Олег Дивов - Медвежья услуга
Кстати, Виктор и терпел меня день за днем тоже, редкой деликатности и доброты человек. Я папу обожаю, это личность, но сейчас понимаю, как правильно он сделал, что вовремя ушел. Он бы меня регулярно обламывал. А так у меня просто образовалось два комплекта родителей, и я заметно этим избалован. У Бенни по-другому. Со слов Алана выходит, что Тор очень вовремя подстраховал его, но самого Алана не было поблизости, когда Бенни рос. Это зря.
— А твои-то где? — спрашиваю.
— Да как обычно, — Бенни разводит два пальца, один вверх, другой вниз.
— С тетей Леной все понятно, а Торвальд мог бы и вынырнуть по такому случаю, — вворачивает Манга. — Заодно бы вправил кое-кому мозги.
— С пяти километров выныривать не так просто.
— Какие все занятые, — Манга фыркает. — Налей мне, Гриш. Почему у твоей дамы пусто? А еще Гамлета играл…
— Я?! Никогда я Гамлета не играл. Мне до Гамлета расти и расти. Ты вообще за мной следишь?
— А ты за мной — следишь?
Пообщались, называется. Покоммуницировали.
— Вот скажи мне, Бенни, как социолог, — требует вдруг Манга. — Чем все это кончится?
И обводит бокалом вокруг.
— Вы за мной тоже не следите, — говорит Бенни. — А я уже три года как все расписал. Мне тогда предложили работать с «мишками», надо было решать, и тут я понял, что готов закрыть тему, подвести итоги. Опубликовал большую работу. Получил в ответ ушат помоев на голову от благодарных читателей. Ну, какой текст, такая и ругань — масштабная.
— Извини, я только сценарии читаю. Совершенно дикий в этом смысле. А Манга…
— Давай, не тяни, — говорит Манга.
— В общем, наша семья — ненормальная.
— Удивил! — смеемся мы хором.
— Да не в том смысле. Атипичная она. Почему Урсула сейчас так к Дику прилипла — видите? — потому что это феномен. И вы феномены, и все остальные за этим столом. У нас базовая парадигма — нематериальная. В то время, как нормальная серийная семья, где контакты не теряются с разводом партнеров, а только надстраиваются — прообраз будущего владетельного рода. Их тысячи, и они все одинаковые. Одна наша такая долбанутая.
— Погоди, они надстраиваются, чтобы набрать побольше сил? И только-то?
— Именно. Говорю же, будущие владетельные кланы. Все очень продуманно, очень просчитанно…
— Новая аристократия? Боже, как скучно.
— …и невыносимо скучно. Ты совершенно права. И еще они постоянно лицемерят перед собой и родственниками. Живут в атмосфере привычной повседневной лжи. Такие серийные семьи абсолютно утилитарны, у них нет каких-то принципиально новых задач. Они не порождают новых смыслов, как наша семья. Ну и чем это отличается от династических браков, например? Это откат в Средневековье, а не движение вперед.
— Тогда понятно, за что тебя ругали, — кивает Манга. — Ты же их носом в зеркало ткнул. Молодчина. А я думала, ты дурак вроде Гришки!
— А сама ты что твердила? — тут же набрасываюсь я на Мангу. — Решать проблемы, решать проблемы, через два рукопожатия выходим к президенту… Не для этого семья! Родственников не выбирают, да? А мы — выбираем!
— Да не в этом дело, — перебивает Бенни. — Главное, у нас критерий отбора другой. Все выбирают новых родственников, и весьма придирчиво, даже тщательнее, чем у нас. Но именно с целью решения возможных проблем, расширения влияния, объединения сил и слияния капиталов. И полезного в этом смысле, но не самого приятного человека будут терпеть. Постепенно число неприятных людей в структуре нарастает, вместе с этим растет необходимость лицемерить и врать, и внутри семьи копится напряжение, которое может найти самый неожиданный выход, вплоть до убийства. А теперь оглядитесь: ну, кому тут в рожу плюнуть? Если только мне…
— Тебе-то за что? — удивляется Манга.
— Сама говорила.
— Да забудь, уже простила.
— Тогда я сам себе плюну, — говорит Бенни. — Потому что я в семье — урод. В любую другую вписался бы, а здесь — чужой.
— Да какой ты…
— Чужой, — говорю. — И я с самого начала был против того, чтобы тебе давали прямые контакты и аварийные коды. Ты бы просто не смог ими воспользоваться, что и доказал сегодня. Но меня, конечно, не послушались. Меня никогда никто не слушается. Ну кто я — клоун…
Манга глядит, что называется, большими глазами. Хотя куда уж больше. А Бенни спокойно кивает.
— У меня социофобия. Одна мысль о том, что надо кого-то попросить о чем-то, доводила меня в детстве почти до слез. Молодые люди с этим борются, и самый типичный путь — найти профессию, которая заставляла бы тебя активно общаться. Многие идут в репортеры, я вот стал социологом, и даже неплохим. И если это надо для дела, я покойника растормошу. Пока еще могу растормошить, с возрастом фобия усилится, придется забыть о полевой работе… Но попросить о чем-то ради себя — меня клинит, как в детстве… Поэтому, Гриша, у меня нет ни прямых телефонов, ни аварийных ключей — я их стер в тот же день, когда мне их торжественно вручили. Ты прав, я не смог бы ими воспользоваться. Что интересно, в типичную серийную семью я бы вписался, заставив себя лицемерить. Притворился бы тем, кто я есть — исследователем. Играл бы роль. В нашей семье играть нельзя, она ведь создавалась, чтобы люди были собой, раскрывались, становились свободнее, добивались многого. И я вижу, как это работает. Здесь сейчас человек двадцать, у которых не было шансов, но семья их вытянула. Манга, можно совсем прямо?.. Годам к двадцати ты должна была покончить с собой минимум три раза — убивала
бы себя, пока не получится. А ты, Гриша, уже загнулся бы от алкоголизма…
— Думаю, раньше, к восемнадцати, — кивает Манга.
— Не дождетесь, — фыркаю, но сам понимаю, что Бенни только со сроками промахнулся: ну действительно, не так-то просто убить меня водкой.
— Тебя не вытянули, — произносит Манга без выражения.
— Нельзя вытянуть всех, и так результаты прекрасные. А со мной… Дело даже не в родителях, которые всегда были немножко слишком заняты собой. Фобия на то и фобия, что с ней почти невозможно справиться. Слушайте, да не глядите так, у меня все нормально. И будет нормально, просто пора уходить. Наша семья не терпит притворства. Я тут сегодня пытался врать, и вы меня раскололи. В нашей семье ложь не органична, она сразу видна. Семья не для этого, она для счастья. Ты угадал, Гриша, нынче в команде замена. Вместо выбывшего социолога Нордина на поле выходит социолог Нордин. Он гораздо лучше меня — ему незачем притворяться кем-то, кем он не в состоянии быть.
— Я же ее в Гондурас везу, — бормочу тупо.
— Нет, спасибо. Мне только что дед позвонил, — Бенни щелкает пальцем по мочке уха. — Гондурас отменяется, начинается… Новая история. А я побежал. Спасибо за все, друзья.
И он встает и уходит. Мы провожаем его глазами в полном опупении, не зная, что делать, — не принято у нас хватать людей за фалды. А он выходит за дверь и пропадает.
— Твою мать, — говорит Манга, — мы его так просто отпустим?!
— Погоди-погоди. Секунду. Дай оглядеться. Где Дик?
В комнате дым коромыслом, несмотря на распахнутые окна; на веранде вовсю пилят хард-рок; за окном мелькает длинный красный силуэт — машина уехала. Дика в комнате нет, Урсулы не видать, Макмиллана тоже нет, и принципиально трезвый Аким куда-то запропастился. Правильно, тут на автоматике не особо поездишь, дороги не те, нужен живой пилот…
— Ты все равно не отстанешь, — говорю Манге, — так что побежали. Надо прояснить один вопрос. Только сама не лезь в разговор, потому что ничего не знаешь толком, а я тебе потом расскажу, честное слово.
Мы выскакиваем на веранду, спотыкаемся о кабель и падаем. Зачем он снова здесь? Манга грациозно перекатывается и вскакивает, как резиновый мячик, а вот я ушиб колено. Ругаюсь матом, но меня не слышно из-за музыки, если этот трэш можно назвать музыкой, конечно.
Бенни мы ловим, когда он уже выезжает с парковки.
— Пара слов, — говорю. — Только пара слов, не больше. И чтоб ты сразу понял… Доктора ты уговаривал ради дела?
— Ну не для себя же, — Бенни криво ухмыляется. — Значит, ты полностью в курсе… Дед сказал, что — да, но не объяснил, насколько.
— Кое-кто из дипломатического ведомства считает, что тебе с такими талантами надо было служить в разведке.
Бенни пожимает плечами, и тут настает моя очередь делать большие глаза. Я все-таки актер и многое вижу. Зацепила его эта фраза. Ладно, плевать.
— Бенни, за что ее вышибли?
— Она научилась врать.
— Мать твою… — не выдерживает Манга.
— Да я сам офигел, — Бенни хмыкает. — Она очень талантливая.
— Доэкспериментировалась? Эх, вы, грамотеи ученые…
— Если бы. Смотри, как было… — Бенни глушит двигатель, выходит из машины и садится на капот. Заметно, до чего он измотан.
