Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]
— Какая предоплата и сколько вы готовы уступить? — чуть подняв брови, спросил Костя.
— Три месяца. А уступить… скажем, тысячу сто.
— Ольга Петровна, — улыбнулся Костя, — давайте округлим до тысячи, и я готов внести плату прямо сейчас.
Ольга Петровна для приличия задумалась на несколько секунд и сказала с улыбкой:
— Хорошо. Тысячу в месяц.
— Я хотел бы переехать сегодня же, — сказал Костя.
— Как угодно, но…
— Что-то не так?
— Есть еще одно условие… мне хотелось бы получить наличными. Сами понимаете, с банками сейчас большие проблемы…
— Я с вами полностью согласен, — улыбался Зубков. — Все в мире непостоянно, а золото вечно.
Получив плату за три месяца вперед, Ольга Петровна ушла. Костя закрыл за хозяйкой дверь и вышел на лоджию. С пятнадцатого этажа весь район был как на ладони. Даже блокпост, где пришлось расплатиться тушенкой, был виден. Небо постепенно затягивалось тяжелыми серыми тучами. Наверное, будет дождь.
В лицо Зубкову мягко толкнул слабый поток прохладного ветра.
Вернувшись в комнату, Костя включил телевизор. На городском канале он набрел на новости. Холеный журналист в атласном костюме и с упругими круглыми щечками самовлюбленно рассуждал о президентских наймитах и провокаторах, которые ни перед чем не остановятся, чтобы очернить истинных патриотов, ведущих народ к свободе, Мукина и Штырева. Только когда камера дала панораму и показала вход в газету «Новости дня», Зубков понял, что это все о нем. Это он сволочь, предатель и наймит. Гнида, скотина, мразь и враг народа.
Костя перешел на информационный канал и, манипулируя телетекстом, нашел полный текст заявления Комитета национального спасения об инциденте в редакции газеты «Новости дня» и список виновных в этом происшествии. Его фамилия значилась под одиннадцатым номером. Больше половины журналистов были объявлены в розыск.
Прочитав заявление до конца, Зубков выключил телевизор и, сев на диван и откинувшись на его мягкую спинку, закрыл глаза. В рюкзаке оставалось еще семь банок тушенки и три — сгущенного молока. Вода в кране, без хлеба, в общем-то, можно обойтись. Если быть неприхотливым, то неделю можно было протянуть, не прикасаясь к золотой монете. А дальше… а дальше будет видно.
Глава 14
Король умер… Да здравствует король!
По карнизу стучали редкие капли дождя. В открытую форточку дышал свежий ветер, заставляя колыхаться тонкую прозрачную занавеску. Дождь был несильным, он лил всю ночь, до рассвета. Теперь дождь закончился, и неспешные ручейки тянулись по асфальту к стокам. Эхо далекого грома последний раз прогудело под облаками и затихло. Зубков лежал в постели на животе, повернув голову направо. Он открыл правый глаз и, не отрывая головы от подушки, посмотрел на окно. Голова немного болела, наверное, от смены давления на улице. Всякий раз, когда погода резко менялась, у Кости болела голова. Сегодняшнее утро не было исключением, и он закрыл правый глаз в надежде, что еще немного подремлет и, может быть, боль пройдет.
Зубков пошарил по полу рукой, и нащупав под кроватью пульт от телевизора, включил его. Настенные часы показывали без пяти минут девять. Экран вспыхнул, и через секунду комната заполнилась чудесной мелодией Чайковского. Костя снова приоткрыл правый глаз и посмотрел на экран телевизора. Показывали балет «Лебединое озеро» из Большого театра. «И погодка, и голова, и музыка… полный комплект, — подумал Зубков. — Музыка, конечно, хорошая, только не вовремя». Костя поперебирал каналы и, не отыскав ничего интересного, кроме симфонических концертов и кинозарисовок о природе и Москве, вернувшись к «Лебединому озеру», отвернулся к стене. На улице, где-то вдалеке, послышался вой сирен. Через несколько секунд он стих. Ветер снова дохнул в комнату. Внизу что-то бабахнуло, сильно напоминая пистолетный выстрел, и сразу же залаяла собака.
Музыка закончилась, и комната наполнилась тишиной. Костя начал дремать. В его голове возник феерический коллаж из странных образов, пейзажей, лица Наташи и прекрасной цветовой гаммы.
«Доброе утро, страна! — сказала симпатичная девушка-диктор по телевизору. — Передаем последние новости. Сегодня в четыре часа тридцать минут министр внутренних дел генерал Алферов объявил, что правительство Комитета национального спасения низложено. На шесть месяцев власть переходит к временному правительству во главе с министром внутренних дел генералом Алферовым. — Зубков открыл глаза и медленно повернул голову к экрану телевизора. — Объявляется амнистия всем политическим заключенным, которые были посажены в застенки Штыревым и Мукиным или объявлены в розыск. Отменяются все распоряжения и постановления, сделанные Комитетом национального спасения за время правления. С восьми ноль-ноль по московскому времени отряды самообороны объявлены вне закона. Комендантский час будет действовать в течение недели. Во время комендантского часа запрещены любые передвижения, кроме передвижений военнослужащих внутренних войск и сил специального назначения. Временное правительство выражает надежду, что граждане не сделают необдуманных поступков и проявят мудрость и выдержку. Это поможет избежать ненужных жертв. Сегодня во время штурма Кремля Штырев и Мукин погибли от взрыва ручной гранаты. Инцидент произошел случайно, что позволило Мукину и Штыреву избежать суда. Анатолий Алферов в своем заявлении отметил, что бездарное и опереточное правление Штырева и Мукина поставило страну на край гражданской войны. Он был вынужден взять управление страной в свои руки, чтобы навести порядок…»
Костя слушал диктора, лежа на диване и глупо хлопая глазами. Такое иногда бывает, когда, проснувшись, человек пытается сообразить, какой сегодня день, который час и куда он уже опоздал… Когда в голове появилась догадка, что именно он услышал, Зубков откинул одеяло и медленно сел на кровати. По телевизору показывали видеожурнал, снятый утром на улицах города, в сопровождении величественных распевов мужского хора. На перекрестках стояли танки, по улицам ходили военные патрули. Подъемные краны грузили бетонные блоки с блокпостов, рабочие разгребали баррикады и увозили металлолом на грузовиках. Затем показали трупы Штырева и Мукина. У Зубкова мелькнула мысль, что все это может быть обычной провокацией, цель которой заставить разыскиваемых людей обнаружить себя, но отмел ее. Слишком масштабная получалась акция. Не по временам.
— Господи… Опять… Да что же это такое… — хлопая сонными глазами, бубнил Костя, сидя на диване и неспешно надевая брюки.
По телевизору передали прогноз погоды и продолжили трансляцию балета.
Перед выходом на улицу Зубков подошел к окну и отдернул занавеску. Подъемный кран грузил бетонные блоки на грузовик. Рядом с краном стояли бронетранспортер и четверо солдат. У одного из них за спиной была полевая радиостанция с длинной тонкой антенной. Костя зашел на кухню, на всякий случай переложил консервы из холодильника в рюкзак и, закинув его на плечо, вышел из квартиры.
На улице было сыро и холодно. Дождь закончился. Стоя у подъезда, он огляделся и, не заметив ничего настораживающего, сделал шаг вперед.
Костя шел уверенной походкой, не обращая на солдат никакого внимания. Кран закончил уже погрузку бетонных блоков, и крановщик убирал опорные лапы. Солдаты бросили на Зубкова быстрый взгляд и отвернулись к крану. Через несколько секунд Костя сделал глубокий вдох и ускорил шаг. Вскоре он вышел на проспект и повернул в сторону метро. Риск? Ну что же… не первый на этой неделе.
Редкие прохожие, встречавшиеся Зубкову, шли опустив глаза. При встрече они поднимали их на пару секунд и тут же снова опускали. Лица прохожих были озабочены. По проспекту шла колонна грузовиков и бронетехники. Патрули медленно вышагивали по тротуарам, изредка проверяя у населения карточки.
У входа в метро Зубкова остановили трое военных: два сержанта и лейтенант. Все они были в форме внутренних войск, в бронежилетах, касках, вооружены автоматами Калашникова. За спиной у одного сержанта была полевая радиостанция.
— Здравствуйте, — мрачно сказал лейтенант. — Проверка документов.
Зубков достал желтую карточку и передал ее лейтенанту. Лейтенант вставил карточку в приемник портативной справочной машины и сделал запрос.
«Ну вот и все, — подумал Костя. — Сейчас они меня заберут и отправят к остальным. А вечером крикуны выпьют шампанского, рассуждая, какие же мы были наивные».
— Все в порядке, — сказал лейтенант, возвращая карточку. — Поздравляю с амнистией.
— Спасибо, — сказал Костя, убирая карточку во внутренний карман. Лейтенант отдал честь, и патруль медленно пошел дальше.
Оказавшись в Наташиной квартире, Костя первым делом через компьютер сделал запрос о ее судьбе. Приговор, вынесенный несколько дней назад, остался без изменений. Никаких сведений. Ни о живой, ни о мертвой. И это было самым страшным.
