Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре
Снова молчание, на этот раз более продолжительное. Момент был подходящим, и я решил «ковать железо, пока горячо».
— Неужели вы не поняли, с кем имеете дело?
— Теперь понял… Хорошо. Давайте говорить по-деловому. Что вам нужно?
— А у вас оказывается плохая память, господин Наока! Кажется, мы уже договорились о сумме, которую я хотел бы получить? Но, видимо, вам деньги дороже собственной свободы?
— Хорошо. Называйте время и место.
— Ну, что ж, поверю вам еще раз. Только если все повторится снова, наши с вами переговоры закончатся, не успев начаться!
— Да, да, говорите!
— В восемь часов вы должны быть на проспекте Свободы. Двигайтесь пешком от здания Народного Совета к бывшему ресторану «Волшебный Гарем».
— Как я вас узнаю?
— Очень просто: я сам подойду к вам.
Наока, конечно, будет не один, но на этот раз обязательно придет сам. Не случайно я выбрал местом встречи именно проспект Свободы — людное место, особенно в вечерние часы. Здесь у Наоки и его людей не будет места для маневра. Но особо обольщаться мне не стоило: взять его там так же не просто, как и ему обнаружить меня. Стоило все обдумать досконально, но я решил сделать это на месте, исходя из обстановки.
Ночь нахлынула, как всегда, стремительно и неожиданно. Темные, переплетенные, словно, ходы лабиринта, улицы Шаолинсеу действовали на меня угнетающе. Усталые, сгорбленные люди в промасленных робах брели по тротуарам к мрачным, похожим на жерла вулканов, входам в подземные фабрики и заводы. Там они, вымотанные за день бесконечными очередями и митингами до хрипоты, бездумно выполняли каждый свою работу — бесконечно, сотни, тысячи раз, до отупения. Этот, внешне казавшийся слаженным, механизм превращал людей в биологические машины, работающие на износ.
Я смотрел на тяжелые спины в зеленых комбинезонах, испуганно шарахавшиеся в свете фар к стенам домов, и в душе рождалось смутное чувство горечи. Так не похоже все это было на жизнь людей Земли, которым труд приносил радость и творческое удовлетворение от сознания собственной значимости для общества, от желания творить добро. Земной труженик преображал свою планету свободным трудом, делая окружающий мир еще прекраснее, он по истине творил чудеса, покоряя Вселенную и неся в ее глубины все самое лучшее, что воспитало в нем общество, не прося ничего взамен. Здесь же все было по-иному, и мне хотелось понять, почему так происходит.
Наконец, впереди показалась узкая расплывчатая полоса света, стала шире и ярче, и я выехал на кольцевую эстакаду, к подножью белых пирамид, словно паутиной, опутанных строительными лесами. Громадные белые блоки, по решению Народного Совета, уже начали вынимать и распиливать на памятники народным вождям.
Свернув с эстакады на боковую улочку, я сделал крутую петлю в объезд по темному пустынному бульвару, и въехал во двор громадного, похожего на серую скалу, здания. Несколько бездомных собак шарахнулись в дальний угол двора, испуганные светом фар. Выключив магнитный активатор, несколько минут я внимательно всматривался в темноту вокруг. Красные огоньки контрольных приборов горели настороженными глазами загадочного животного, едва освещая салон. Я вышел из машины. На всякий случай осмотрел верхние этажи дома, но темные глазницы окон казались нежилыми, и только редкие звезды, отражавшиеся в стеклах, оживляли их. Скользнув рукой по левому боку, и ощутив твердость рукоятки пистолета, я медленно направился под треугольную арку, выходившую со двора на проспект Свободы.
Ряды частных заведений, когда-то богатые световой рекламой, сейчас выглядели мрачновато: разбитые витрины, наглухо заколоченные окна и двери, на стенах домов рытвины и вмятины от пуль и осколков. Только в конце проспекта оранжевым светом горела вывеска театра «Судзу», где в эти дни шли агитационно-массовые представления труппы самодеятельных артистов. В противоположной стороне от него болезненно мигала реклама ресторана «Волшебный Гарем». Замысловатая иероглифическая надпись вспыхивала и гасла на фоне ночного неба розовыми гребешками. Прямо напротив меня высилось здание Народного Совета. Взглянув на часы, я не спеша, двинулся в сторону «Волшебного Гарема» в пестром потоке людей, заполнявших тротуары, толпившихся около разбитых витрин, или просто праздно шатавшихся туда сюда в поисках каких-нибудь развлечений.
У заляпанной краской витрины какого-то магазина стояла шумная группа молодежи. Юноши: коротко стриженные в черных коротких куртках и плотно обтягивающих штанах. Девушки то же в куртках, коротких, выше колен юбках, с прическами типа «собачий хвост» и с сильно накрашенными лицами. Я приостановился, рассматривая их.
Здешняя молодежь, как правило, делилась на две обособленные группы, одна из которых была фанатично предана делу революции, активно участвовала в различных митингах и манифестациях, помогая взрослым агитаторам внедрять в массы революционные идеи народных вождей.
Другая же группа напротив всячески чуралась всего, что было связано с революционной борьбой, и старалась вести себя так, словно на планете ничего не происходит и жизнь течет в прежнем русле.
Наверное, это была своеобразная защитная реакция еще не устоявшейся подростковой психики на все страшные события, происшедшие на планете за годы революции. Они были другим поколением, которое родилось на развалинах прежнего мира и которое не затронул революционный запал их отцов и дедов. Они, скорее всего, и не понимали ради чего те лишили их нормальной жизни.
Одна из девушек, стоявших у магазина, заметила меня, и что-то шепнула стоявшей рядом подруге. Та обернулась, окинула меня оценивающим взглядом и подмигнула. Обе громко рассмеялись. Невысокого роста паренек, их товарищ, не спеша, подошел ко мне и попросил прикурить. Я достал зажигалку, извлек из нее пламя, и тут заметил в толпе Наоку. Он шел прямо на меня. Я сразу же отметил двух плечистых молодцов в безупречных костюмах, шагавших на несколько шагов впереди Наоки, и зорко осматривавших толпу. Еще двое на небольшом отдалении шли сзади.
Я повернулся к парню в кожаном костюме, который никак не мог раскурить отсыревшую сигарету, и в это время Наока прошел в двух шагах от меня. Я слегка скосил глаза в сторону, глядя ему в спину, и тут же мимо меня прошли двое его телохранителей. Парень, наконец, прикурил и, поблагодарив меня кивком головы, вернулся к своим друзьям. А я медленно развернулся и так же медленно пошел вслед за Наокой и его людьми, мысленно прокручивая возможные варианты своих действий.
Наока шел, не оглядываясь, не спеша, словно на прогулке, видимо, полностью полагаясь на своих стражей. Я двигался метрах в десяти от них, глядя на широкие спины и бритые затылки этих парней. До треугольной арки, во дворе, за которой я оставил свой магнитор, оставалось десятка два метров. Надо было действовать. На мое счастье, у самой арки теперь стоял одинокий агитатор и предлагал прохожим листовки Народного Фронта. Я ускорил шаг, обогнал Наоку и его людей. Они не обратили на меня никакого внимания. Подошел к агитатору.
Молодой парень посмотрел на меня горящими болезненно опухшими глазами и протянул мне листок желтой грубой бумаги, вежливо улыбаясь.
— Хотите вступить в молодёжный союз поддержки вождя Чой Чо Рена?
Я с заинтересованным видом взял у него прокламацию, и в этот момент Наока поравнялся со мной. Дальше все произошло в какие-то секунды. Резко развернувшись, я схватил Наоку за ближнюю ко мне руку, рванул его на себя, тут же нанося короткий удар в шею. Наока пошатнулся, но я уже швырнул его в темноту арки, и сам скользнул следом за ним. Шедшие впереди телохранители ничего не увидели; задние же просто не успели ничего сделать. Придерживая, потерявшего сознание, Наоку плечом, я прижался к холодной стене, и тут же в проеме арки появились двое охранников, те, что шли сзади. Ослепленные яркими огнями проспекта, в первое мгновение они растерялись в сумраке темного двора. Я не дал им опомнится. Быстро отделился от стены, подпрыгнул и в прыжке нанес удар ногой в челюсть ближнего верзилы. Он упал на спину, широко раскинув руки. И тут же второй телохранитель Наоки кинулся на меня. Я остановил его коротким и резким ударом локтя в грудь. Он отпрянул, но не упал, а снова бросился на меня. Теперь я встретил его прямым ударом в челюсть, и тут же нанес удар ногой в колено. Нападавший споткнулся, и я с разворота влепил ему ступней в ухо. Здоровяк отлетел к стене арки.
Не задерживаясь, я бросился к Наоке и потащил его к магнитору. Втолкнул грузное тело на переднее сидение, рванул стартер, и тут же увидел, как во двор вбегают двое других охранников. Их черные контуры остановились и резко вскинули руки с оружием. Выстрелы громыхнули в тишине двора один за другим. Я дал задний ход — машина, качаясь из стороны в сторону, быстро попятилась назад. Не отпуская управления, через открытое окно, я разрядил обойму по телохранителям Наоки. С проспекта Свободы послышались испуганные крики разбегающихся людей и звуки сирены военного патруля. Ответных выстрелов не последовало.
