Анри Рюэллан - Полуночный трубадур
Они были на палубе, и в то же время их там не было.
Ракс затих. Он впился глазами в хозяина и его спутницу, глазами, в которых была тайна, чудо. Он тоже умел совершать подобные путешествия, и Кокдор знал об этом. Быть может, в настоящий момент он был с ними в огнедышащих горах Меркурия, в адски горячей стране Зкафай, где дух, покинувший плоть, носился в поисках фильтра, который должен был дать ключ к словам, пришедшим с другой стороны пространства-времени.
15
Вездеход подминал под себя кустарники, тонкие побеги, траву и цветы, раздирал завесы из лиан, давил и комкал колючие ветви, сея ужас среди обитателей этих роскошных джунглей, джунглей — баловней природы, никогда не знающих ночи, цветущих под беззвездным небом, которое сияло и грело сильнее, чем тысяча светил.
В этом необыкновенном свете центральной зоны Меркурия вездеход, кое-как залатанный слугами Давехат, продвигался к цели. Ремонт заканчивали после того, как вездеход выбрался из реки, течение которой стало слишком стремительным.
Вдали сквозь гущу зарослей виднелся огромный султан пара, поднимавшегося на тысячи метров в небо. Он указывал на место, где поток воды обрушивается в пропасть и уходит в глубины, которые затем вернут его на поверхность в ледяной зоне.
Мощная гусеница вездехода вновь принялась за свою работу. Никто, и Окфф в том числе, не мог сказать, сколько времени протянет машина. Главное было — добраться до Зкафай, где находился таинственный фильтр.
После долгих усилий Давехат и Кокдор смогли точно указать место, где он был укрыт. Обнаружив местонахождение драгоценной призмы, они долго трудились над картой Зкафай, составленной инопланетянами, которые завладели старинными рукописями меркурианцев. По обрывкам, имевшимся в их распоряжении, оба медиума пытались добраться до цели.
Все понимали, что скоро прибудут в Зкафай, а там станет трудно продвигаться вперед, а то и вовсе невозможно. Ведь все увеличивавшаяся жара достигала там фантастических отметок. В тех широтах вездеход не сможет двигаться, а если и рискнет, то может попасть в тяжелое положение. Прежде всего, это угроза зрению, потому что очки уже не смогут помочь; затем невозможность дышать раскаленным воздухом и неизбежные ожоги при малейшем контакте с перегретыми камнями.
Дальше — граница, предел той зоны, где человеческое существо может выжить, на самом краю огненного полушария.
В том направлении и надо было идти на поиски фильтра, в гранитные горы под палящими лучами Солнца.
Был ли это натуральный камень, сохранивший данную ему природой форму? Или, напротив, он был как-то обработан древними меркурианцами? Неизвестно. В старинных текстах, которые читала Давехат, ничего не говорилось об этом. Кокдор склонялся к мысли, что камень был необработанным.
— Не могли же древние пророчества быть записаны на магнитофон за тысячелетие до того, как люди получили представление о транзисторах, радио и телевидении? — говорил он.
— Кто знает, кавалер, — качала головой меркурианка. — Наши предки на разных планетах могли намного раньше нас узнать тайны природы и совершить большие технические открытия.
Окфф предложил способ забраться без особых потерь довольно далеко в нужный район. Речь шла о простом приспособлении, придуманном еще в древности. Ведь огненная зона всегда притягивала людей, несмотря на таившуюся в ней смертельную опасность. Многие искатели приключений проникали в огнедышащие районы, каждый раз все дальше. Иные из них погибли или ослепли на подходах к адски горячим районам.
— Надо поймать нескольких летучих саламандр, — посоветовал командир вездехода. — Их шкуры можно надеть как скафандры. Они как раз подходят человеку. Эти шкуры защищают от очень высоких температур. Ими уже давно пользуются меркурианцы для походов в жаркие места. Конечно, у них есть свои скафандры, но, позволю себе заметить, искусственная одежда пока не дала хороших результатов, а вот природная броня помогает.
Бруно, Жолена, Дон Клиффорд, Фарт и Люк Дельта почти не отходили от окон вездехода. Они наблюдали за диковинным миром, животными и растениями и замечали, что по мере приближения к высокой стене облаков все чаще встречались животные, покрытые жесткой чешуей.
Эти многоножки и рептилии, защищенные самой природой, напоминали кошмарных, фантастических броненосцев и ящеров. Они ползли, извивались, ускользали от надвигавшегося вездехода, прятались в расщелины, из которых вырывались фонтаны сернистых газов и горячей воды. Земля была покрыта трещинами от подземного жара.
Растительность постепенно редела. Хорошо была видна гигантская цепь гор, крепостной стеной вставшая на границе и увенчанная шапкой облаков. Масса туч казалась черной снизу, а вершины отдельных гор, поднявшиеся в заоблачные высоты, сияли, как золотые, в лучах светила. Величественная и ужасная красота его заставляла думать о неистребимом Молохе, который пожирал половину планеты. Его атаки оставили следы: путешественникам встречались целые лесные массивы, от которых остались черные стволы деревьев и посыпанная пеплом земля.
Черная пыль поднималась за вездеходом. Животные почти исчезли. Полуистлевшие скелеты свидетельствовали о жестоком зное, уничтожившем целый район, когда планете вздумалось качнуться.
Кое-кто делал путевые заметки, готовил репортаж “на всякий случай” этим занимался Люк Дельта. Он сумел сохранить Доротею, несмотря ни на какие потрясения. Растение-медиум, посаженное. в ящик с кондиционированным воздухом, благополучно перенесло путешествие в кармане бывшего пилота-испытателя. Он, как мог, ухаживал за зеленым побегом, поливал его, так что Доротея чувствовала себя прекрасно и даже выпустила новый цветок.
Словами и мыслями Люк Дельта передавал Доротее свои впечатления. Он уже умело делал такого рода записи.
— Если я не вернусь на Землю, отдайте цветок Тамаре, моей жене, попросил он Кокдора. — Она узнает, что мне пришлось пережить!
— Чтобы выполнить ваше пожелание, дорогой мой Люк, ответил смеясь кавалер, — надо, чтобы вы остались здесь, а я вернулся бы на родную планету. Согласитесь, что и то, и другое весьма проблематично.
Вездеход приближался к утесам Гигантских гор.
Путешественники пытались найти летучих саламандр. Несколько птиц мелькнуло у самых вершин и пропало в тучах.
Охота обещала быть непростой.
Кокдор предложил Окффу:
— Раз уж придется пожертвовать несколькими несчастными птицами, я предлагаю использовать Ракса. Если я буду им управлять, он прекрасно справится с ловлей саламандр.
Меркурианец удивился, но Давехат поспешила согласиться. Она полностью доверяла Кокдору.
Решили отправить пстора в атаку сразу, как только заметят летящую саламандру.
Вездеход продвигался вперед. После всех передряг он был не вполне исправен, система кондиционирования воздуха была нарушена, жара удушала. Поэтому искатели приключений привыкли обходиться минимумом одежды.
Джунгли кончились, вокруг оставались редкие деревья, скелеты животных, а может быть, и людей, ставших жертвами резких скачков температуры. Никто не обманывался: такое могло случиться в любой момент, но на риск они шли вполне сознательно.
Вдруг впереди показалась летучая саламандра, сидевшая на земле. Вездеход остановился, путешественники вышли наружу. Ноги погружались в пепел по щиколотку. Жара была невыносимой, дышать было трудно, но путь предстоял долгий.
Ракс высунул язык. Кокдор приостановил его и пристально посмотрел в золотые глаза. И вот так, таинственным путем, передал ему необходимые команды.
Вдруг зеленоглазый землянин резко отшатнулся и вскрикнул. Пстор забил крыльями в эффектном взлете, заставив отступить землян и меркурианцев. Он был прекрасен и страшен одновременно. Взлетая, Ракс громко засвистел.
Сначала он совершил полукруг над местом, где заметили летучую саламандру. Он готовился спикировать, но в этот момент меркурианское чудище взлетело…
Кокдор, замерев, впивался взором в летящего верного зверя, его губы беззвучно шевелились, лоб покрылся испариной. Кокдор и Ракс слились в единое целое. Казалось, кавалер сам летал в поисках добычи, атаковал, набрасывался на саламандру.
Жолена опиралась на плечо Дона и с восхищением следила за охотой. Давехат казалась бесстрастной. Она держала руку слегка согнутой в локте, приняв величественную позу статуи. Но огонь в глазах выдавал ее, как бы ни желала она сохранять равнодушие ко всему чужому, пришедшему с другой планеты — будь то зверь или человек.
Летучая саламандра, видимо, почувствовала опасность, потому что заскользила в сторону горы, где, вероятно, было ее гнездо. Весь напрягшись, Бруно управлял Раксом. Пот струился по его телу не столько от ужасающей жары, сколько от совершаемых им усилий.
