке к миссии, один важный аспект жизни на Лоране они так и не затронули. Речь шла об экономическом укладе, царившем на этой планете; о хотя бы таких элементарных вещах, как денежная система и принципы обмена. Но данный аспект был напрочь упущен в поступающих на Землю отчетах экспедиции — всего по одной причине.
Экономисты в экипаж не входили.
Собственно, специалисты данного профиля отсутствовали и в экипажах тридцати с лишним предыдущих экспедиций. И ничего удивительного в этом не было. Во-первых, мало кто рассчитывал вообще найти хоть каких-нибудь братьев по разуму. А во-вторых, даже в случае находки инопланетной разумной жизни, о столь глубоком контакте с ней никто и не мечтал.
Инопланетный разум представлялся стратегам космических исследований каким-то чудом-юдом; кем-то вроде кристаллических грибов-телепатов или (в лучшем случае) диким, живущим в гармонии с природой, племенем.
На контакт хоть с другим, но человечеством, с цивилизацией, имевшей много общего с землянами, никто даже не надеялся. Никто — кроме досужих мечтателей. И уж тем более никто не подумал, что однажды отношения землян и новоявленных «братьев по разуму» перейдут в товарно-денежную плоскость.
К чести руководства Управления, оно предусмотрело для своего сотрудника саму возможность что-либо покупать в ходе его пребывания на чужой планете. Сколь бы своеобразны не были лоранцы, они являлись прежде всего цивилизацией. А значит — должны были придерживаться всех, обязательных для цивилизованного общества, принципов. Среди которых знаменитая формула «товар-деньги-товар» на Земле считалась наиболее важной.
Разумеется, интеллектуальный уровень руководства УГБ был достаточным, чтобы не набивать карманы своего агента пачками ассигнаций общеземной валюты — «терро». Вместо вышеназванных ассигнаций Славину были выданы золотые и серебряные украшения — цепочки, колечки. Предполагалось, что металлы, издавна считавшиеся на Земле «благородными» и «драгоценными», имеют аналогичный статус и на другой планете.
Предполагалось… И, как выяснилось — напрасно. В этом Славин смог воочию убедиться — когда выложил украшения на стойку перед администратором гостиницы.
— Землянин? — спросил администратор, переведя свой кислый и нисколько не приветливый взгляд с украшений на их обладателя. В его устах слово «землянин» звучало с каким-то брезгливым снисхождением. Так английский лорд девятнадцатого века мог отзываться о каком-нибудь индусе, китайце или негре.
— Землянин, — ничуть не смутившись, подтвердил Славин.
— Заметно, — администратор хмыкнул, — и ты думал, эти блестяшки имеют у нас какую-то цену? Можешь не отвечать, вижу, что думал… Только должен тебя огорчить: люди и птицы — это все-таки разные… виды живых существ. Хоть и живут на одной планете. И если птиц привлекают всякие красивые безделушки, то мы, люди, ценим только полезные вещи. Понимаешь? Только то, что имеет какую-то пользу.
Это заявление крайне обескуражило Славина — даром, что было вполне ожидаемым. Спецагент Управления перебрал в уме все элементы своей экипировки, судорожно пытаясь выделить хоть что-то, что представляло ценность для аборигенов. Но, увы — ни средство связи, ни диктофон, ни, тем более, скорчер, этому требованию не удовлетворяли.
Так не одеждой же расплачиваться за ночлег?
— А… в кредит не обслуживаете? — робко осведомился Славин, пытаясь ухватиться за последнюю соломинку, — в смысле, в долг.
— В смысле, ты здесь поживешь, пообещаешь расплатиться, а сам улетишь на свою Землю. Я правильно понял? А если и не улетишь… не успеешь, то вызовешь себе на подмогу целую толпу… как это у вас называется? «Десятники»?
— Десантники, — поправил спецагент, — да и не явятся они сюда больше. Побоятся.
— Такие грозные — и боятся нас? Мирных безоружных людей? — последнее слово явно удивило администратора.
Удивило, успокоило… и, кажется, смягчило его настрой.
— Ладно, — сказал он примирительно, — не на улице же тебе ночевать. Кажется, я знаю, чем ты можешь быть полезен. Как насчет… вымыть пол, землянин?
— Вымыть пол? — переспросил Славин нерешительно и растерянно. Как любой землянин двадцать второго века, он привык к тому, что уборка помещений целиком автоматизирована. Что ее выполняют специальные машины — быстрые, компактные и дотошные.
Но еще больше специальный агент растерялся, когда администратор зашел в подсобку и вернулся оттуда с орудиями труда здешнего уборщика. Металлическим, потемневшим от времени, ведром, и затасканой до безобразия тряпкой, насаженной на длинную палку. На Земле в старину такой симбиоз тряпки и палки называли «шваброй».
— Да, вымыть пол, — подтвердил администратор, легонько подтолкнув ногой ведро, — в коридоре… на обоих этажах, в вестибюле… и в кафе. В номерах не надо, там сейчас люди… да, тебя и не пустят туда.
— Спасибо за доверие, — буркнул Славин. Его собеседник не заметил иронии, и, уж тем более, не смутился.
— Водопровод там, — указал он на подсобку, — с тебя — вымытый пол, с меня — ключ от номера.
* * *Славин не ошибся насчет канализации. Водоснабжение, по крайней мере, в этой гостинице, было вполне современным — даже по земным меркам. Краны, водопровод, трубы — а вовсе не колодец с воротом. Конечно, водопровод казался несколько примитивным. Мощность струи приходилось регулировать вручную, не было счетчиков по учету расхода воды, да и сама вода выглядела слегка мутноватой. Но это все были детали, не имевшие большого значения.
Помимо водопроводных кранов, в гостинице, в каждом номере, имелась душевая кабинка и вполне нормальный унитаз. Впрочем, присматриваться к гостиничным удобствам у Славина не было ни желания, ни, по большому счету, возможности.
Непривычный к физической работе, он чувствовал себя хуже, чем после очередного «блестяще выполненного задания». Сказались и пешие прогулки на свежем лоранском воздухе. Когда Славин вернулся к администраторской стойке в компании ведра, полного грязной воды, ему больше всего хотелось спать… а еще — есть. Он готов был съесть слона… а руководство даже сухим пайком не снабдило.
К чести администратора… который, кстати, оказался никаким не администратором, а хозяином гостиницы, господином Нумораном… В общем, к чести Нуморана, тот, видимо оценив измученный вид инопланетного гостя, сжалился над ним. И наградил не только ключом от номера, но и миской какой-то каши. С последней Славин расправился в течение пяти минут.
Еда еще больше разморила землянина; оставшихся же сил хватило лишь на то, чтоб дойти до номера. Да еще избавиться от верхней одежды, перед тем, как лечь в кровать. Славин не успел даже поудобней устроиться — так быстро его накрыло пеленой сна.
Странный это был сон… странный — и весьма неприятный. Вначале Егору Славину казалось, будто он видит муравейник и всегдашнюю суету его обитателей. Однако по мере приближения картинки он начал понимать, что суетятся вовсе не трудолюбивые лесные букашки. Муравейник обернулся современным городом — не «городом», как на Лоране, а земным мегаполисом. Выглядел он весьма правдоподобно, но, при этом казался каким-то обобщенным, неузнаваемым.
Небоскребы, автострады, какие-то летательные аппараты в небе… И поток… поток людей, автомобилей, всего вперемешку. Поток лавировал между зданиями, разливался по транспортным развязкам и затоплял собой улицы города. Течение было настолько стремительным, что никакой глаз не мог различить деталей.
Внезапно из потока выделился один человек. Присмотревшись, Славин узнал в этом прохожем себя, свое отражение. Отражение не останавливалось, оно продолжало двигаться, и, при этом, позволяло рассмотреть себя сколь угодно внимательно.
Вскоре Славин заметил, что его двойник стареет — стремительно и на глазах. Лицо покрывается морщинами, седина, поначалу незаметная, мало-помалу покрывала всю голову. Фигура двойника становилась все более сгорбленной, походка — все менее твердой, но он не прекращал движения. Не прекращал до самого последнего момента, когда от человека остался лишь истлевающий на глазах скелет.
Порыв ветра развеял горстку праха — то, что совсем недавно было двойником Славина. Поток продолжил свое стремительное течение — но уже без него. Город снова отдалился, став вновь похожим на муравейник. Эта картинка застыла перед глазами Славина и больше не менялась. Замерла как собеседник, вежливо ожидающий ответа на вопрос. В данном случае — на вопрос: «что дальше?».
