Джеймс Баллард - Высотка
Лэйнг смеялся над этими рассказами, но Шарлотта забарабанила пальцами по его руке, словно пытаясь пробудить его.
— Роберт! Будьте серьезнее!
— Я серьезен.
— Вы грезите!
Лэйнг вдруг осознал, что эта разумная и миловидная женщина не понимает сути. Он обхватил ее рукой, ничуть не удивившись, когда она в свою очередь яростно обхватила его. Не обращая внимания на маленького сына, Шарлотта прижалась к двери и потянула Лэйнга к себе, словно убеждая себя, что нашелся кто-то надежный.
Они целый час ждали, пока сын Шарлотты уснет, и все это время она не отрывала рук от Лэйнга. Но не успели они присесть на кровать, а Лэйнг уже знал, что их отношения — как иллюстрация парадоксальной логики высотки — не начнутся, а завершатся с первым сексом, который в прямом смысле отделит их друг от друга, а не соединит. В соответствии с тем же парадоксом, любовь и тяга, которые ощущал Лэйнг к Шарлотте, казались грубыми, а не ласковыми, — именно потому, что не имели никакого отношения к окружающему миру. Знаки, обозначающие любовь, сделаны из очень зыбких материалов — эротики и порока.
Когда Шарлотта уснула в вечернем свете, Лэйнг вышел из квартиры и отправился на поиски новых друзей.
В коридорах и лифтовых холлах толпились люди. Лэйнг переходил от одной группки к другой и прислушивался к разговорам. Стихийные митинги приобрели почти официальный статус — на этих форумах жители могли озвучить свои проблемы и мнения. Теперь недовольство было направлено на других обитателей, а не на саму высотку. Отказы лифтов списывали на жителей верхних и нижних этажей, а не на архитекторов или неэффективные службы.
Мусоропровод, которым Лэйнг пользовался со Стилами, снова забился. Попытки дозвониться до управляющего ничего не дали; тот был завален всевозможными жалобами и требованиями. Несколько его подчиненных уволились, а оставшиеся бросали все силы на поддержание лифтов и на попытки восстановить энергоснабжение 9-го этажа.
Вооружившись чем смог, Лэйнг отправился в коридор, чтобы прочистить мусоропровод. Стил немедленно пришел ему на помощь, принеся сложное устройство с нескольким лезвиями. Пока они работали, пытаясь одолеть свернутые в узел парчовые шторы, тормозившие колонну кухонных отходов, Стил по-дружески делился с соседом сведениями о верхних и нижних жильцах, повинных в перегрузе системы утилизации.
— У некоторых самые необычные отходы, иногда просто диву даешься. Хоть полицию нравов вызывай. Взять хотя бы косметолога с 33-го и еще этих двух, якобы рентгенологов, живущих вместе на 22-м. Странные девушки, даже по нынешним временам…
В какой-то степени Лэйнг был с ним согласен. Пятидесятилетняя хозяйка парикмахерского салона и вправду бесконечно отделывала квартиру на 33-м и запихивала в мусоропровод старые тряпки и стройматериалы.
Когда колонна отходов густой лавиной сошла вниз, Стил взял Лэйнга за руку, обводя вокруг пивной банки на полу коридора.
— Я слышал, что на нижних этажах люди оставляют небольшие пакеты мусора у дверей квартиры… Зайдете выпить? Жена будет рада.
Несмотря на воспоминания о ссоре, Лэйнг без колебаний согласился. Как он и подозревал, в атмосфере крупной конфронтации все местные размолвки были забыты. Миссис Стил суетилась вокруг гостя с радостной улыбкой, как мадам вокруг первого клиента. Она даже похвалила музыкальный вкус Лэйнга — плохо изолированные стены не заглушали музыку. Лэйнг выслушивал яркие описания непрекращающихся отказов систем в здании и вандализма в лифтах и раздевалках при бассейне 10-го этажа. О высотке миссис Стил говорила, как о живой таинственной силе, присматривающей за людьми и наблюдающей за развитием событий. В таком видении был смысл: лифты, снующие вверх и вниз по длинным шахтам, напоминали работу сердечных клапанов; жители текли по коридорам, словно клетки — по сети артерий; огни в квартирах горели, как нейроны мозга.
Лэйнг смотрел сквозь тьму на залитые яркими огнями этажи соседней высотки и почти не замечал других гостей, сидевших в креслах вокруг него, — диктора теленовостей Пола Кросланда и кинокритика Элеоноры Пауэлл — сильно пьющей рыжухи, которую Лэйнг часто видел в лифтах, когда она, в пьяном угаре, пыталась найти выход из здания.
Кросланд стал номинальным лидером их клана — местного скопления примерно в тридцать соседствующих квартир 25-го, 26-го и 27-го этажей. На завтра они планировали совместную продуктовую экспедицию в супермаркет 10-го этажа — так банда деревенских собирается нагрянуть в ничего не подозревающий городок.
Сидя на диване рядом с Лэйнгом, Элеонора Пауэлл таращилась на Кросланда, а тот напыщенно излагал предложения, как обезопасить свои квартиры. Время от времени Элеонора протягивала руку, словно собиралась подстроить изображение Кросланда — возможно, чуть подправить цвет розовых щек или убавить звук.
— У вас ведь квартира рядом с лифтовым холлом? — обратился к ней Лэйнг. — Вам нужно забаррикадироваться.
— Да с какой стати? У меня дверь всегда настежь. — На озадаченный вид Лэйнга она добавила: — Так веселее.
— Вы думаете, мы в душе веселимся?
— Разве нет? Вместе мы победим пустой лифт. Впервые в жизни — лет, пожалуй, с трех — не имеет значения, что мы делаем. И если подумать, это действительно очень интересно…
Элеонора склонила голову Лэйнгу на плечо. Он сказал:
— Что-то, похоже, не так с кондиционером… на балконе, наверное, воздух посвежее.
Держа Лэйнга за руку, Элеонора взяла свою сумку.
— Хорошо. Вы, доктор, стеснительный распутник…
Они дошли до балконной двери, и тут высоко над ними раздался звон разбитого стекла. Осколки мелькнули ножами в ночном воздухе. Большой неуклюжий силуэт пролетел в футах двадцати от их балкона. Элеонора испуганно ткнулась в Лэйнга. С земли донесся неприятный металлический лязг, как от столкновения автомобилей. Наступила полная тишина — действительно полная, подумал Лэйнг, какой высотка не слышала много дней.
Все высыпали на балкон; Кросланд и Стил уцепились друг за друга, словно каждый старался не дать другому сигануть через край. Прижатый к перилам, Лэйнг видел собственный балкон в пятнадцати футах и в немыслимый миг паники даже испугался: не он ли жертва. Вокруг люди, перегнувшись через перила, вглядывались через бинокли во тьму.
Далеко внизу, вдавленное в мятую крышу автомобиля в переднем ряду, лежало тело человека в вечернем костюме. Элеонора Пауэлл, с перекошенным лицом, отшатнулась от перил и протиснулась мимо Кросланда. Лэйнг, одновременно пораженный и возбужденный, вцепился в металлический поручень. Почти на всех балконах громадного фасада теперь стояли люди; жильцы смотрели вниз, словно из лож громадной оперы под открытым небом.
Никто не подошел ни к разбитой машине, ни к вмятому в ее крышу телу. Лэйнг, глядя на порванный смокинг и лакированные туфли маленького размера, узнал в покойнике ювелира с 40-го этажа. Его очки лежали у переднего колеса машины; в невредимых хрустальных линзах отражались яркие огни высотки.
4. ВВЕРХ!
После смерти ювелира события продолжали стремительно развиваться в тревожном направлении. Ричард Уайлдер, живущий на двадцать четыре этажа ниже доктора Лэйнга и по этой причине гораздо сильнее ощущающий давление высотки, одним из первых понял в полной мере, какие происходят перемены.
Уайлдер три дня был в отъезде — снимал сцены для нового документального фильма о волнениях в тюрьме. Бунт заключенных в большой провинциальной тюрьме, широко освещаемый в газетах и на телевидении, дал возможность вставить в фильм острые кадры.
Уайлдер вернулся домой после обеда. Он каждый вечер звонил из гостиницы Хелен и деликатно расспрашивал о новостях, но она ни на что особенно не жаловалась. Тем не менее ее уклончивые ответы беспокоили Уайлдера.
Припарковавшись, он с трудом выбрался из машины и со своего парковочного места на краю автостоянки внимательно оглядел фасад громадного здания. На первый взгляд все было спокойно. Сотни машин стоят на парковке ровными рядами. Этажи балконов поднимаются навстречу солнцу, за перилами пышно растут растения в горшках. На мгновение Уайлдеру даже взгрустнулось — всегда готовый к действию, он наслаждался перепалками прошлой недели, когда приходилось осаживать агрессивных соседей, особенно с верхних этажей, портивших жизнь Хелен и двум сыновьям.
Некоторый диссонанс вносило только разбитое большое окно на 40-м этаже, через которое несчастный ювелир отправился в последний полет. На крыше были два пентхауса — северный занимал Энтони Ройял, в южном жили ювелир с женой. Сломанную раму не заменили, и звездочка осколков напомнила Уайлдеру то ли тайнопись, то ли отметку на фюзеляже боевого самолета — знак убийства.
Уайлдер достал из машины чемоданчик и сумку с подарками для Хелен и сыновей. На заднем сиденье лежала кинокамера — Уайлдер планировал отснять несколько сот футов пилотных кадров для фильма о высотке. Необъяснимая гибель ювелира подтвердила его убежденность в том, что следует снять документальный фильм о жизни в высотке — и смерть ювелира может стать завязкой. Счастье, что Уайлдер живет в том же доме, что и покойник, — это придаст фильму биографические черты. Когда закончится полицейское расследование, дело передадут в суд, а большой вопросительный знак дурной славы так и останется на том, что Уайлдер называл «этот дорогущий дом» или «этот висящий замок, распространяющий семена интриг и разрушений».
