Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Чужак в стране чужой
— Так что я повесил упомянутый камень на Дугласа — и теперь могу вернуться к своим цветочкам. Как я уже говорил, с деньгами все оказалось очень просто — нужна была только начальная идея. А вот ларкинское решение меня беспокоило, и беспокоило сильно.
— Не знаю, Джубал, — заметил Какстон, — по-моему, тут ты малость спсихел. Ну зачем был, спрашивается, весь этот цирк с «государственными почестями»? Пусть бы Майк попросту подписал отказ от всех прав, полагающихся ему по ларкинскому решению, — если они ему вообще полагаются.
— Ты знаешь, Бен, — вкрадчиво улыбнулся Джубал, — ты ведь вполне приличный журналист. Твои статьи даже можно читать. Иногда.
— Смотри-ка, поклонник объявился.
— Но вот понятия о стратегии у тебя чисто неандертальские.
— Ну, слава богу, — вздохнул Какстон. — А то я уже часом думал, что ты совсем теряешь форму.
— Когда это случится, пристрели меня, пожалуйста. Капитан, сколько человек осталось на Марсе?
— Двадцать три.
— И каков их статус, если по ларкинскому решению?
Ван Тромп помрачнел.
— Я не имею права говорить.
— Ну так и не говори, — посоветовал Джубал. — Как-нибудь и сами догадаемся.
— Шкипер, — вмешался Нельсон, — в отличие от тебя мы с Вонючкой люди штатские. Поэтому я буду говорить все, что мне заблагорассудится…
— И я, — поддержал его Махмуд.
— А этот самый временный призыв из запаса они могут засунуть в подобающее для него место. Да кто оно такое, это самое правительство, чтобы указывать нам, о чем можно говорить, а о чем — нельзя. Мы летали на Марс, а они тут кресла просиживали.
— Ладно, Свен, стихни. Я и сам скажу — ведь тут наши братья по воде. Только ты, Бен, имей в виду, что это — не для печати.
— Если хотите, капитан, я уйду к Майку и девушкам.
— Не надо никуда уходить. Так вот, с этой колонией правительство крупно вляпалось. Каждый из волонтеров подписал отказ от своих ларкинских прав в пользу государства. Появление Майка спутало все карты. Я не юрист, но все равно понимаю, что отказ Майка, о котором тут говорил Бен, позволил бы правительству распоряжаться по собственному усмотрению, когда придет время делить ценности.
— Да какие там ценности, — махнул рукой Какстон. — Послушай, шкипер, я совсем не собираюсь преуменьшать ваш успех, но, судя по всему, что я слышал, марсианская недвижимость не представляет для людей особого интереса. Или есть еще какие-то материалы, до сих пор засекреченные, с грифом «сдохнуть до прочтения»?{55}
— Нет, покачал головой ван Тромп. — Никакие научные материалы не засекречивались. Но ведь знаешь, Бен, Луна, когда до нее только добрались, была уж совсем никчемным булыжником.
— Туше, — поднял руки Какстон. — Жаль, что дедушка не покупал акции «Лунар Энтерпрайзес». Но не будем забывать, — тут же добавил он, — что Марс обитаем.
— Да, — заметно помрачнел ван Тромп. — Но… Вонючка, расскажи лучше ты.
— На Марсе, — начал Махмуд, — уйма свободного места, и, насколько я понимаю, марсиане не станут мешать земным колонистам. Мы уже подняли свой флот и потребовали статуса экстерриториальности. Не исключено, что в действительности наше поселение ближе по статусу к одному из тех муравейников под стеклянным колпаком, которые ставят в школьных живых уголках, но точно я ничего не знаю.
— И я тоже, — кивнул Джубал. — Я не имел ни малейшего представления о ситуации, но видел: правительство прямо горит желанием захапать эти самые якобы права. А поэтому сделал разумное предположение, что они знают не больше моего, и бросился в бой. Дерзай, всегда дерзай.
Джубал самодовольно ухмыльнулся.
— Как-то в школе я выиграл диспут цитатой из постановления «Британского мореходного управления». Оппоненты не сумели меня опровергнуть — ибо «Британское мореходное управление» никогда не существовало в природе.
— Примерно такую же бесстыдную наглость я проявил и сегодня. Правительство хотело получить Майковы «ларкинские права» и до смерти боялось, что мы снюхаемся с кем-нибудь другим. Я использовал их жадность и беспокойство, чтобы довести их же бредовую юридическую теорию до логического апогея — до признания в не вызывающем никаких сомнений протокольном ритуале, что Майк — действительно суверен и что с ним нужно обращаться соответствующим образом!
— И тем самым, — сухо заметил Бен, — вырыл себе яму, из которой пришлось потом выкарабкиваться.
— Бен ты Бен, — укоризненно покачал головой Джубал. — Руководствуясь твоей собственной логикой, они короновали Майка. Нужно ли говорить, что, несмотря на старую побасенку о головах и коронах,{56} лучше быть официально признанным королем, чем подпольным претендентом? Несколько музыкальных аккордов плюс старая, да к тому же беспощадно испорченная простыня заметно улучшили положение Майка. Но оно оставалось сложным. Силой юридического бреда, известного как «ларкинское решение», он стал — на некоторое время — признанным сувереном Марса, получил власть жаловать концессии, торговые права, земельные участки, ad nauseam[11]. Пути было два: либо вести себя соответственно роли — и его тут же затоптала бы толпа просителей, либо отречься от престола, после чего ларкинские права перешли бы к колонистам, а значит, к Дугласу.
— Но меня, — поморщился Джубал, — не устраивало ни то ни другое. Джентльмены, я просто не мог допустить, чтобы мой клиент участвовал в подобном фарсе. Следовало аннулировать ларкинское решение применительно к Марсу, упредив возможное решение Верховного суда.
— Для создания соответствующей теории мне пришлось врать, — он самодовольно ухмыльнулся, — до посинения. Майку оказали государственные почести, это видел весь мир. Но государственные почести оказываются как самому суверену, так и его полномочному представителю, послу. Поэтому я бесстыдно заявил, что Майк никакой не игрушечный король, возникший силой дурацкого и не имеющего отношения к делу прецедента, но самый настоящий посол великой марсианской нации!
— Блеф, конечно, стопроцентный, — пожал плечами ушлый юрист, — но кто же мог его вскрыть? Я справедливо надеялся, что все остальные, в частности Дуглас и Кун, знают истинное положение вещей не лучше меня. Но этого мало. Я осмелился блефовать только потому, что к нам присоединились вы, братья Майка. — Джубал обвел глазами гостей. — Все зависело от вас: если участники экспедиции не оспорят мою брехню — значит, Майк марсианский посол, а ларкинское решение можно хоронить со всеми подобающими почестями или без оных.
— Давно пора, — на лице ван Тромпа не было ни тени улыбки. — Только я совсем не воспринимал твои слова как ложь.
— Как это? Да я же плел там невесть что, нес чистую околесицу.
— Какая разница, если в итоге сказал правду? Только вот… — капитан «Чемпиона» на секунду задумался. — Только я, пожалуй, не стал бы называть Майка послом — он, скорее, экспедиционный корпус.
У Какстона отвисла челюсть.
— Это каким же таким, позвольте узнать, образом? — поинтересовался Джубал.
— Вношу поправку, — с прежней серьезностью пояснил ван Тромп, — «экспедиционный корпус» — это слишком уж драматично. В моем представлении Майк — разведчик марсиан, изучающий здешнюю обстановку. Не поймите меня превратно, я люблю этого мальчишку не меньше вашего, но при этом хорошо понимаю, что у него нет ровно никаких причин относиться к нам с любовью и преданностью — не к нам, конечно же, а к Земле. — По лицу капитана пробежала тень. — Все почему-то считают, что человек, найденный на Марсе, обеими руками схватится за возможность «вернуться домой» — только ведь ничего подобного не было. Верно, Свен?
— Да, — подтвердил Нельсон, — Майк никуда не хотел улетать. Мы и приблизиться-то к нему не могли, боялся — и все тут. Его послали с нами марсиане, он послушался… но ты бы на него только посмотрел, совсем как необстрелянный солдатик перед боем, — поджилки трясутся, а приказ выполнять надо.
— Секундочку, — возмутился Какстон. — Вторжение на Землю — с Марса? С Марса? Да это же все равно, что мы пойдем войной на Юпитер. Тяготение у нас в два с половиной раза больше, чем на Марсе, а на Юпитере — в два с половиной раза больше нашего. Примерно также обстоит дело и с различиями в температуре, атмосферном давлении и так далее. Мы не смогли бы жить на Юпитере, и я не понимаю, каким образом марсиане смогут выдержать наши условия. Разве не так?
— Близко к правде, — кивнул ван Тромп.
— Ну и зачем же тогда нам нападать на Юпитер? Или марсианам на нас?
— Бен, ты видел разработки по плацдарму на Юпитере?
— Какие там разработки, одни праздные мечтания. Совершенно непрактично — трудно, дорого, а главное — бессмысленно.
— А давно ли стали практичными космические полеты? Согласно оценкам, наш опыт глубоководных исследований в сочетании с механизированными скафандрами позволит справиться с Юпитером. А марсиане никак нас не глупее, скорее, наоборот. Видел бы ты их города.
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
