Вадим Панов - Дипломатический вопрос
— Он выбрал себе имя в честь собаки, которая его почуяла.
— На нем не было личного жетона.
— Его внешность изменена. Он был сильно обезображен, пришлось сделать несколько пластических операций.
— Оригинальные отпечатки пальцев отсутствуют, руки сильно обгорели, ему пересадили кожу.
Гендерсон прищурился, обдумывая пришедшую в голову мысль.
— Его вытащили с той самой базы?
— Да, — подтвердил помощник.
Гендерсон улыбнулся. Члены команды прекрасно знали эту улыбку, она означала, что шефу пришла в голову любопытная мысль.
— Его вытащили с той самой базы, он потерял память, и его невозможно идентифицировать… Скажите, друзья мои, наш Бор посещал библиотеку?
— Да. Он заказал альбом с видами города.
— Единственный из всех, — добавил психолог. — Полагаю, надеется, что фотографии помогут ему вернуть память.
— В библиотеке есть видеокамеры?
— Разумеется.
— Я хочу знать, — медленно произнес Гендерсон, — разглядывает ли Бор все фотографии с равным интересом, или некоторые привлекают его особое внимание?
Операцию по замене Бора генерал Поттер продумал до мелочей. В конце концов, недаром же он некогда входил в комитет начальников штабов. Артист, которого подобрали на роль несговорчивого присяжного, прибыл на базу под видом морского пехотинца, к тому же слегка загримированный так, чтобы его сходство с Бором не бросалось в глаза. Ему рассказали и показали, как Бор двигается, как говорит, как себя ведет. Замкнутость горожанина оказалась Поттеру на руку: двойнику не придется много играть. Убедившись, что артист справляется с ролью, его отпустили спать, а с утра передали в распоряжение опытных гримеров, которым надлежало осуществить главное превращение.
— У тебя остался час, — напомнил Поттер.
— Если ты будешь молчать, я справлюсь, — усмехнулся Гендерсон.
Он впервые назвал генерала на «ты». Тот не стал поправлять помощника президента. Лишь проворчал:
— Любопытно будет взглянуть.
— В конце концов, мы делаем общее дело, — неожиданно серьезно произнес Гендерсон. — Не мешай мне. Сейчас не время для личных амбиций.
— Я не верю в тебя, — отрезал Поттер.
— А я не верю двиарам, — в тон ему отозвался Гендерсон. — И боюсь, что ты все испортишь.
Несколько мгновений мужчины яростно смотрели друг на друга, взгляд никто не отвел.
— Час, — буркнул Поттер и вошел в комнату. — Добрый день, Бор.
— Добрый день, генерал.
— Добрый день, мистер Бор.
— Добрый день, мистер Гендерсон.
— Волнуетесь?
— Нет.
Поттер уселся на стул, стоящий в самом конце стола.
— На вас будет смотреть вся планета.
— Я знаю, что должен делать.
— Вы, наверное, думаете, что я в последний раз попробую вас переубедить?
— А разве нет?
— Не совсем… — Гендерсон уселся напротив Бора, встретился с ним взглядом, удержал его и через два удара сердца спросил: — Скажите, майор, тяжело чувствовать ответственность за гибель четырехсот тысяч человек?
И увидел самое главное — увидел, как на долю мгновения расширились зрачки Бора.
— Вы с ума сошли?
— Майор Кристиан Кристофер Холмс, — холодно улыбнулся Гендерсон. — Тридцать семь лет, женат, трое детей. Впрочем, вы это знаете и без меня. Вы ведь симулировали потерю памяти, не так ли?
— Чушь! — Бор попытался взять себя в руки. Попытался вскочить.
— Сидеть! — Гендерсону удалось остановить его окриком. — Улица Плотников, парк Белого мыса — эти фотографии вы разглядывали чаще всего, майор. Думали, никто ничего не заметит? Не поймет? Вы не подумали о том, что копии личных дел офицеров хранятся в столице, в главном военном архиве. — Гендерсон вытащил из кейса лист бумаги. — Вы жили на улице Плотников, Кристиан Кристофер Холмс. В доме номер девятнадцать. А в расположенный неподалеку парк водили гулять детей!
— Заткнитесь!
— О чем вы думали, разглядывая фотографии? Вспоминали их лица? Так я могу напомнить. Вот ваша жена со старшим сыном!
На стол полетела карточка.
— Остановитесь!
Бор закрыл лицо руками.
Поттер, торопливо набравший номер, лихорадочно зашептал в телефонную трубку:
— Господин президент…
— Трое детей, Кристиан, трое чудесных малышей. Жена… Почему ты решил о них забыть? Почему ты решил забыть о своем имени? Почему ты выбросил жетон? Да, Кристиан, я поговорил со спасателями, и один из них вспомнил, что видел на твоей шее жетон, когда вытаскивал тебя из бункера. Куда же он делся?
— Меня зовут Бор! Меня зовут Бор и никак иначе!! Я не помню, кто я такой!!!
— Гендерсон! Президент приказывает тебе остановиться!
— Меня зовут Бор!
— Президент приказывает немедленно провести обмен!
— Это ты сидел за пультом, Кристиан, ты выстрелил в двиаров! А когда понял, что натворил, — испугался.
— Гендерсон, я тебя арестую!
— Генерал! — В кабинет заглянул адъютант. — Господин генерал, сюда идут двиары!
— Какого черта?!
— Ваша хваленая самонадеянность, — рявкнул Гендерсон. — Они лучше нас знают, что творится на базе! Забудьте о двойнике!
— У меня приказ президента!
— Я не помню, кто я такой!
— Смотри на фотографию, Кристиан, смотри и вспоминай: Элизабет Холмс, в девичестве — Пинолли. А у нее на руках твой старший сын — Кристиан-младший.
— Меня зовут Бор!
— Это ты убил их, майор, ты, а не капитан А-Рруак. Ты выстрелил первым и превратил в руины свой город и свою семью.
Бор уткнулся лицом в колени.
— Как звали твоего второго сына?
— Не впускать сюда двиаров, — прохрипел Поттер.
— Как? — поинтересовался адъютант.
— Как звали твоего второго сына, Кристиан? — Гендерсон рванул мужчину за плечо, заставил поднять голову и уставился в его глаза взглядом, в котором смешались ненависть и презрение. — Какой же ты подонок, Кристиан! Убил своих детей и отказался от них. Испугался ответственности? Трусливая мразь!
— Я не убивал!
— Теперь ты хочешь убить А-Рруака! Но ведь ты, и только ты, виновен в смерти своих детей! Ты, майор, никто больше! Признайся! Оставь капитана в живых! Ведь убийца ты!
— Я не убивал! Нет!
Но парк стоял перед глазами Бора. Парк Белого мыса. И дом на улице Плотников. И те, чьи фотографии лежали сейчас на столе.
— Нет…
В кабинет вошли А-Ззал и А-Ккрум. Вошли, и остановились у дверей.
— Как звали вашего второго сына, майор Холмс?
— Энтони, — прошептал Бор. — Энтони.
— А третьего?
— Стефан.
Гендерсон отпустил плечо офицера, и тот вновь уткнул лицо в колени.
— Стефан… Стефан…
Двиары молчали.
Гендерсон поправил галстук, повернулся к инопланетянам и негромко произнес:
— Добрый день, господа, чем я могу вам помочь?
Поттер, ожидавший чего угодно, кроме подобного вопроса, издал сдавленный звук.
— Что здесь происходит? — прочирикал А-Ззал.
— Внутреннее расследование, — спокойно ответил Гендерсон. — Вас оно не касается.
Ответил как отрезал, тоном, каким обращаются со случайно заглянувшим в неподходящий момент слугой.
— Вы считаете этого человека виновным в трагедии? — Адмирал посмотрел на сломленного Бора. — Это он открыл огонь?
— Гендерсон, отдай им Холмса, — подал голос Поттер. — Это приказ президента! Отдай им Холмса! Убийца не имеет права быть судьей.
Но тот не ответил генералу, даже не показал, что услышал.
Гендерсон не был уверен, что сломал Бора, не знал, как тот проголосует на суде, но понял, что оказался на развилке, на перекрестке, определяющим, на каких условиях человечество войдет в Галактику. Как станут смотреть на людей звездные соседи, как станут относиться. Приказ президента позволял решить возникшую проблему, однако… Есть разница между тем, чтобы уговорить и даже заставить Бора изменить решение, и его выдачей двиарам. Большая разница. Прогибаться в угоду партнерам — это не дипломатия, это поражение.
— Отдай им Холмса…
— Расследование еще не закончено, — невозмутимо произнес Гендерсон. — У нас нет достаточных улик, и они вряд ли появятся до суда над капитаном А-Рруаком. Но… — Его взгляд стал жестким, очень жестким. И направлен он был не на продолжавшего вопить о решениях президента Поттера, а на двиаров, которые, общаясь с политиками и учеными, уже успели отвыкнуть от недружелюбных взглядов. — Но хочу предупредить: если выяснится, что майор Холмс действительно виновен в гибели четырехсот тысяч человек, отвечать он будет перед нами. И только перед нами.
— Президент считает, что вина Бора доказана! — Генерал выставил перед собой трубку. — Послушайте! Это говорит президент!
