Евгений Касьяненко - Особая зона
– Безусловно.
– Тогда сразу и оформим. У меня тут все под рукой.
Жестом фокусника Леонард Петрович водрузил на стол беседки совсем крохотный портативный принтер и вправил в него лист бумаги, извлечённой из лежащей на столе папки:
– Паспорт у вас с собой?
– Да… А вы имеете на это право?
Леонард Петрович постучал по бейджику:
– Читайте, что здесь написано, и не волнуйтесь. Уж я-то не буду делать родной сестре гадость.
На бейджике стояло:
«Сидоров Леонард Петрович,
Член Верховного Совета
Член-корреспондент»
– Извините, член Верховного Совета…чего? Не СССР же?
– Коммуны имени Томмазо Кампанеллы. У нас Верховный Совет и несколько советов по направлениям работы. Я еще вхожу в научный совет.
– А член-корреспондент чей?
– Академии наук России, разумеется.
Ого! Итак, в течение суток я женился на кандидате наук и стал родственником её брата, члена-корреспондента Российской академии наук. Неисповедимы твои пути, Господи!
Закончив печатать текст, Леонард Петрович извлек из кармана круглую печать и, смачно плюнув на неё, влепил оттиск поверх текста. Потом снова вставил лист и сделал копию.
– Документ готов. Скажите Варваре, чтобы вписала в него номер своего паспорта. А может, сразу перейдем на «ты», родственник?
– Лады, Леонард.
…Чёрт побери, у них тут что: под каждой елкой члены-корреспонденты сидят? А я-то поначалу решил, что мужик, окликнувший меня, просто состоит в очередной хозяйственной смене посёлка. Кормит булочками и кофе всех желающих.
9
Меня удивляло странное отсутствие любопытства у людей, которых я уже встретил по дороге. Мой новый родственник тоже не стал расспрашивать меня, кто я и откуда, лишь спросил, куда я направляюсь. На мой ответ – к Диктатору, коротко объяснил, как того найти:
– Пройдешь к производственному зданию, это самое большое сооружение на острове, войдешь вовнутрь и спросишь у первого встречного. Тебе покажут, как найти Диктатора. Провёл бы тебя сам, мне тоже нужно встретиться с ним, но ещё час придется проторчать здесь, в Совете. Видишь ли, демократия тоже имеет свои минусы. С большинством вопросов, которые здесь решают на дежурствах члены Совета коммуны, на «материке» спокойно бы справился рядовой клерк, но с этим приходится мириться. Поскольку ты новичок на острове, то должен сразу понять: самое сложное в нашем островном «коммунизме» – это если, не дай бог, кто-то посчитает, что его ограничивают в правах, что равноправия на острове нет.
– Сложнее, чем научная работа?
– Безусловно. Главное – изгнать дьявола внутри себя.
– Дьявола нужно понимать дословно?
Леонард махнул рукой:
– Конечно, нет. Верующих на острове не больше пяти процентов. Диктатор давно пробивает вопрос, чтобы поставить на острове хотя бы часовню, но Совет коммуны большинством голосов рубит эту идею. К тому же, нужно понимать: в обычном понимании верующих у нас почти что нет. Это же учёные. Не могут же они верить в бородатого деда на небесах? Им храм не нужен, их бог другой. Не удивляйся, если кто-нибудь тебе признаётся, что он зороастриец. Вот и понимай – то ли верует он, то ли просто прикалывается.
По дороге я размышлял, с чем связано это отсутствие любопытства у коммунаров. И нашёл простой ответ: очевидно, коммуна работает на оборонную промышленность. Здесь все привыкли, что не следует задавать вопросы, которые прямо тебя не касаются. Судя по всему, и мне не нужно пытаться что-либо узнать о характере научных разработок на острове. В этих делах коммуны, очевидно, и сам президент осведомлен прекрасно. А моя задача – изучить социальное устройство коммуны, попытаться определить, насколько она жизнеспособна и способна ли к дальнейшему саморазвитию без новых вливаний олигархического капитала.
Диктатора я нашёл без труда. Пятиэтажный производственный корпус оказался массивным зданием с внутренним двором, куда выходили комнаты со всех этажей, образуя цепи коридоров.
К моему удивлению, кабинет Диктатора был у самого входа в здание. Я толкнул дверь, ожидая увидеть за ней обычный «предбанник» с секретаршей-цербером, но ни предбанника, ни секретарши не было. В громадной комнате сидел за столом маленький, толстый человечек и отчитывал молодого парня в рабочей спецовке. Сначала я подумал, что ошибся, но над головой человечка висела та же табличка, что и на двери: «Диктатор». И больше ничего, ни имени, ни фамилии. В комнате также стояло ещё полдюжины столов и десяток стеллажей, и все они были доверху забиты какими-то деталями и приборами.
– Лев Тигранович, – канючил парень в спецовке, – честное слово, в последний раз, простите.
– Вот архаровец, – удивлённо сказал Диктатор, обращаясь почему-то уже не к парню, а ко мне, – знаешь, что учудил? Повадился к незамужним женщинам лазить в общежитие. И если бы к одной лез, а то сразу к нескольким. У нас в общежитиях по одному человеку в комнатах живут, вот он этим и пользуется. Допрыгается, что какой-нибудь кандидат наук со значком мастера спорта по боксу его поймает и яйца отрежет. Что тогда бедному Льву Тиграновичу делать? Вертолёт вызывать и везти этого мерзавца в Москву яйца пришивать? Это ж каких деньжищ стоит? Или оставить его кастратом и поселить, в назидание, в женском общежитии? Как ты думаешь? – снова обратился он ко мне.
– Не гуманно, – улыбнулся я. – У вас ведь и женщины учёные, так? Придумают для парня какой-нибудь искусственный фаллос и замучают до смерти.
– То-то и оно. Знаешь, как поступим? Совет мне его спихнул, а мы обратно спихнем – на их усмотрение. Сейчас позвоним, есть ли кто в Совете? – он взял сотовый.
– Не звоните, там Леонард Петрович, я знаю.
– Иди, кайся, – сказал он парню в спецовке. – И снова повернулся ко мне. – А вы тут по какому вопросу?
– Меня президент на остров прислал.
– Вот видишь, – маленький диктатор снова обращался к парню, который выходил из кабинета. – Сам президент нашими делами интересуется, а ты шкодишь. Может быть, мы тебя насильно женим? Раньше это называлось комсомольской свадьбой.
Парень испуганно посмотрел на нас. Видимо, это было для него самым страшным наказанием.
– Эх, золотые руки у пацана, – сказал Лев Тигранович, когда за молодым человеком закрылась дверь. – И токарь, и фрезеровщик, и слесарь. У нас такие люди на вес золота. Трёх кандидатов наук стоит. Не знаю, что с ним и делать. Красивый, бабы с ним охотно спят, а вот выйти за него замуж – никак. Им инженеров подавай, лучше со степенями. И зачем им это нужно, в коммуне-то? Как ты думаешь?
– Престиж. А может быть, буржуазные предрассудки.
Я спокойно воспринимал его «тыканье». Диктатор мне определённо понравился.
– Ну, выкладывай с чем приехал, – наконец, сказал он.
Мой рассказ занял минут пять. Я ничего не утаивал. Глупо это, все равно докладную записку буду писать по своему разумению.
– Значит, ты – наш проверяющий? – спросил диктатор.
– Вряд ли. Если бы президент имел какую-то практическую цель, меня бы, журналиста, не послали.
– Тогда что?
– Полагаю, он хотел сделать какую-то прикидку на будущее. Мы – первая пост-социалистическая страна в мире, как раньше были первой социалистической. Коммунистические или коммунарские настроения в обществе очень сильны. Возможен и социалистический реванш.
– И что из этого следует?
– Я думаю, он прикидывает: возможен ли какой-то симбиоз между капиталистической экономикой и такими коммунами, как ваша. Ведь если есть кибуцы в сугубо капиталистическом Израиле, почему бы не быть чему-то похожему и у нас.
– В Израиле не так. Там многое замешано на религиозной основе. Это я тебе, как армянский еврей или еврейский армянин говорю.
Я рассмеялся:
– Так все же вы кто: армянин или еврей?
– Это как считать: по маме или по папе. А можно по дедушкам и бабушкам. Тогда ещё и грузин, и азербайджанец.
– А это правда, что вы – олигарх?
– Бывший олигарх. Построил школу и дом культуры в своём родном селе, а все остальные деньги, большую часть, вложил сюда, в коммуну.
– И что вас на это подвигло?
– Честолюбие. Когда-то понял, что учёный из меня никакой, так, жалкий кандидатишка, а вот деньги я делать умею. Ну, и решил их вложить в новое дело, чтобы остаться в истории.
– Но как вам разрешили здесь создать коммуну?
– Так никто и не разрешал. Я хитрый. Сначала договорился с Совмином, что здесь, на острове, построю небольшой технополис на свои деньги, пусть только выделят землю. Это очень удобно, остров и так был закрыт от посторонних глаз целых полвека. Чтобы ты больше не спрашивал – мы тут работаем на оборонку.
– Я догадался. А дальше что?
– А дальше работал с людьми. Ядро коллектива изначально знало о моих наполеоновских замыслах по созданию коммуны, для других это было приятной неожиданностью, третьи, самые амбициозные, сразу уехали. Но амбициозные для коммуны только вредны.
