Клэр Мерле - Взгляд
— Извините!
Она бросилась к нему. Его привычное дружелюбие вызвало у нее желание сесть и зарыдать.
— С тобой все хорошо? Я очень за тебя волновался!
— Я не могу ничего объяснять. Мне нужна помощь! — сказала она. Ее спотыкающиеся слова налетали друг на друга. — Вы знаете Коула Уинтера? Он — приглашенный специалист, преподает на полставки композицию. Мне отчаянно нужно найти его, пока за мной не явились. Я в безвыходной ситуации. Мне нужно с ним поговорить.
— Сара, продолжай, пожалуйста, — попросил профессор.
Мелодия Шумана снова поплыла от рояля.
Профессор Айделман взмахнул рукой перед своим интерфейсом, включая его. Сняв с шеи прозрачную пластиковую бирку, он поднес ее к своей груди. Интерфейс начал проецировать на карточку электронные данные: список преподавателей по кафедрам.
— Ты сказала — композицию?
Ана кивнула. Профессор прокрутил список до фамилии Коула и выделил контактную информацию. У Аны ныла грудь. Каждый удар сердца усиливал ее нетерпение. Профессор Айделман выбрал номер телефона и движением руки задал его набор. Ана услышала гудки, а затем — голос Коула.
— Алло!
— Это Скотт Айделман из Академии. Здесь у меня студентка, которой надо с вами поговорить.
— Коул? — пискнула она. Ее голос получился таким слабым и жалким, что даже девушка за роялем прекратила игру. — Коул?
Наступило молчание. Ранящее, бесконечное, удушающее молчание, которое оборвалось короткими гудками отключенной связи.
Ана была ошеломлена. Коул отказался с ней разговаривать! Он решил, что она выбрала Общину, Чистых, Джаспера…
— Извини, Ана, — сказал профессор, провожая ее к двери. — Я через пятнадцать минут закончу. Может, ты подождешь меня здесь и мы поговорим?
Ана вышла за дверь и побрела по коридору, почти не видя лестницы, арочных окон, стен в грязных потеках. Дверь со стуком закрылась. Как мог Коул подумать, что она предпочла Джаспера?
Она бездумно спускалась по лестнице. Ее сознание механически регистрировало сзади какие-то голоса. Она спустилась до второго этажа, почти не сознавая, что делает. Однако теперь голоса стали громкими и настойчивыми. Она резко опомнилась и перегнулась через перила. Внизу, в вестибюле, царила суматоха. Цепочка смотрителей перекрывала большую центральную арку, ведущую к лестнице. Джаспер стоял позади смотрителей вместе со своими родителями и отцом Аны. Двадцать или тридцать человек собрались в главном вестибюле — многие со съемочными интерфейсами. Слева прорывалась профессиональная съемочная команда с женщиной-репортером и оператором с выносным микрофоном. Репортер что-то проговорила в камеру, а потом повернулась и громко крикнула через головы всей толпы, пытаясь привлечь внимание Джаспера.
Ана отпрянула в коридор. Ее мысли метались и разбегались. Она попыталась собраться. Она заключила союз с Джаспером ради того, чтобы подставить Коллегию. Добилась ли она своей цели? Можно ли ей теперь исчезнуть? Или же она пошла на этот союз ради того, чтобы защититься от психпатруля? И что станет с Джаспером, если она сейчас от него сбежит — в самый день заключения их союза?
Вот только ей необходимо найти Коула. Ей надо объяснить ему, почему она так поступила, пусть даже он ее не поймет: теперь, увидев его, она и сама едва себя понимала. Она не знала, что заставило ее решить, будто союз с Джаспером — это хорошая мысль.
Она забежала в темный зал на втором этаже, миновала ряд обитых синим бархатом кресел и покинула его через пожарный выход. Оттуда ступеньки вели вниз по боковой стороне величественного входа в Академию. Она быстро спустилась по ним и вышла в главный вестибюль всего в двух шагах от ближайшего смотрителя. Однако все усилия смотрителей были направлены на то, чтобы не дать посторонним пройти под арку. В сторону Аны никто даже не взглянул. Подъехала еще одна команда репортеров. Отец Джаспера безуспешно пытался умерить обстрел вопросами и сделать заявление. Анин отец разговаривал с теми двумя членами Коллегии, которые присутствовали на заключении союза в ратуше. Она не представляла себе, что он скажет, оправдывая ее поведение. Если ее сейчас поймают, то, скорее всего, немедленно уволокут на определение психического статуса.
Ана открыла двери, ведущие в коридор студии ударных инструментов. Как только они за ней закрылись, зазвучали вступительные аккорды «Ясновидения». Она споткнулась и уперлась ладонями в стену, чтобы не упасть. «Сочинение Коула!» Мелодия начала возноситься к небесам и одновременно вгрызаться в землю, словно обладала способностью соединить их, превратить в одно целое. Звуки доносились из репетиционного зала. Как знак. Как чудо.
Мерцающие светом воздушные ноты наполняли ее, сшивая прореху одиночества, помогая ей собраться точно так же, как они сделали в тот первый раз, когда их сыграл Коул. Изумленная, согретая, она сбросила с ног туфли на шпильках и понеслась по коридору к черной лестнице.
Эта лестница вела в полуподвал и в студенческую рекреацию. Профессор Айделман показал Ане расположение различных помещений, когда она только поступила в Академию музыки. Хотя у нее никогда не было ни времени, ни желания пользоваться рекреацией, теперь она вспомнила, что оттуда можно было попасть в концертный зал Дэвида Джозефовича — сводчатое полуподвальное помещение, находившееся между главным зданием Академии и пристройкой Йорк-гейт. Ей достаточно будет попасть в полуподвал пристройки — и она сможет уйти через музей.
В концертном зале репетировал струнный квартет. Ана вошла в помещение со стороны, противоположной сцене. Нужный ей выход находился в передней части, рядом со сценой. Она закрутила шлейф на руке и тихо двинулась по дубовым половицам, надеясь, что исполнители будут так поглощены музыкой, что не заметят ее. Она прошла половину пути, когда дверь около сцены открылась. У нее к горлу подступила тошнота. В открытом зале спрятаться было негде. Если это кто-то из смотрителей — она пропала.
Высокий атлетически сложенный человек прошел в дверь. Грудь его бурно вздымалась. Ана встретилась взглядом с Коулом. Поток энергии залил ее тело. Квартет смолк.
— Все не так, как ты подумал! — выпалила она.
— Ты не пыталась меня найти? — спросил Коул, сгибаясь пополам, чтобы легче было отдышаться.
— Нет-нет, пыталась! Это не так, как ты подумал!
Тело Аны действовало само по себе: ноги бежали безо всякого приказа, пока она не оказалась достаточно близко, чтобы обвить руками его шею. Шмыгая носом и смеясь, она вскрикнула от боли, когда он стиснул ей ребра, но продолжала крепко его обнимать.
— Что случилось?
— Сломала ребро. Но все уже в порядке, правда, в порядке.
Пальцы Коула зарылись в ее волосы.
— Я думал, что потерял тебя, — прошептал он.
Его дыхание все еще оставалось хриплым и неровным.
— Я не люблю Джаспера, — сказала она.
Она рыдала и выглядела полной дурой, но ее это нисколько не смущало.
— Но почему ты со мной не встретилась? Почему ты вернулась домой?
— Извините, — недовольно сказала девушка с виолончелью, — мы тут пытаемся репетировать.
Коул переплел свои пальцы с пальцами Аны.
— Нам надо отсюда уйти.
Она кивнула. Они вышли в ту дверь, в которую он зашел. Держась за руки, они прошли по полуподвальному помещению Йорк-гейт, поднялись по лестнице и вышли в боковой переулок.
Киоски фастфуда и лотки со всякой мелочовкой перетекали с тротуара на проезжую часть. Шесть потоков рикш, велосипедистов и электроциклов двигались в обе стороны. Многие направлялись в огромный лагерь в Риджентс-парке или возвращались оттуда.
Ана с Коулом присоединились к толпе, пригибая головы и крепко сжимая друг другу руки. Ана все еще продолжала смеяться и плакать.
— Мое платье! — воскликнула она.
Коул кивнул и потянул ее через улицу к одному из рикш. Затем помог ей сесть и залез следом за ней. Они устроились под выгнутой крышей, прижимаясь друг к другу плечами, ногами и руками.
— Куда вам? — спросил парнишка-рикша.
— В старый теннисный центр, — ответил Коул. — В ста метрах за мостом.
— Минимальная плата — три фунта.
Коул кивнул, соглашаясь. Паренек улыбнулся, довольный столь удачной сделкой, и начал крутить педали. Цветные пятна калейдоскопом замелькали сквозь пластиковую крышу. Они пронеслись мимо нескольких женщин, тащившихся с тяжелыми корзинами грязного белья на спинах, мимо мужчины, беседующего с собственной тенью, мимо девочки, сидящей на обочине и напевающей что-то заунывное.
— Почему ты повесил трубку? — спросила Ана.
— Я боялся, что смотрители слушают мои разговоры, — сказал Коул. — Я не хотел, чтобы они узнали, что ты мне звонишь.
— Я подумала, что после того, как ты увидел меня с Джаспером… Я решила, что ты меня возненавидел.
