Кир Булычев - Дом в Лондоне
Именно на том этапе их отношений Вячеслав Андреевич предложил откинуть отчества. В Англии мы живем, в конце концов, или в Турции? Мне трудно реагировать на «Вячеслав Андреевич» - словно я в учреждении, где мне могут дать справку, а могут и не дать. Лидочка не стала спорить: если предстоит прожить вместе чуть ли не месяц, российские отчества повисают, как вериги.
Внизу живут родственники, объяснил Слава, Василий и Валентина. Хорошие, добрые люди, приехали к нему из Краснодара провести отпуск, но не могут сдержать российских инстинктов - так что устремляются по распродажам, благо сейчас как раз настал сезон летних распродаж. И если вам, Лида, что-нибудь нужно, они все знают, где, что и почем.
Сам Слава предпочитал спать на диване внизу, в своем кабинете.
- Приведете себя в порядок, спускайтесь, я вам покажу первый этаж, - сказал он.
На прощание он принес Лидочке белье, а сам постучал к дочери. Та откликнулась, Слава вошел в комнату и принялся бормотать.
За окном стояла большая липа, а за ней начиналось бескрайнее зеленое поле. Мальчишки гоняли по нему мяч.
Лидочка разобрала чемодан, достала все, что было нужно, и отправилась в ванную.
Вернувшись из ванной, она окончательно распаковала свои немногочисленные вещи и спустилась в столовую. Прошло полчаса, не более.
Слава ждал ее, сидя за столом. Стол был накрыт небогато, но достойно английского джентльмена, жена которого находится в отлучке.
На тарелке были разложены бисквиты, прочно стояли две баночки с джемом, сыр, молоко, сахар, чашки, ложки…
- Садитесь. Может, вы желаете выпить? Джин? Виски?
- Ни в коем случае!
- Вы вообще противница?
- Нет, только сейчас. Не хочется начинать утро с победы над собой.
- Красиво, но неубедительно, - заметил Слава. Он успокоился, даже порозовел, и глаза потеряли лихорадочный блеск.
Все было как в Москве, но воздух казался иным - он был чище, мягче и склонял к неторопливости. Москва была далеко, не только в пространстве, но и во времени. Здесь никому не было дела до московской грязи, толкотни, склок, злобы, насилия и лукавства. Здесь не хотелось запирать дверей и машин, как все и поступали, хотя порой на таком легкомыслии попадались.
Заявилась Иришка. Чашка ей была поставлена заранее. Она налила кофе без молока и сахара и уселась напротив Лидочки, чтобы было удобнее ее разглядывать в упор.
Слава расспрашивал о том, как выглядит мама, что она просила передать, что нового дома, как движется строительство храма Христа Спасителя…
Хлопнула дверь, в коридоре загрохотали усиленные гулким холлом голоса. Слышны были шаги, почему-то в коридоре рвали бумагу. Иришка, хранившая до того нейтральное молчание, изобразила на физиономии презрение и негодование. Слава ожидающе обернулся к двери.
В дверях появилось красное, блестящее возбужденное лицо, удивительно гладкое, потому что за исключением сизых бровей на нем ничего не произрастало. Алые губы сложились трубочкой, и вкатившийся в комнату толстяк завопил:
- Валя, Валюха! У нас радость! Лидия приехала! Иди глядеть!
Тут же, оттолкнув толстяка, в комнату ворвалась такая же круглая и краснолицая женщина. На ее голове, словно приклеенные, росли оранжевые волосы, уложенные мелкими волнами. С краской для волос женщине явно не повезло.
Толстяки были немолоды, но очень подвижны, будто жир переливался внутри их тел, как ртуть. Такими, наверное, были гоголевские комические герои, которые питались варениками.
Валентина протянула Лидочке обе руки и, сжав ладони, принялась ее трясти. Руки ее оказались твердыми, мозолистыми, знакомыми с лопатой.
- Лидия Кирилловна, - по-южному запела она. - А мы так рвались, так рвались в аэропорт вас встретить, только Славчик нас не взял.
- Вы так сладко спали, - сказал Слава. Он лицемерил, и Валентине бы не заметить этих слов, но она с усердием правдолюбца тут же закричала:
- Ну как же ты, Славочка, говоришь, когда мы с тобой в ванной повстречались?
Толстяк вырвал Лидочку из объятий Вали и неожиданно хлопнул по плечу.
- Разрешите представиться. Мы будем родные Славику из Краснодара. Меня зовут Василием Никитичем Кошко, а мою супругу - Валюхой. Проводим отпуск на туманном Альбионе. Но туманов нема!
Валюха засмеялась тому, что туманов нема, и крикнула мужу:
- Мечи на стол, Василий!
Василий исчез, за ним ушла Иришка, видно, в знак протеста, но к протестам тоже привыкаешь, и никто ее ухода не заметил.
Василий вернулся с початой бутылкой перцовки и кексом или чем-то подобным кексу, запакованным в фольгу. Валюха скользнула на кухню и стала там шуршать фольгой, а Василек, Василь, Васичка (его называли по-разному, словно имя еще не установилось) достал рюмочки и всем разлил по глотку. Осталось больше половины бутылки, и это его обрадовало. Он завинтил крышку, поставил бутылку на пол возле ножки стола, чтобы не было соблазна, произнес:
- С приездом! За знакомство! - И первым потянулся рюмкой к Лидочке.
- Иду-иду! - закричала из кухни Валюха, о которой муж забыл. - Разложу и приду.
Она вынесла из кухни кекс на вытянутых руках, как выносили лебедя на царском пиру.
- Кушайте, гости дорогие, - пропела она. - Надеюсь, вам понравится наш скромный подарочек.
Валюха уселась рядом с Лидочкой, положила треугольничек кекса ей на блюдце и неожиданно спросила:
- А почем у вас сметана?
Лидочке вопрос показался не только несвоевременным, но и смешным, и она спросила:
- А у вас? В Краснодаре?
- А мы раньше в Полтаве жили, - ответила Валюха. - Сбежали из Хохляндии. Полная разруха с этими карбованцами. Все растащили, ну буквально все. И мы к дочке уехали, в Краснодар. А они гривны ввели.
Неожиданно Валюха вскочила из-за стола и умчалась к себе в комнату. Василь раздумывал, не налить ли еще - он даже склонился к ножке стола за бутылкой, - но тут бережливость взяла верх, и он выпрямился. Возвратилась Валюха с фотографией двух толстощеких детишек.
- Это наши, - сказала она. - Внучата.
Лидочка произнесла подходящие к случаю междометия. Валюха совсем растрогалась.
- Я тебе, Лидия, вот что скажу…
- Может, Лидия Кирилловна хочет отдохнуть? - перебил ее Слава.
- Нет, спасибо. - Лидочке было неловко обрывать на полуслове эту добрую женщину.
- А я тебя спрошу, ты что брать будешь? - спросила Валюха.
- Валентина! - оборвал ее Слава.
- Пускай говорят, - разрешил Василий. - Им, бабам, только о тряпках и разговаривать. А мы с тобой по маленькой. Давай нашей, настоящей, крепкой, не то что здешнее дерьмо по двадцать фунтов.
Валюха глядела на Лидочку доверчиво и ласково, будто была готова снять с себя последнее.
- Я тебя с миссис Симпсон познакомлю. Другую бы не стала знакомить, а тебя познакомлю.
- Хоть и старуха, но доброты сильнейшей, - сказал Василий, опрокинув в рот рюмочку и с сожалением заглядывая в ее пустоту.
- Она нам еще вчера подсказала, что они с утра будут выбрасывать.
- И это правильно, - поддержал жену Василий. - Всем не наобещаешь. А мы ей подаруночек привезли - косыночку с видом Киева.
- Ты только не переоценивай, - осадила мужа Валюха. - Они на таких, как мы, только и держатся. А то бы всех разогнали. Ты посиди, я тебя к нам не зову - у нас беспорядок. Сейчас я тебе такое покажу - ты ахнешь!
Валюха в мгновение ока вылетела в коридор и тут же вернулась с большой полосатой пластиковой сумкой. Из нее, подвинув чашки, она вывалила на обеденный стол небольшую дубленку.
- Ты такое видела? - спросила она у Лидочки.
- Дубленка? - В голосе Лидочки прозвучало сомнение. Может, она недостаточно образована? Может, это что-то особенное?
Дубленку положили на спину, и на груди обнаружилось небольшое чернильное пятно. На самом видном месте.
Кошки хором вздохнули и, забыв об окружающих, стали обсуждать, как это пятно вывести или на его место нашить цветочек такого же, как дубленка, цвета, и никто даже не подумает, что там было пятнышко.
- А теперь, Лидия, догадайся, сколько мы за нее отдали? - спросил Василий.
У Славы, кажется, заболел зуб. Он морщился и смотрел в окно. Но за окном был лишь забор, а за ним стена соседнего дома.
- Ну, смелее, Лидия, смелее!
Они были такими радостными, возбужденными, что напомнили Лидочке страстных охотников, которые вернулись из леса и притащили медведя. Медведя взяли на рогатину сами, без помощи егерей, да вот беда - шкура в одном месте пробита!
- Давай, Лидок! - призывал Василий.
Кошки были людьми простыми. Они уже называли Лидочку кратко, обращались к ней на «ты», они уже перевели ее в свой батальон.
- Никогда не догадаешься! - сказала Валентина. - Три фунта. Честное слово - три фунта.
- Будь точной, крохотулька, - поправил жену Василий. - Три фунта пятьдесят копеечек.
- Но ведь это дневной билет на метро! - воскликнула Валентина. - Надо же осознавать!
- У нас еще есть кое-какая добыча, - сказал Василий. - Кое-что из белья, из детских вещей, внуки ждут - не дождутся нашего возвращения.
