Паоло Бачигалупи - Заводная
Едва в профсоюзе погонщиков прослышали о гибели животного — немедленно прислали мясников. Хок Сен хотел заставить их вытащить тушу из цеха и сделать все снаружи, чтобы сразу начать ремонт главного привода, но те отказались, и теперь вдобавок к суете здесь все сильнее смердит и вьются тучи мух.
Кости мегадонта торчат, будто океанские кораллы в густо-алой толще мяса. Кровь рекой течет в ливневые коллекторы Бангкока к работающим на угле помпам, что берегут город от потопа. Хок Сен угрюмо смотрит на поток: бессчетные калории уходят в никуда. Мясники работают споро, но трудиться им предстоит большую часть ночи, пока не разделают всю тушу.
— Ну, чего она там? — кряхтит Пом, который вместе с Ну и остальными по-прежнему изо всех сил держит вал. Старик возвращается к делам насущным и кричит в темноту:
— Маи, что видно?
В ответ неразборчивое бормотание.
— Ну тогда вылезай! — Он снова садится на корточки и утирает пот — на фабрике жарче, чем в кастрюле с рисом. Мегадонтов развели по загонам, поэтому энергии нет — ни для конвейеров, ни для вентиляторов. Влажная жара и зловоние от мертвых тел окутывают людей душным одеялом — в точности как на бойнях в Клонг Той[7]. Хок Сен с трудом сдерживает приступ тошноты.
Рядом с тушей возгласы и оживление: из вспоротого брюха вывалились внутренности. Сборщики потрохов — люди Навозного царя — тут же бросаются к ним и начинают лопатами переваливать в ручные тележки этот щедрый источник калорий; щедрый и ничем не зараженный — полученное скорее всего пойдет свиньям на окраинные фермы Навозного царя или китайцам — беженцам из Малайи, которые живут под его протекцией в душных старых башнях времен Экспансии. То, что не съедят животные и желтобилетники, отправят вместе с ежедневным урожаем негодных фруктов и навоза в компост-машины, где эта масса станет разлагаться на удобрения и метан, который позже осветит зеленоватыми огоньками городские улицы.
Хок Сен задумчиво теребит свою счастливую родинку. Отличный бизнес у этого Навозного короля — монополия охватывает почти весь город. Удивительно, как его до сих пор не сделали премьер-министром. Впрочем, будь у него, крестного отца крестных отцов, самого влиятельного криминального авторитета-джаопора за всю историю королевства, такое желание, оно немедленно бы исполнилось.
«Вот только заинтересует ли его мое предложение? Разглядит ли возможности для своего бизнеса?»
Ход его мыслей прерывает голос Маи.
— Треснул! — кричит она снизу и через секунду вылезает из темноты, вся в поту и пыли. Ну с компанией бросают пеньковые веревки, вал с грохотом падает в гнездо, да так, что вздрагивает пол. По лицу девушки пробегает легкий испуг — понимает, что ее чуть не раздавили, — но уже через мгновение она опять спокойна. Беспечное дитя.
— Ну? Что треснуло-то? Сердечник?
— Да, кун, рука вот посюда влазит. — Маи показывает на запястье. — И во втором, дальнем то же самое.
— Тамади[8]! — вырывается у старика вопреки его спокойствию — он ждал чего-то подобного. — А цепной привод?
— Все звенья, какие видела, гнутые.
— Тогда зови Лина, Лека, Чуана…
— Чуан умер. — Девушка показывает на кровавые разводы там, где мегадонт растоптал двоих рабочих.
— Верно. — Хок Сен морщится. Чуан, а еще Нои, Капипхон и бедолага Баньят из отдела контроля — этот уже не узнает, как вышел из себя Андерсон, когда услышал о загрязнении водорослевых ванн. Новые расходы: тысячу батов семьям погибших, две — родным Баньята. Старик снова делает кислое лицо. — Значит, зови кого-то еще из вашей шайки чистильщиков, тоже мелкого — полезете вниз. Пом, Ну, Кукрит — вытаскивайте вал. Полностью вынимайте — надо осмотреть систему приводов звено за звеном. Механизмы нельзя запускать, пока все не осмотрим.
— Куда спешить-то? — с усмешкой говорит Пом. — Когда еще запустимся… Заставить профсоюз опять работать — тут фаранг одним мешком опиума не отделается. Тем более после того, как пристрелил Хаприта.
— Рано или поздно заработает, и начнем мы тогда без четвертого вала, — обрывает его Хок Сен. — Королевское разрешение на спил дерева такого же диаметра дадут не сразу, потом его какое-то время станут сплавлять с севера — и то если повезет и в этом году придут муссоны, — а до тех пор на фабрике будет дефицит энергии. Ты вот о чем подумай: кое-кто вообще окажется не у дел. — Он кивком указывает на вал. — Работу дадим только самым усердным.
Пом, пряча злобу, виновато делает ваи.
— Простите, кун, я позволил себе необдуманные слова. Я совсем не хотел нагрубить.
— Вот так-то, — кивает старик и с недовольным видом отворачивается, хотя втайне согласен с Помом: прежде чем мегадонты снова тяжело зашаркают вокруг валов, будут мешки опиума, взятки, пересмотры энергетического контракта — новые расходные статьи в бюджете. И это не считая тех денег, что пойдут монахам за церемониальные песнопения, а может, браминам или специалистам по фен — шую, или медиумам, которые испросят разрешение у пхи[9], успокоят рабочих и уговорят их вернуться на злосчастную фабрику.
— Тань сяншен![10]
Возглас отвлекает Хок Сена от подсчета убытков. Напротив у шкафчиков с одеждой сидит ян гуйдзы[11] Андерсон Лэйк, которому женщина-врач обрабатывает раны. Поначалу этот заморский демон хотел, чтобы его штопали наверху, но старик настоял, чтобы все происходило в цеху, у всех на глазах — пусть рабочие видят и залитый кровью светлый костюм, и самого Андерсона, больше похожего на вылезшего из могилы пхи, зато живого и неиспугавшегося. Если лицо можно потерять, то сейчас он его зарабатывает. Бесстрашный чужестранец.
Андерсон отхлебывает виски прямо из бутылки, купить которую попросил Хок Сена, будто тот ему слуга какой-нибудь. Старик отправил Маи, та принесла поддельный «Меконг» с этикеткой, как у настоящего, и прилично сдачи — столько, что Хок Сен отсыпал ей за сообразительность пару батов на чай и сказал, глядя в глаза: «Помни мою доброту». Та серьезно кивнула в ответ.
В прежней жизни китаец решил бы, что купил немного преданности этой девочки, но здесь и сейчас может лишь рассчитывать, что та не убьет его сразу, если тайцы вдруг решат взяться за китайцев-желтобилетников и выгнать их всех в зараженные пузырчатой ржой джунгли. Возможно, за эти чаевые он выгадал себе немного времени. А может, и нет.
— До чего упрямый заморский демон — все время ерзает, — говорит на мандаринском доктор Чан, когда Хок Сен подходит поближе.
Чан тоже из желтых билетов. В королевстве этим беженцам нельзя зарабатывать себе на жизнь, но некоторые хитростью и уловками умудряются обходить запреты. Если белые кители узнают, что она таскает рис из кормушки тайских врачей… Хок Сен гонит от себя эту мысль. Помочь земляку, пусть даже самую малость, — стоящее дело, что-то вроде искупления за прошлое.
— Постарайтесь, чтобы выжил, — с едва заметной улыбкой говорит Хок Сен. — Он нам еще нужен — чеки подписывать.
Доктор Чан смеется:
— Тин мафань. Давно я никого не шила, но ради вас вытащу это мерзкое создание хоть с того света.
— Если вы и в самом деле такой талант, подхвачу цибискоз — позову лечить.
— Чем она недовольна? — встревает ян гуйдзы, который ни слова не понимает.
— Тем, что вы все время вертитесь.
— Коряво работает. Скажи, пусть штопает быстрее.
— А еще доктор Чан говорит, что вам очень и очень повезло. Щепка прошла в сантиметре от артерии. Чуть в сторону — и вашей кровью тоже залило бы пол.
К удивлению Хок Сена, Лэйк улыбается и глядит на мясников, которые разделывают тушу.
— Щепка… Я думал, меня мегадонт убьет.
— Да, вы чуть не умерли.
Вот это была бы катастрофа — инвесторы мистера Лэйка тогда опустили бы руки. От одной этой мысли старику не по себе. Влиять на Йейтса было, конечно, куда проще, чем на ян гуйдзы, но без этого упрямого заморского демона фабрику точно прикрыли бы.
Хок Сен с досадой понимает, что когда-то у него завязались отличные отношения с Йейтсом, а теперь вместо них — натянутые с Лэйком. Собственное невезение плюс упрямство ян гуйдзы — и снова надо придумывать, как выживать дальше и как возрождать свой клан.
— Думаю, вам стоит отпраздновать спасение, — подбрасывает он идею. — Сделать подношения Гуанинь[12] и Будаю, поблагодарить их за такую удачу.
Лэйк ухмыляется, уставив на старика дьявольские омуты водянисто-серых глаз:
— Чертовски хорошая мысль! — Будто чокаясь, он приподнимает наполовину пустую бутылку «Меконга». — Всю ночь буду отмечать.
— Найти вам компанию?
На лице заморского демона тут же застывает нечто вроде омерзения.
