Анатолий Ириновский - Жребий
На той стороне растерянно и надолго замолчали. Потом спросили:
— Тима, это ты?..
— Да.
Опять помолчали.
— Но этого не может быть!
— Почему, Кока? Это есть!
— Подожди. Я что-то плохо соображаю… Причем здесь райздравотдел?.. Ты где?
— Возле кинотеатра…
— Здесь, в Рощинске?!
— Да.
— Когда ты приехал?
— Сегодня утром.
— Уже у кого-то остановился?
— Пока нет, но…
— Я буду рада, если ты остановишься у меня. Аптечная, 7. Ты знаешь, где нахо-дится этот переулок?
— А чего я здесь не знаю?
— Фантастика какая-то! Мне даже не верится, что это я говорю с тобой.
— Ты действительно говоришь со мной, Кока. Не сомневайся.
— Я буду дома около семи, — сказала она. — До встречи.
— Два придурка! — сказал Нетудыхин, вешая трубку на рычаг.
— Что такое? — не понял Раскачаев.
— Райздравотдел — вот что такое! Перепугали человека.
— А-а! — сказал Олег и расхохотался.
Дома у Олега они завалились на раскладушки. В сарае, хотя и прикрытом тенью старого клена, было душно.
Раскачаев предложил надколоть припрятанную бутылку водки. Тим отказался. А Олег таки надпил ее прямо с горлышка и опять заначил.
Однако стойкости Нетудыхину хватило ненадолго. Явился Тюня с бутылкой вод-ки. Он был уже навеселе, и все извинялся за происшедший инцидент.
— Эх, в рот тому кило портянок, — сказал Олег, — наливай! Троим наливай, я кантанул Чепу.
Дружеская пирушка стала переходить постепенно в элементарную пьянку…
Глава 26
Разбор полетов
Нетудыхин открыл глаза и не понял, где он: платяной шкаф, письменный стол, рядом — этажерка с книгами. Комната просторная и светлая.
Мысль его, еще не остывшая от вчерашнего алкоголя, болезненно проворачива-лась в воспаленном мозгу.
Он лежал то ли на тахте, то ли на диване. С противоположной стороны комнаты, сидя на подоконнике открытого окна, за ним наблюдал здоровенный черный кот.
Нетудыхин весь напрягся, но не шевелился.
"А этот кадр, откуда взялся?.. Ты смотри, сволотник, реинкарнировался в свою излюбленную форму. Чем бы его огреть?.."
И вдруг резким движением он запустил в кота подушку. Тот слетел с окна в пали-садник. Так где же он, в конце концов? Неожиданно увидел на письменном столе свою увеличенную лагерную фотографию. Мама моя родная, да ведь это он у Коки! Какой ужас! Нелепей встречи быть не могло.
Одежда его, приведенная в порядок, висит на стуле. Значит, он выключился вчера намертво. Где же спала она? Вместе с ним?..
На письменном столе обнаружил записку.
Тима!
Мы столько лет с тобой не виделись, а ты явился в таком состоянии. Не пей се-годня, — слышишь меня? — иначе мы не сможем поговорить.
Завтрак найдешь на кухне.
Ключ от квартиры забери с собой. Он находится в ящике кухонного стола.
Не забудь закрыть окна.
В два часа я буду дома.
И подпись: "Кока". Без даты.
Прочел еще раз — уже как учитель. Стремительный мелкий почерк с уклоном вправо. Ошибок нет.
— Идиот! — произнес вслух. — Ты вынес себе приговор!
Самым же мучительным было то, что он совершенно не помнил, как он оказался вчера у Коки. И что здесь вообще происходило. Последнее, что он припоминал, это как они, с Олегом, послали Тюню к Протасихе за самогоном. Магазины уже не работали. Дальнейшее — темнота. Как будто оно и не происходило.
Он подошел к окну и выглянул наружу. Тишина, безлюдье. Далеко-далеко видне-ются купола церкви. Никаких признаков жизни. Начинает подпекать. Такое ощущение, словно город вымер. А ведь под эту тишину здесь все всё о всех знают. И рождаются люди, и умирают, и проходит жизнь…
Раскалывалась голова, мучила сушь во рту. Он вышел на кухню и выпил кружку холодной воды. Стало чуть легче. Потом вернулся в комнату.
То, на чем он спал, оказалось раскладывающимся диваном. Он убрал постель и вернул диван в исходное положение. Ажур.
Но в душе порядка не было. Он все мучился, как он будет смотреть в глаза Коке? Это же надо было так ужраться, а!
Ко всему тому его настораживало появление кота.
Выпив пару чашек горячего чая, он закрыл квартиру и поспешил к Олегу.
Входя во двор, Нетудыхин еще издали заслышал, что в доме происходит скандал.
…- А ты какой! — кричала кому-то Мария Васильевна. — Ты на себя посмотри. Рожу разъел!
— Опять оскорбляете власть! Я при исполнении, не забывайтесь!
— Ой-ой, власть он представляет — держите меня! Сейчас вот как жахну пова-решкой по твоей дурной башке, чтобы ты не оскорблял дитя мое, раз ты власть!
— Но-но, осторожно, гражданка Раскачаева! — предупреждал мужской голос.
— Я тебе дам — осторожно! Долго будешь помнить мою осторожность! Я вам не Олег. Ишь, бляди, разъязычились! Много вас здесь таких найдется! Я Лукину буду жало-ваться на тебя!
— Так он же издевается надо мной! Посмотрите, как он ест. Как будто у него са-мого перебита челюсть!
— А ты ешь быстрее! Не мотай людям нервы!
На пороге дома тявкала Дуська. Непонятно было, кому она угрожала, а кого за-щищала. А может, она просто лаяла на вздоривших людей, чтобы они прекратили ссо-риться.
Нетудыхин вошел в дом. Все замолчали.
— Доброе утро! — сказал он. — Что за шум без драки?
— Да вот, — сказала Мария Васильевна, — товарищу участковому милиционеру срочно понадобился Олег. Они друг без друга жить не могут: то любовницу не поделят, то просто так поупражняются в кулачном бою. Я уже говорила раньше: тебе, Калиберда, пора Олегу полставки платить. Ты же без него останешься без работы. Вот он уедет — и тебя уволят из милиции к такой матери. Потом ты будешь вспоминать о нем как о луч-шем друге.
— Ага, уедет. В места не столь отдаленные. Расколоть человеку челюсть — на этот раз ему это так не пройдет.
— А ты можешь доказать, что расколол ему челюсть именно я? — спросил Олег. — Может, он пьяный упал по дороге домой и ударился челюстью? Ведь ты же сам ска-зал, что в больницу он попал пьяным.
— Разберемся. Ты давай, не волынь, нас в отделении ждут.
— Что случилось, Олег? — спросил Нетудыхин.
— Прошлой ночью попал в больницу некто Тюнин — есть тут у нас такой. Че-люсть у него то ли треснула, то ли выскочила из своего места. Утверждает, что это я его избил. Правда, вчера он заходил ко мне вечером. Выпили мы с ним по рюмашке. Но ушел он от меня где-то около десяти вечера. А в больницу попал в первом часу ночи. То-варищ Калиберда хочет побеседовать со мной на эту тему. В участке.
— Так это можно сделать и здесь. Зачем идти в участок?
— Я тоже такого мнения, — согласился Олег.
— Вы кто такой? — зло спросил Нетудыхина Калиберда.
— Гражданин, — сказал Нетудыхин.
— В каком смысле?
— В прямом. В каком же еще?
— Друг он мне, — сказал Олег, — друг детства. Приехал сюда в гости.
— Предъявите документы.
Нетудыхин достал паспорт и вручил его участковому. Тот, тщательно осмотрев документ, положил его в свой планшет.
Нетудыхин спокойно сказал:
— Паспорт не изымается, а предъявляется для удостоверения личности владельца.
— Вот пройдете со мной в отделение, и там я выясню вашу личность, — сказал Калиберда, сузив глаза.
— Ты чего до него прискипываешься? — сказала Мария Васильевна. — Он-то здесь при чем?
— Разберемся-разберемся, — отвечал участковый. — И ты, Раскачай, возьми пас-порт.
— Я тебе не Раскачай! — вспылил Олег. — А если Раскачай, то ты — Турок, а не Калиберда! Зачем паспорт? Ты что меня, не знаешь?
— Знаю. Но так положено.
— Паспорта нет. Паспорта я сдала на выписку, — сказала Мария Васильевна.
— Как на выписку?! — удивился Калиберда.
— Я же тебе говорю: Олег уезжает. Ты что, не понял?
— Значит, придется изымать его из паспортного стола.
— Ну, это твое дело, — отвечала Мария Васильевна, хотя еще два дня тому назад она получила паспорта, уже выписанными.
Олег допил чай.
— Теперь можно идти, — сказал он. — А то ведь неизвестно, сколько там придет-ся быть. Покажу тебе, Тим, наше родное районное отделение милиции — тоже в извест-ном смысле историческое место. Вперед, Калиберда! Мы как законопослушные граждане будем сопровождать тебя по бокам. Чтобы тебя кто-нибудь ненароком не пристукнул. У тебя ведь здесь много недоброжелателей.
— Да, боялся я их! — отвечал Калиберда.
По дороге в участок Нетудыхин просчитал ситуацию. Дурной оборот получался. Если начнется следствие, его обязательно привлекут как свидетеля. Но какие показания дал Тюня? Почему Олег скрывает, что в попойке участвовал и он, Нетудыхин? По сооб-ражениям не замешивать сюда третьего? Или из желания оградить друга от ненужных неприятностей? Хорошо, что об этом ничего не знает Кока. "Какая нелепость, вторые су-тки, как в Рощинске, а уже буду оприходован в ментовке! Неплохое начало для рассказа о посещении родных пенатов."
